Когда на шее тяжесть
И холодно башке
Не вздумай гавкать даже
В завязанном мешке.
Не вырваться наружу
Над стылою рекой,
Где держат твою душу
Мозолистой рукой.
Зачем, комочек рыжий,
Назад не глядя грыз
У печки чьи-то лыжи
И куртки сбросил вниз?
Им ехать за туманом -
А тут культурный шок!
И вот тебя обманом
Засунули в мешок.
Дрожит комочек шерсти,
Дрожит от сквозняка.
Как здорово: отверстий
Здесь не одно, а два!
Глядят глаза-агаты
и видят (Боже мой!)
Кирпич из силиката
С верёвкой бельевой.
Вот лодочник привстанет
Могуч, как глыба льда.
Нет, лучше как из стали -
И вздыбится вода...
А жизнь течёт. Однако,
Лист на заборе жжот:
"Не видели собаку
по имени Дружок?"
Но всё не так уж плохо
На дне Невы-реки:
Там две недели блохи
Пускают пузыри.
А значит жив, зараза,
Пархатый верный друг -
Собаку-водолаза
Не взять им на испуг!
Вбежит он в тихий дворик,
Где ждёт его старик.
Написает на коврик.
Загадит половик.
Потом порвёт, играя,
Обивку у Пежо
И со счастливым лаем
Полезет сам в мешок.
Мораль у этой песни
Понятна и слону:
Пусть даже небо треснет -
Ты не иди ко дну.
Пусть буря мглою кроет,
Пусть бьют веслом в упор -
Нормальные герои
Не тонут, как топор!
***вернувшись из ночного бара, где смотрел ночью футбол,
сосед Петя сохранил остатки оптимизма:
… «Наплевать, что уволят с работы,
Что зарплата и пенсия – чушь,
Что закончились плохо полёты
И берёшься за гуж, хоть не дюж!..
Затуманились светлые дали,
И становится явственней мат,
Потому что… опять проиграли,
И не едем на чемпионат!
Наплевать на плохую погоду,
Пусть опять где-то врут и крадут
Постоянно, в течение года
В ожидании – плюнет верблюд…
Пусть не дали за подвиг медали,
А парад развернули назад –
Плохо то, что опять проиграли
И не едем на чемпионат!
Пусть не выполнен план за полгода –
Не вернуться на финиш уже,
Да и опиум стал для народа
Чуть дешевле яиц Фаберже…
Пусть меняют художники стили,
Про футбол замолчат, говорят –
Потому, что мы гол пропустили,
Чтоб не ехать на чемпионат…
Мы играем бразильцев не хуже,
Но судья – отрицательный тип….
Ерунда – мячик кругл! Прочь - ужас,
Беззарплатье, и кризис, и грипп:
Тренируясь, мы станем сильнее,
И, добавив стократно зарплат
Игрокам, -
всем докажем: УМНЕЕМ,
Чтоб играть
без Фортуны и с нею,
Да МЫ ВЫИГРАТЬ ТОЧНО сумеем -
В светлом Будущем – ЧЕМПИОНАТ!...»
Я пишу тебе письмо на листке тетрадном
И задумчиво грызу ручки колпачок.
Опасаясь, что «Привет» прозвучит прохладно,
Осторожно вывожу: «Здравствуй, светлячок!»
…Пару слов за полчаса написал, а дальше
Непременно посмотрю – хватит ли чернил.
По бумаге я скриплю ручкою старинной
При свечах, ко всем чертям спрятав ноутбук…
Арсений Платт,
«Я пишу тебе письмо...» []
Я пишу тебе письмо ручкой и вручную
И уже успел изгрызть восемь колпачков.
Если кончится тетрадь – новую начну я,
Чтоб сказать, что ты не моль, а из светлячков.
Пара слов за полчаса – это мне по силам,
Зря ли азбуку учу я тридцатый год?!
Мне не нужен ноутбук для признаний милым,
Я ж его ко всем чертям … в мусоропровод!
Неуверенной рукой вывожу: «С приветом…»,
Или, может быть, теплей выглядит «превед»?
