Ходил он от дома к дому,
Стучась у чужих дверей,
Со старым дубовым пандури,
С нехитрою песней своей.
А в песне его, а в песне –
Как солнечный блеск чиста,
Звучала великая правда,
Возвышенная мечта.
Сердца, превращенные в камень,
Заставить биться сумел,
У многих будил он разум,
Дремавший в глубокой тьме.
Но вместо величья славы
Люди его земли
Отверженному отраву
В чаше преподнесли.
Сказали ему: “Проклятый,
Пей, осуши до дна...
И песня твоя чужда нам,
И правда твоя не нужна!”
Иосиф Сталин. Стихи. Иверия. 1895г.
ПАРОДИЯ
Однажды Иосиф Сталин
дубовый пандури взял,
а чтобы Вождя не узнали -
лицо Он загримировал.
Снял френч, галифе и бурки,
сбрил начисто все усы ,
надел цивильные брюки,
кальсоны сменил на трусы!
Иосиф встал очень рано,
да можно сказать, не спал.
Сумел обмануть охрану -
пути потайные знал…
Прошел через все кордоны,
чтоб песней будить народ:
«Вставайте же, миллионы,
вас светлое завтра ждет!»
Пел в Кунцево Вождь не долго.
Людей разбудил Он зря:
пандури нашли осколки,
лишь только взошла заря...
Под гримом не спрятать шнобель
и кто-то Его признал...
А тело нашли в сугробе.
Таков всех Вождей финал!
Цех обшит плакатами,
Как клеймо на клизме,
Дескать, нам, робяты,
Жить при коммунизме.
Масло, сыр и сдобы все,
А не только хлеба всем.
Дескать – по способностям,
Дескать – по потребностям.
Запад прыщет глупости,
Щерит зубы – опочки…
На машину – трудности,
Нажимай на кнопочки.
В беленьком, не потные,
Сытые, дородные;
Два часа работаем,
Двадцать два свободные.
Враг уйми завихрие,
Злобу на фиг выдави.
Президенты ихние
Будут нам завидовать.
Спрячьте глазки мутные,
Словно набухались.
Что же вы, беспутные,
Даром насмехались?
В грусть уткнитесь рОгами,
Придавив седалище…
У советского геолога – первым делом чувство долга.
И бродил он с этим чувством, с молотком и рюкзаком
По просторам необъятным очень медленно и долго.
Потому, что был он в кедах и ходил всегда пешком.
Молоточком он откалывал от булыжника кусочки.
Заворачивал в бумажку, клал в бездонный свой рюкзак.
И со старенькой гитарой ( неженатый, между прочим) –
Вот такой он был сознательный и отъявленный чудак.
И стране своей любимой он дарил месторожденья:
Нефть и газ, алмаз и никель, алюминий и уран.
Чтоб качали абрамовичи офигительные деньги
Из народных недр родины прямо в собственный карман.
А геолог тот на пенсии. Ни копейки нет, ни пенса.
На стене висят две грамоты, а в столе лежит медаль.
Жил геолог с чувством долга. Прожил жизнь геолог честно.
И сейчас геолог часто, улыбаясь, смотрит вдаль.
В начале рабочего дня начальник отдела сообщил, что сегодня в 12 часов в актовом зале завода состоится встреча с кандидатом в депутаты областной Думы по списку КПРФ Пупкиным А.А. и его поручителем Председателем ЦК КПРФ Зюгановым Г.А., и поэтому обеденный перерыв смещается на час вперёд. Начальник наш – новый, молодой, кончил какие-то там курсы по менеджменту, и сразу же получил должность руководителя отдела. Не иначе как по блату.
В одиннадцать по отделу стал распространяться кулинарный запах. Почти все работники нашего отдела, за редким исключением (моим в том числе), приносят обеды из дома. Я же, по привычке, приобретённой десятилетиями, отправился в заводскую столовую.
По возвращению, в отделе застал только Пал Палыча, 70-летнего работающего пенсионера (кстати, бывшего начальника отдела), который сладко дремал, прислонившись к кульману. Я решил последовать его примеру. Устроившись поудобней, надел головные телефоны от плеера и „врубил“ Высоцкого. Как только закрыл глаза, почему-то всплыла картина из далёких девяностых, когда в наш городишко и на наш завод приезжал Ельцин Б.Н., тоже перед выборами. Подумал, что может и на живого Зюганова сходить посмотреть, а то всё по телевизору, да по телевизору. Выключил плеер и отправился на встречу.
Заводской актовый зал был расположен в здании заводоуправления в пяти минутах ходьбы от нашего КБ. Во времена СССР по вечерам в нём демонстрировались кинофильмы по коллективным заявкам работников завода и бесплатным билетам, выдаваемым профкомом передовикам производства, а в фойе проводились танцевальные вечера под аккомпанемент заводского инструментального ансамбля.
