В углу собака жрёт ботинок,
повис на занавеске кот,
супруг,сомлевши у камина,
грызёт вчерашний бутерброд.
В коробке преет черепаха,
она набегалась за день.
А мой сынок, не зная страха,
с соседской клумбы рвёт сирень.
В аквариуме мокнут рыбки,
проснулись ёжики, сопя.
И таракан, светясь улыбкой,
как дома чувствует себя.
шевельну изысканно усами,
погляжу наверх: - о, миль пардон...
к вам взойду за тысячу касаний
с тапка тут, до – там, где передок.
примите до ваших берендеев?
нет? подкиньте, что ли, до жилья.
с вашим - добровольно, не надеюсь,
вы - двуноги, шестиногий я.
бегаю везде, когда вы спите,
подбираю крошки, вкусный хлам.
я - на службе, из хитины – китель,
домового бзык и ноу-хау.
вы ж меня так часто дихлофосом
кормите, что я давно привык.
только вот замаялся с вопросом,
кто с тех пор я - баба аль мужик?
бьет по генам это ваше зелье,
а теперь ещё и по мозгам.
может статься, что топтать мы землю
будем не шестью - двумя... ага...
ненавидьте, делайте нам нервы,
знайте ныне - таракан не лох.
в пищевой цепочке кто там первый?
мы посмотрим, времечко пошло.
ползаю по стенке аки пьяный,
тут хоть собирай, хоть тапком бей.
белочка сказала: - обезьяны,
ваши предки...
люди, вот вам - бе-е-е-е-е...
«Умру, и кто-нибудь заплачет,
Быть может голубь - на окне,
Его кормил я с рук и, значит,
Он будет помнить обо мне...
[...]
И грустный нищий на углу,
И тот, кому сейчас не спится,
И тот, кого я не люблю».
______
Умру – и кто-нибудь заплачет.
Быть может, рыжий таракан.
Его кормил всю жизнь, и, значит,
Он за меня махнёт стакан.
И растирая сопли лапкой,
Промямлит горестно: «И шо
С того, шо он швырялся тапкой?
Зато кормил как хорошо!»
Но нет, стакан он не поднимет –
Стакан тяжёлый, как бревно –
И лишь, всплакнув, прошепчет имя,
И с горя бросится в вино.
Его трупак увидят утром,
И в мойку выплеснув стакан,
Заметят коротко и мудро:
«Точняк покойного братан!»
Если с гадким насекомым напрягает вас соседство,
И слоняется по кухне как по Лувру паразит -
Вы нашли чего хотели, покупайте наше средство,
и оно поможет быстро паразита поразить:
Изловите таракана, заманив его в засаду,
И всего одну таблетку истолките в порошок.
Зелье внутрь его засыпав - вы получите награду:
Таракану будет плохо, вам же будет хорошо!
Отпустите бедолагу, пусть поползает немножко,
Ведь минут через пятнадцать подойдет к нему трындец.
Но внимательно следите, чтоб его не съела кошка,
И не сцапал ненароком годовалый ваш малец.
Я смотрел в глаза мамзели, предлагающей такое,
И, не сдерживая ярость, разорался, как мудурак:
- Если гада я увижу - раздавлю его ногою!!
Продавщица улыбнулась:"Можно, в принципе, и так..."
Темный экран. Тихое шуршание. Шуршание усиливается. Появляются два круглых глазика:
- Василич, мы куда ползем–то?
Появляется вторая пара глазиков:
- Молчи, салага! Шурши тише. Неровен час, беду накличешь.
- А долго еще?
- Да нет. Щас за угол завернем… Вот оно!
Экран постепенно светлеет. Вырисовывается силуэт человека, сидящего за столом с зажженной настольной лампой и читающего книгу. Внизу картинки на фоне освещенного силуэта – две пары тараканьих усов.
- Вааааасилич… блин! Что это?!!
- А это, Сенька, есть Человек – наш первый враг.
- Хм…
- А ты не хымкай! Ты гляди в оба. Это он сейчас такой тихий. А вот увидит нас с тобой тута – враз оживится. И получишь ты, Сеня, томом «Истории Государства Российского» по своему полосатому хребту.
Человек за столом медленно переворачивает страницу.
Голос Василича:
- Ну, подползем поближе.
Усы двигаются в направлении человека. Движение сопровождается шуршанием и диалогом:
- Василич, а что такое «История Государства Российского»?
- А это вон кирпич на столе лежит, видишь. Такая здоровая стопка бумаги в твердой обложке. Это, Сеня, книга. А Человек ее читает: смотрит в нее и бумагой шуршит. Ну прям как мы с тобой… Хе-хе.
- Умный ты, Василич! Небось сам ее читал?