Что иссяк запас чернил – знаю, но при этом
У меня зато с водой перебоев нет!
Дождик-дождик, перестань!
Про то, что я лучший на свете,
Ты скажешь потом, а пока
Слова, превращенные в ветер,
Уносят с собой облака.
Но птицы не прячутся в гнездах,
Над полем уже не скользят.
Они устремляются к звездам,
Считая, что ниже нельзя.
Любимая! Радости лучик!
Весенней грозой прогреми
Про то, что я лучший из лучших.
И сразу изменится мир.
Арсений Платт,
«Весенняя просьба» []
Про то, что ты лучший на свете,
Узнал я сегодняшним днём:
Слова, превращенные в ветер,
Обрушились с неба дождём.
Но с ними попадали птицы,
От смеха на землю скользя –
А им про стихи не годится
Чирикать, что ниже нельзя.
Поэт! Нежной скромности лучик!
Растрогал меня до слезы!
Я верю, ты лучший из лучших
По влаге… что не от грозы.
Дар Венеры
…Мне холодное тосканское кьянти
Наливали, только вольному – воля!
Хмель Италии последний романтик
Не меняет на глоток алкоголя.
Угораздило в южанку влюбиться,
Не проверив, по карману ли плата.
Но тебя я, словно римский патриций,
У Венеры попросил хрипловато.
Улыбалась флорентийка лукаво…
Арсений Платт,
«Флорентийка» []
Предлагали мне коньяк на рябине,
Угощали заграничной мадерой,
Только – фигушки: романтик я ныне,
Не прельщаюсь алкогольной химерой.
Из таких – один лишь я, может статься,
И остался, кто в страстях – невменяем,
Мы – патриции (не смей улыбаться!),
И на кьянти мы любовь не меняем!
Не проверив, по карману ли плата,
У Венеры я просил тебя лично.
И читатель про Арсения Платта
Скажет: «Как в его стихах… венерично!»
Ты гори, моя лучина!
Был старенький светильник слабоват,
И тени на полу лежали густо.
"Ты только не меняй его на люстру!" -
Хотел сказать. Но кончились слова.
Мы думали, конечно, об одном
И, чуть смущаясь, не скрывали это…
Арсений Платт,
«Светильник» []
Как можно керосинку променять
На эти электрические штуки?
Скорее у меня отсохнут руки,
Чем я сменю подстилку – на кровать!
Корыто – на стиральную машину?!
А рукомойник – на водопровод?!
Без печки на дровах – из года в год?!
Да это же убьёт во мне мужчину!
Одна лишь мысль смущала на заре
(И от людей я скрыть не в силах это):
Меня ведь кто-то держит за поэта,
А у меня удобства – во дворе…
Скупой рыцарь
Вздрогнула ты и что-то
Вскользь обронила вдруг.
Холодом непогода
Наших коснулась рук.
Надо бы о простом мне
Думать. Нашел резон
И попытался вспомнить,
Где же лежит твой зонт?
Арсений Платт,
"Осень была, не так ли?" []
Вот о простом подумал:
Как без зонта теперь?
Видно, меня продуло:
Осень. Пора потерь.
Сердце стучит устало,
Хочется лечь в кровать.
Снова ты где попало
Стала зонты швырять!
Я-то, конечно, рыцарь,
Только ведь зонтик – мой.
Стало быть, не годится
Мокрым шагать домой.
Стынет в глазах досада –
Я простужусь совсем…
Не оброни, не надо
Слово на букву «м»!
Самосудное
Если вершить самосуд над собой
С болью и гневом,
Не отмахнуться дрожащей рукой
Справа налево.
Мелкий бесенок во мне не затих,
Лезет лукаво.
Может попробовать руку вести
Слева направо?..
Арсений Платт,
«Если вершить самосуд над собой...» []
Если так дальше, то полный капут,
Путь мне неведом:
Как бы так сделать, чтоб был самосуд,
Но – над соседом?
Локти готов от досады кусать,
Губы – тем паче:
Правой рукой приговор написать
Или иначе?
