Полоска трусиков сквозь джинсы
Манила взоры всех мужчин.
Поспешно протирались линзы
Без всяких видимых причин.
К тебе случайно прижимались
В толпе, в автобусах, в метро.
Полоски той слегка касались,
Что опоясала бедро.
Тобою бредили подростки,
Чей миг поллюций подошел.
Их так манил ажурно – броский
На попе аккуратный шов.
А их отцы у доминошной
Костяшек забывали стук.
И чувствовали зуд подкожный,
Когда ты шла хоть за версту.
Что говорить, ведь даже деды
С остатками седых волос.
Вели занудные беседы
О линиях срамных полос.
Она купалась в море сплетен.
Закутывалась в шаль легенд.
И рос ее дворовый рейтинг
Под трусиков ажурный бренд.
Ее хотели, но куда уж?
Она шла в высшей полосе.
И вдруг внезапно вышла замуж
И оказалась вдруг как все.
Очарование поблекло
И очертания белья
Пропали. Жизнь сменила вектор.
А тайну вытерла семья.
Прошла страсть белой полосою
Сквозь сердце каждого из нас.
И те воспоминанья стоят,
Чтоб вспомнить их еще не раз.
Опять кричал,-(глаза как блюдца),
что я всё делаю не так.
Могу ведь попой повернуться,
небрежно бросив: "Сам дурак."
Могу уйти, не крася губы;
Сбежать, не сделав маникюр;
Могу в плаще, могу без шубы,
без ничего..(хоть это сюр).
Одно из двух: он скажет: "Топай",
или посадит под замок.
Я поворачиваюсь попой...
Спокойной ночи! Чмок-чмок-чмок.
Не прут стихи, хоть вой койотом,
не прут, хоть шваркайся об лёд.
Ещё недавно пёрло что-то,
а нынче ничего не прёт.
Лежу на пляже, загораю.
В башке одна, простите, муть.
Гляжу: вот что-то выпирает.
Но оказалось-это грудь.
Ведь было время-были песни,
язык был меток и остёр.
А что теперь? Не прёт хоть тресни.-
Обычный творческий запор.
Но день придёт, я верю в это,
когда возвышу трубный глас:
"Попёрло, граждане поэты!
Bсем нацепить противогаз!"
- «В одном афроамериканском-преафроамериканском лесу, на одной афроамериканской-преафроамериканской поляне, стоял афроамериканский-преафроамериканский гроб, в котором лежал наш афроамериканский-преафроамериканский брат...» Йоу, черные братья! Представляете, эти русские так пугают своих детей.
- Кошмар!
- Да как они могут?
- Это же верх неполиткорректности.
- А в чем страх, брат?
- А страх в сердце.
- В сердце?
- Да. Наш афроамериканский брат в той русской страшилке говорит: «Йоу, отдай мое сердце, мазафака!»
- Клёво. Так прям и говорит?
- Да, так прям и говорит своим черным-пречерным языком.
- Афроамериканским-преафроамериканским, ниггер!
- Ну да, своим афроамериканским-преафроамериканским языком и говорит.
- Ну, он крут, этот ниггер! Оторвите мне яйца, если он не крут!
- Дашика, у тебя нет яиц.
- Это почему это у меня нет яиц, а, ниггер?
- Потому что ты – телка, Дашика.
- И что, это тебе дает право говорить, что у меня нет яиц, ты, черномазый нацистский ублюдок?
- О.К. у тебя есть яйца, мэм. У тебя целых три, нет, сука, у тебя целых пять гребаных яиц!
- Срань господня! Кто это сука?
- Ты, твою мать, сука! И если ты не проглотишь сейчас эту суку, то проглотишь вот этот гребаный вороненый ствол 45-го калибра, который может наделать в тебе еще шесть гребаных дырок размером с дайм, которым ты быстро найдешь нужное применение на 68-й улице среди белокожих ублюдков, у которых члены такие мелкие, что везде у тебя им очень просторно, а в этих твоих гребаных даймовых дырках им будет в самый раз, мазафака!
- ...На море? И что вы там собираетесь делать? Лежать на пляже, пить пиво и любоваться девушками в бикини?
- Да!
- Тоска. А не хотите ли в космос?
- В космос? Дорого, поди?
- И ничего не дорого, путёвка всего 60 тысяч.
- Долларов?
- Нет, конечно, это же всё-таки космос. Рублей.
- Нифига себе, 60 штук рублей! Это я три раза могу на Бали съездить.
- И что там на вашем Бали: пляж, пиво и девушки?
- Да!
- Так этого добра и в космосе полно.
- Иди ты!
- Натурально. В 5 метрах от каюты - бассейн с фонтаном, шезлонги, немки без верха загорают в ультрафиолете, пиво в тюбиках. Даже три пальмы в антигравитационных бочках растут. И это только трёхзвездочная станция.
- Слышь, а как там бассейн-то? Он же по кораблю летать должен. Вот такенным шаром.
- Бассейн тоже антигравитационный. Зато выходишь из него, а вся вода с тебя шариками в невесомость бздынь, и ты уже сухой. Плавки отжимать не надо. А представляете, какой у вас вид из окна открывается: горы, пустыни, океаны, тайга. Глянул - Венеция, еще раз - уже Великая Китайская Стена, моргнул, а там - Акапулько. Ну там, внизу, вон он, вон, упс, это уже Бродвей.
- Клёво! А сауна есть?
- Конечно, есть! Переходишь на другой борт станции - солнце печёт! Ну, градусов до 300 бывает в отсеках.
- Жарко.
- Зато - никаких комаров. Я вам ещё про экскурсии не рассказывал. Экскурсии там - закачаешься!
- Экскурсии? Это куда же, на Луну?
- Зачем, на Луну. На Луну пока нельзя с туристами. У вас же отпуск на 2 недели, а с Луной вы месяца на три зависните. Зато в открытый космос можно сходить. На правый борт, на левый. Мартышек подопытных покормить, экспериментальную картошку в невесомости поокучивать. Романтика!
- А для экстремалов чё?
- Для экстремалов? Штатная авария в энергоблоке. Утечка гептила. Встреча с НЛО...
- С НЛО?! Ух ты! А они всё-таки есть?
- А на что там команда аниматоров? Они вас весь тур веселить будут. Праздник Нептуна, прыжки в мешках, караоке, мисс Орбита, мокрая майка, дискотека...
- Не, ну это, конечно, стоит 60 штук.
- Мало того, вас ещё и по телевизору за отдельную плату показать могут.
- А в какой передаче?
- "Секс с Марианной Анфисовной Чеховой".
- Так я чё, там могу это, того?
- Конечно, в первое время со скафандром все это, того, пока не научатся...