Войдя в фойе, заметил, что все двери в зал были открыты. Через них было видно, что Зюганов с Пупкиным ещё не появились, значит, я не опоздал. Вошел в зал и стал присматривать себе свободное место. Вдруг все присутствующие стали оборачиваться и смотреть на меня. Я растерялся, никогда в жизни на меня не смотрело столько глаз одновременно. Потом сообразил, что все смотрят на то, что позади меня. Я обернулся. В зал входил Зюганов со своим протеже. Поравнявшись со мной, они остановились, поздоровались за руку. Я был потрясён, как говорят „звезды“ – в шоке.
– Товарищ, а вы член КПРФ? – неожиданно спросил Зюганов.
– Нет, – почему-то с сожалением в голосе ответил я и как бы в оправдание добавил: – Но я и в каких-либо других партиях не состою.
– Но вы ведь „Ударник коммунистического труда“!
Откуда он знает, подумал я, и вслух ответил:
– Ну, это когда было. Это звание давно уже отменили.
– А вы, товарищ, проголосуйте за КПРФ и мы его восстановим.
– А бесплатное жильё? Я 15 лет стоял в очереди на квартиру, да так и не дождался.
– А мы и эту очередь восстановим, – пообещал он и, окинув лукавым взглядом окружающих, громко продолжил: – Мы, товарищ, всё очереди какие были в СССР восстановим! Голосуйте за КПРФ!
Неожиданно для самого себя я выкрикнул:
– Товарищи! Голосуйте за партию Зюганова! Возродим СССР помаленьку заново!
В зале раздались бурные аплодисменты, а Зюганов стал запанибратски похлопывать меня по плечу. Мне это не понравилось. Подумал, а вдруг сейчас целоваться полезет, как в „ящике“ Брежнев целовался взасос со своими партийцами, и стал невольно отстраняться со словами:
– Только, пожалуйста, без фамильярностей!
– Без чего?! – переспросил строго Зюганов почему-то голосом начальника отдела и далее уже в облике самого начальника стал отчитывать: – Ну, вот что, Тарас Иванович, делаю вам последнее предупреждение. Ещё раз замечу, что вы спите на работе – уволю! И уберите с рабочего стола этот дурацкий вымпел „Ударника коммунистического труда“. Где вы его только раскопали?
– Зачем же раскопал. Мне его торжественно вручили. У меня и удостоверение на него есть, – обиженно возразил я и, порывшись в ящике стола, нашёл красную книжицу и предъявил ему.
– Ну, и дела! – удивился он. – А я думал, что вы так прикалываетесь. И много вас таких было в восьмидесятых?
– Больше половины КБ.
– Теперь понятно, почему вы коммунизм так и не построили. Проспали!
Вернул удостоверение и зашагал в свой кабинет, отгороженный стеклопакетами угол, со словами:
– Тоже мне работнички КомуНестиЧего куда.
Нашёл старую тетрадь... Мои творения начала 90 годов. Тяжёлое было время, однако шутил... Не претендую ни на что, просто память и ностальгия. Может и вам будет, что вспомнить.
Мухи в ходе перестройки,
В свете лозунга - « Вперёд!»,
Бросив свалки и помойки,
С пчёлами таскают мёд.
Только прока нет в работе,
В жизни каждому своё…
Трудятся, весь день в заботе,
Да что ни мёд, то всё дерьмо.
***
Осёл, назначен был на столь высокий пост,
Лишь потому, что глоткой отличался.
Но как с трибун орать он не старался,
Как был ослом, так и ослом остался.
***
Однажды, заходил сосед
В кооперативный туалет.
Пока он денежки искал,
Говорят, что опоздал.
Ему сказал кассир потом:
«Коль денег нет, ходи с горшком.»
***
Кто самый, самый из людей?
Он, Иван Иванович!
Кто маг, волшебник, чародей?
Наш, Иван Иванович.
Кто может дефицит достать?
Он, Иван Иванович!
В ВУЗ без экзаменов принять?
Наш, Иван Иванович.
Путёвку выбить без труда?
Он, Иван Иванович!
Кто может всё, везде, всегда?
Наш, Иван Иванович.
Кто живёт не на оклад?
Он Иван Иванович!
Так кто же он? А он завсклад…
Наш Иван Иванович.
4 октября 1957 года Советский союз запустил на орбиту Земли первый искусственный спутник.
Над созданием искусственного спутника работала группа учёных во главе с основоположником
практической космонавтики С. П. Королёвым.
* * *
«Ты береги хомуты там и штуцеры,
В драку не лезь, облетай корабли...» -
Так Королёв вероятно напутствовал
Первый искусственный спутник земли.
* * *
Ох, уж народ наш скупой и кощунственный,
Что-то спереть не считают за труд:
Брось хоть в галактику спутник искусственный,
Рано иль поздно к рукам приберут.
* * *
Только зайду я в секс-шоп и, ей-ей,
Мысль в голове так и крутится:
«Где ж та, которая станет моей
Первой искусственной спутницей?»
Штирлиц шёл по коридору, нёс какой-то чемодан.
Мюллер с Шеленбергом спорил, Штирлиц враг иль предан нам?