Мелкий бесёнок смеётся: «Хи-хи!
Той ли, другою –
Разницы нет. Но не надо стихи –
Левой ногою!»
- Люди боятся свиного гриппа, потому что у него название страшное. Вот если бы назвали болезнь по какому-то продукту, который делают из свинины. Например, шашлычный грипп. Или колбасный грипп.
Сегодня вознесу хвалу,
А завтра вспомню еле-еле...
Летел с тобой крылом к крылу,
А там, внизу, мосты горели.
Тонули в море корабли,
Сердца сжимались в непокое,
Крик атаманши "ай-люли"
Взрывался посреди разбоя,
Стояли Парки на часах,
Рябило лужи ветром злобным,
Летучей мышью в волосах
Запутавшись, ревел утробно
Задохлик-карлик, великан
Бродил по сумрачной аллее,
Плясали демоны канкан,
Рассвет коварствовал, алея
И предавая негу тьмы,
Песнь ветра отнимала силы,
Летели вместе, вместе мы...
Ты в одиночку приземлилась.
«Весь общественный порядок был построен Зевсом, он подарил людям законы, установил власть царей, также охраняет семью и дом, следит за соблюдением традиций и обычаев»
Жми сюда
Я только что, в слезах и с дрожью
познала нравы в мире Божьем.
Кошмар привёл меня в унылость,
непостижимое открылось –
там, где загадок были пятна,
всё стало просто и понятно…
Богов несметно, безусловно,
но Зевс – особый Бог, верховный.
И Зевса жизнь, замечу к слову,
плашмя легла в стиха основу.
Я не могу уснуть от стресса,
ни со снотворным, ни с компрессом –
Зевс, проглотив жену, Метиду,
назвал избранницей Фемиду,
хотя был в детстве вскормлен ею!
Я осуждать богов не смею,
но поражаюсь! И Фемиде
Зевс мужем был не в лучшем виде –
та пролетела как фанера;
Зевс, под венец поставив Геру,
имел в любовницах Латону,
Деметру, Фиву, Евриному,
Евримедусу, Антиопу,
Фтию, Эгину и Европу,
Каллисто, Ио, Немесиду…
Хотел в гарем включить Фетиду,
но та к нему без интереса –
Пелею сделать Ахиллеса
сочла за лучшее. Рыдая,
легла под бабника Даная,
а вот Синопа и Медея
не испугались прохиндея
и отвечали раз за разом
на приставания отказом.
В любви Зевс не был привередой,
он обесчестил Ганимеда
и даже юного Айтоса;
последний, правда, под вопросом…
Всех перечислила едва ли,
но закругляю мысль к морали:
мужей своих мы судим строго,
мужья ссылаются на Бога,
но он не может быть примером!
Ни в отношении к гетерам,
ни в пошлой страсти к ягодицам…
Так на кого же нам молиться?
И есть ли женщинам причины
ждать постоянства от мужчины?..
***
Это реальный случай. Правду говорят, что все анекдоты из жизни...
На важную встречу спеша что есть силы,
И за неимением в доме слуги,
Я дочку свою на бегу попросила
Почистить по быстрому мне сапоги.
И тут же прошу, чтоб уменьшить немного
Нагрузку такую для маленьких рук,
Спешить и не чистить уже, ради Бога,
Тех мест, что совсем не видать из под БРЮК!
Ответ получила я очень обидный,
Видать ей по уху прошёлся медведь…
-Тебе из-под БРЮХА, конечно не видно,
Но люди-то могут мой брак разглядеть!
Подался Шлаг в биатлонисты,
Слетели плейшнеры на юг,
А Штирлиц Отто по-английски
Всё пишет-пишет:
«Милый друг
Галина (Марья, Аграфена)!
Я из кафе пишу письмо.
Живу, как все, обыкновенно.
Купил у Геббельса трюмо.
Как ты живёшь, всё там же, Груня?
Как дети, тёща с тестем как?
А я у Гиммлера в июне
Купил второй славянский шкаф.
Как там мои, Маруся, живы?