- Читать – не читал, а вот клей на переплете пробовал. Дрянь клей – синтетика сплошная. Не то, что раньше. Залезешь бывало в «Историю КПСС» 1937-ого года издания, а там переплетец на самом, что ни есть, натуральном рыбьем клею. Эхх…
Человек увеличивается, постепенно на экране остаются только ноги в домашних тапочках. Одни тараканьи усы останавливаются, другие – ползут дальше к тапкам. На ноге человека появляется темный силуэт таракана.
- Сеня! Куда?!!!!! Дурак полосатый!
Раздается скрип стула. Сверху свешивается рука и смахивает таракана с ноги. Возмущенный вопль человека:
- Это еще что такое? Вот гады! Обнаглели совсем!
Рука снимает с ноги тапок. В следующие секунды в кадре мелькает то подошва тапка, то тараканьи усы над выпученными глазиками. Звучат характерные хлопки, вызываемые ударом тапка по полу, проклятья человека (просьба к режиссеру: не использовать, по возможности, ненормативной лексики), а также приглушенные вопли, писк и учащенное шуршание.
Темный экран. Нарастающее шуршание, тяжелое дыхание. Жалобный писк Сени:
- Василииич, что это было? А? (вспыхивают два глаза)
- А это, Сеня, было твое первое боевое крещение! Ты, дурак малолетний, зачем же на ногу к нему полез?! Ты совсем не соображаешь? Если к тебе кто на ногу полезет, ты чего делать станешь? (еще два глаза)
- По усам дам, наверное.
- «По усам»… Тут тебе уже не по усам дадут. Ну да ладно. Надо как-то обратно в кухню возвращаться . Куда это мы с тобой забежали? Ну-ка, ну-ка…
В углу экрана появляется приглушенный свет. Слышится детское гуканье. Внезапно появляется удивленное детское личико. Маленькая ручка тянется к усам.
- Ой! Василич! Бежим!
- Спокойно. Бежать не будем – отползем в сторонку. Этот безобидный. Он нас не тронет.
- Какой-то он маленький.
- А он, Сеня, такой же как и ты, т.е. салага. Вот вырастет и станет Человеком.
- Ну ты, Василич, меня оскорбляешь! Он вон как ползает, медленно-медленно. А я бегаю быстро, и вообще – я уже взрослый!
- Взрослый. Взрослый, а ведешь себя, как дите несмышленое.
Ребенок делает «козу» и пытается боднуть Сеньку. Сенька в страхе отскакивает. Василич добродушно посмеивается:
- От, баловник. Поползли-ка дальше, а то век домой не доберемся.
Свет удаляется. Экран опять темнеет. Издалека раздается звон посуды, шум воды, вытекающей из крана, звуки радиоприемника.
Появляется изображение женщины в фартуке с кастрюлей в руке. У ее ног сидит кошка.
Василич притормаживает движение и медленно водит усами:
- Ох, как погано все! Не повезло нам.
- А чего случилось?
- Видишь, Сеня, этого не очень большого зверя?
- Мохнатого с хвостом?
- Ага.
- Так он нам совсем уже безобидный, я думаю. Т.к. он еще меньше предыдущего.
- Не-ет. Зверь этот подлый и очень опасный. Не гляди, что он мелкий. И нашего брата он не уважает совсем, не проявляет никакого почтения. И вот гад, всегда ведь заметит, когда ползешь! Проверено. Заметит и начнет тебя своими лапами швырять туда сюда. Убивать не убивает, а бока мнет изрядно.
У-у! Мне бы яду в зубы! Иногда я жалею, что не родился Скорпионом.
- Василич, ты же сам учил, что нужно гордиться нашим гордым именем!
- Учил, сынок. Все правильно… Ну-с. Надо рискнуть. Пошли. Авось, пронесет.
Изображение женщины вырастает. Кошка пропадает с экрана. Становятся видны только ноги женщины. Тараканьи усы медленно приближаются к ним. Внезапно весь экран заполняет кошачья морда с горящими глазами. Когтистая лапа подбрасывает Василича в воздух:
- А-а-а-рррр-се-се-ни-ний! Бе-бе-бе-гиии!
Сеня с шумным шуршанием , бешено мотая усами, удаляется от кошки. Потом останавливается:
- Я тебя не брошу!
Изображение кошки вновь увеличивается. Тут раздается громкий женский визг:
- Таракаааааан! Убейте его! Кузя, брось эту гадость! ААААА!
Визг нарастает и становится все тоньше и тоньше. Кошка оставляет Василича в покое. Шерсть на ее загривке встает дыбом, она недовольно мяукает и исчезает из кадра. Василич с Сеней поспешно удаляются от женщины в темноту. Визг становится тише. Испуганный шепот Сени:
- Что это?
- Чего? Я не слышу.
Визг стихает совсем. Усы останавливаются. Усталый голос Василича:
- Уф! Ну и денек сегодня! Просто прелесть, что за денек.
- Что это было?
- А это, Сеня, была Тетка!