Всё так же варят самогон?
А мы тут с Борманом по пиву,
Так я купил его сифон.
Эх, Галка! Втянешься в игру и…
Сомненье гложет – хватит сил?
Я даже руки тренирую –
Рояль у Мюллера купил.
Ну, всё, котёнок, закругляю,
За мною, кажется, следят.
Четвёртый час. Такая краля,
А мне связной не продал яд.
Родная, фрицы скудно платят,
Ты извини, что мало шлю.
Душевно жилось в райском детсаду!
С Адамом - в прятки, с Евой - в чехарду:
В начале дней - никто не ведал срама!
Я знать не знал, как далеко зайду,
Когда творец пошёл на поводу
У дурака - прозревшего Адама!
Не ведаю, что Он имел в виду,
Послав на "ху"...Небось, не в Хургаду,
А в Гондурас? Возможно, но - едва ли...
Изобразив падучую звезду,
В чаду, я рухнул в чуждую среду,
И стал искать - куда меня послали?
Не мой фасон - уду мочить в пруду,
Залезть в скирду - и там гонять балду:
Я не попал на борт к папаше Ною,
Но днесь я - патриарх в его роду,
И не коллега Вечному Жиду...
Ведь он - пацан в сравнении со мною!
Я любопытством превозмог беду,
То в борозду влезал, то на гряду -
И по сей день никак не успокоюсь:
В очах - огонь, и пар столбом в следу,
Когда, ломая льдины, как слюду,
Я напрямки бузую через полюс!
Любя нектар, я мог глотать бурду,
Справлять на Сфинкса малую нужду,
А мог - как маг деяний достославных
Разжечь по-новой павшую звезду,
И подсказать мелодию дрозду,
И с Леонардо говорить на равных!
Сподвигнув Нострадамуса к труду,
Я был местами с логикой в ладу,
А прежде - до работы над программой -
Бубнил такую буйную байду,
Что просветлённый лама в Катманду
Меня ехидно кличет Гуатамой!
И нынче шило колется в заду,
И воодушевленье - в переду:
Весь мир знаком, как старая котомка!
Взбреду ли в город, попаду ль в орду -
Везде на лучших женщин глаз кладу,
И оставляю память, и потомков...
Всё, что случилось, мне не ко вреду.
Но вдруг Создатель, к вящему стыду,
Ошибся - словно дьякон на обедне,
И сгоряча бабахнул ерунду?
Мой грех - ошибка, первая в ряду,
Имеющая шанс сойтись с последней?
Я - не дундук, я лучше подожду:
Дела идут к последнему суду...
Догадываюсь, чем всё обернётся:
Надутый, расписной, как какаду,
Усердный ангел продудит в дуду -
И на последней ноте поперхнётся!
В душном вагоне, вагоне-купе,
Людом честным под завязку набитый,
Следовал поезд: Москва-Душанбе,
Смех и веселье из окон открытых.
Под монотонностью стука колес,
Жизнь становилась внезапно прекрасной,
Все как во сне, будто бы не всерьез,
Что все проблемы на тот час напрасны.
Смена белья, и в стаканчиках чай,
Сало на столике, яйца вкрутую,
Все как положено, лишь наливай,
Чтоб не казалась поездка впустую.
Пять человек, что в десятом купе,
Каждый был занят своими делами,
Пили горячий, они «Нескафе»,
Изредка перекликаясь словами.
Парень, дедок и носастый грузин,
В карты на деньги с азартом играли,
Глядя на трех, увлеченных мужчин,
Девочка с мамой, напротив зевали.
Время ко сну. Вдоль дорог фонари,
Резво проносятся яркою вспышкой,
Видно решили играть до зари,
Дела им нет, до не спящей малышки.
Ночь. Перекур. Вновь тасуют колоду,
Дочь не уложит все мама никак,
Катится месяц, по небосводу,
Ну а в купе до сих пор кавардак.
Шепот и хохот, ругательства матом,
Хамские шутки, ужимки и смех,
Знать не желает, носатый «оратор»,
Что задолбал уже этим он всех.
Ночь за окном, уж почти что светает,
Спать до сих пор никому не дает,
Женщина в гневе за ним наблюдает,
Яблоко он из штанов достает.
Плюнул, протер рукавом наливное,
Хрюкнул довольно, зачавкал наглец,,
Было оно до безумья большое!
Будет жевать до обеда, стервец!
Дочка от чавканья, сразу проснулась,
Села, ручонки потерли глаза.
Мама мучительно ей улыбнулась,
-Что же не спится тебе, стрекоза?
-Ладно, вставай, на часах уже три!
Может, пустое купе мы поищем!
- Мама, скорее, скорее смотри!
Глянь, у грузина какое ЯБЛИЩЕ!!!
Ну, вот и всё – конец недели.
Глаза загадочно блестят.
Застолье дивное в прицеле,
К стаканам рвенье у ребят.
Чего тут ждать? На баррикады.
Заботам натиску отпор
Дадим и скуку без пощады
Пристрелим с радостью в упор.
Долой все пробки из бутылок,
Пусть праздник льётся через край.
Веселье дышит нам в затылок.
Чего ты медлишь? Наливай!
Саратовское издательство "Научная книга" выпустило стихотворный сборник Ирины Конновой "Путинята". Книжка состоит из 21 стихотворения о Путине и подрастающем поколении России ("путинятах"). В сборнике премьер-министр именуется исключительно "дядей".
Вот одно из этих стихотворений.
Нашей Родиной Россией
Дядя Путин управлял.
"Быть стране великой, сильной", –
Он однажды помечтал.
Только, как без ребятишек?
Маловато их у нас!
Прочитал он много книжек
И издал стране приказ:
"Каждой маме по ребенку?!
Это мало!.. Надо двух!"
И теперь в родной сторонке
Появились детки вдруг.
Много их… Они красивы.
Как цветочки, там и тут.
Малышей теперь в России
ПУТИНЯТАМИ зовут!
Свято место не бывает пусто,
Видно так устроен этот мир:
Без царя народ не может русский,
Людям нужен идол, вождь, кумир!
И в умы, где Ленин жил когда-то,
"Дядя Путин" расчищает путь,
А на смену бывшим Октябрятам
ПУТИНЯТА шустрые идут!
Нельзя, говорят, убивать человека,
каким бы товарисч не выглядел бякой,
каким бы он ни был моральным калекой;
а можно ль убить между делом собаку?
Собаку, считается, в принципе можно
убить, приготовить и съесть чебуреком;
осталось спросить об одном безнадёжно:
а можно ль собаке убить человека?
Нельзя? Разумеется. Я и не спорю.
Контрдоводы белыми нитками шиты.
Запрет за закон признаю априори,
нюанс уточнив – а в порядке защиты?
Вопрос мой, по сути, конечно, ужасный,
звучит вызывающе, полной крамолой –
ответ очевиден и нет несогласных
среди мудрецов и глупцов-балаболов…
Известно, однако, случается всяко
и мы, умирая, меняем обличья;
одни возвращаются в мир наш собакой,
а кто-то, быть может, и в облике птичьем…
Приходится жить и вертеть головою,
местами вертеть и хвостом, между прочим –
живое, смеясь, убивает живое,
само умирать, безусловно, не хочет…
В основе всего незатейливый принцип –
сильнейший слабейшим диктует законы,
добра в тех законах – на кончик мизинца,
в итоге, увы, выживают драконы…
***
Поспела тыква в огороде, являя всем свою красу.
Хэллоуин сегодня, вроде,
А этот праздник нынче в моде,
И я при всем честном народе, домой пузатую несу.
И мне бы праздника немножко! И напросилась, ты смотри:
Собрались ведьмы, словно кошки,
О стены черти чешут рожки,
И через мутное окошко призывно смотрят упыри.
Дымит покойник сигаретой, и ржет ехидно конь в пальто.
И смерть с косой уж рядом где-то...
Приберегу я тыкву эту
И превращу её в карету - а вдруг посватается кто?