- Тетка?
- Да. Тетка, или, по-ихнему, женщина. Самое страшное в Тетке – это звуковая атака. Главное, в этом случае, не растеряться. Ни в коем случае не останавливайся – враз прибьют. Беги, и точка! А так, в ней больше ничего страшного и нет. Скажу тебе, как старший и опытный товарищ, мне иногда кажется, что она нас сама боится.
- Не может быть! (глазики удивленно округляются)
- Точно. А ты молодец! Да. Боец!
- Правда?!
- Правда! Ну, считай, что из первого своего боевого похода ты вышел с честью!
- Спасибо, Василич! Но без тебя бы я пропал.
- Работа у меня, Сеня, такая. Вашего брата в походы водить, воспитывать.
За кадром раздается шипение пульверизатора. Глаза Василича страшно округляются.
- Сенька, ГАЗЫ! Не дышать, глаза закрыть! Усы опусти, дурень…кхе-кхе…кхе…
Экран заполняют клубы сизого газа. Постепенно газ рассеивается. Появляются усы и глаза Сеньки. Он чихает пару раз:
- Василич? Эй, Василич? Ты чего? Вставай, уже все закончилось… Василич!
- Плохо мне, Сеня… Зацепило меня всерьез.
- Да ты чего! Чего ты! Не могло тебя зацепить.
- Эх, Арсений, чую я, последний был это поход для меня… Кх-кх… Слабею я…
Сеня всхлипывает. Василич слабым голосом из темноты, еле шевеля усами:
- А ты взрослей …давай… будешь потом сам молодняк в походы водить…
- За что?!! Василич, за что они нас так ненавидят?!
- За что?… А… Антагонисты они, Сеня…
Усы Василича сникают. Сеня громко и надрывно кричит:
- Не умирай, Василииииич!
В голове я почему-то слышу звук электродрели,
Что случилось? Ах, похоже тараканы озверели!
Таракашки, успокойтесь, я налью вам валерьянки,
Не устраивайте только вы там пьянки и гулянки…)))
РАЗВОД
Целый вечер под диваном,
В кучах мусора и пыли,
Разводились тараканы…
Всё имущество делили
ИЗ ЖИЗНИ БОГЕМЫ
Девушка, листавшая журнал,
Таракана рядом увидала.
И, довольно быстро, тот попал
На обложку модного журнала
КОММУНИКАБЕЛЬНОСТЬ
Даже если рядом нет друзей,
Мне совсем не страшно одиночество --
Тараканов в голове своей
Знаю я по имени и отчеству
ВЕРНОСТЬ
Пришлось уехать. Минимум на год.
Совсем один остался жить на хате он…
Но верю я, что дома меня ждёт
Последний таракан по кличке Хатико
ИЗ ОБЪЯСНИТЕЛЬНОЙ
По инструкции травил их, врать не буду,
Тараканов вместе с лестничным соседом...
Тараканы как-то выжили, паскуды!
А сосед - тот окочурился к обеду
У меня уверен много "тараканов" в голове,
все они мои, родные и всегда они при мне,
что я завтра "отчебучу" я не знаю, а они,
не признаются, "заразы", их попробуй догони,
а моя жена всё знает и при чём на год вперёд,
ведь она не зря со мною тридцать лет уже живёт,
всё мои читает мысли, знает, что я сотворю,
даже то что через месяц я во сне проговорю
и тогда я догадался ( тараканов мать итить! )
часть из них к жене сбежала - к ней, предателями жить!
Те, кто к сочинительству причастны,
в музыке, другом ли баловстве
в большинстве своём творят под властью
тараканов - тех, что в голове.
* * * * *
Жизнь текла ни шатко и ни валко,
а талант исчез - простыл и след:
ни зарифмовать "селёдка-палка",
ни сыскать гипербол новых, ярких,
ни слепить хоть плохонький сонет.
Сутки плющу кресло "пятой чакрой",
продавил, почти до дна, диван...
Вдруг из-под него приполз обмяклый,
костеривший мой диванчик всяко
очень наглый, рыжий ...таракан!
Осмотрел детально всю квартиру
и полез зачем-то под ковёр...,
а затем, с изяществом факира,
преподнёс утерянную лиру
и подсунул тут же Договор:
Я ему - кормёжку, не жалея,
разносолы, в праздники - бухло.
Он меня - "раскрутит", как Корнея*,
сдаст в печать любую ахинею...
В общем, мне с ним жутко повезло!
У него в издательствах "есть связи" -
всем стихам дадут "зелёный свет",
так что я усатому обязан
и забыть о том, ни в коем разе
не могу! Не должен, как поэт...
* * * *
В общем, братцы, видя тараканов,
не пляшите в тапочках канкан -
вдруг средь этих "рыжих великанов"
бегает ваш главный таракан.
.
* Корней Чуковский, автор стихотворения "Тараканище"