Отто Макс стучится в двери: "Попрощаться я пришёл,
Больше Гитлеру не верю, тут не будет хорошо.
Твёрдо я валить собрался, подкопил деньжат чуток,
Да и вам пора уж, братцы, собираться на Восток.
Там ведь равенство и братство, полной грудью человек
Дышит. Нечего бояться, хватит дела там на всех!
Я на них семь лет шпионил, мне давали ордена.
И теперь я твёрдо понял: СССР the best страна!"
Он достал коньяк армянский и соленый огурец:
"Ничего, что по-крестьянски? А, забыл, есть холодец!"
Разложил на чемодане русский закусь, всем налил:
"Пусть успешным в жизни станет тот, кто вовремя свалил!"
...И ушел, не попрощавшись. "Эх, хороший был мужик!
Дай-то Бог, что б в этой Раше Штирлиц многого достиг!"
Мюллер встал, поправил китель: "Как там в Берне Лановой?
Впрочем, Вальтер, извините, не пора ли нам домой?"
...Через сутки Штирлиц вышел с чемоданом на перрон.
Полной грудью снова дышит и довольный будто слон.
Подошли к нему чекисты, посадили в лимузин:
"Вас зовёт к себе министр, он сейчас как раз один."
Улыбается Лаврентий: "Надоел тебе нацизм?"
Угостил заморским "Кентом": "Велком в рашен коммунизм!
Я смотрю, забыл ты русский, коньяка стал много пить.
Приходи-ка , парень, в чувство, поезжай-ка лес валить!"
"Я ж пять раз орденоносец и полковник, если что!"
Маршал хрясь ему по носу: "Да таких тут тысяч сто.
Нам полковников не нужно, а в Сибири дел полно.
Положи на стол оружье, ни к чему тебе оно."
И поехал по этапу наш разведчик удалой.
В жизни, даже если драпать, надо думать головой!
Жил сейчас бы в Аргентине, в гости к Мюллеру ходил,
Любовался б небом синим, коньячок любимый пил.
Вечерами же под пальмой наблюдал закат вдали...
Но ты, Штирлиц, чёрт упрямый! Что ж, бери топор, вали!
Жила-была одна держава -
Об этом горько вспоминать!
Всего хватало: хлеба, сала…,
Говна, не будем уж скрывать.
Бывало всё, но жили дружно.
Врагов искали и друзей,
Но улучшалась жизнь державы,
От съезда к съезду, веселей.
Но надо ж так, в державе этой
Чуть повредилась голова.
И так всем было не до смеху,
А здесь, такая вот молва.
И раньше-то с умом пробелы,
Бывали часто в голове.
Решали их, народ смешили,
Недоумение извне.
Смотрели те, извне боялись,
Все помнили каблук вождя,
Медвежьей силушки пугались:
«Ой нет, спасите, чур, меня!»
И даже там, за океаном
Случилось « острову» восстать
Карибский кризис получился,
Но побоялись растоптать.
Держава же жила на зависть,
Не одолели нас враги.
И кое-где уже топтались
Державы этой сапоги.
Но вдруг стряслась беда такая,
Своя же «Плесень» завелась,
И как её искоренить
Не знала, не умела власть.
А «Плесень» быстро разрасталась,
Мозги уж стали закипать,
И власть шарахалась, кидалась,
В агонию, чтоб не попасть.
Вожди, как мухи, подыхали,
Не успевали хоронить.
Их тут же новые сменяли,
Хотели тоже долго жить.
Но «Плесень» расцвела проблемой,
Хотелось в руки власть забрать
Родную «Маму», что вскормила.
Взялись все дружно обсирать.
Она такая, мол, сякая,
Вела нас просто, в никуда.
Вот дайте мне, и я вас братцы,
По вашей просьбе, хоть куда.
И надо ж, так и ведь отдали, -
Козла пустили в огород,
А тот козёл, как бык, упрямый,
Он сам не знал, куда всё прёт.
Но как же? нужно жрать капусту,
Коль в огород уж я попал!
Из-за забора же кричали,
Не жри, подавишься нахал!
«Да что я, больше всех мне надо?!»
И собрались они втроём.
«Давай-ка, огород поделим,
И вот тогда-то заживём!»
Нацепим мы себе короны:
Кто царь, кто гетман, кто султан,
И разделили огород.
И тут начался стыд и срам.
Куда ни кинь - все президенты,
Куда ни глянь - чужой надел.
Все отделились на кусочки,
И в огороде беспредел.
А так как «Мать» одна вскормила,
Их нездоровым молоком,
Такого в сказке не придумать,
Что было в огороде том.
Свалилось общее богатство,
Куда тащить и как делить?
И дали ваучер народу,
Ведь надо как-то веселить…
И рассмешили, слава Богу,
Отдали зрительский удел.
Всем вроде выдали свободу
И славу наших прошлых дел.
Кто поумнее и у власти,
Капусты жрал сколько хотел.
Народ свободой наслаждался,
А не успел, так и не съел...
Давиться начали, и дохнуть.
А на делянках шли бои,
И многие в боях погибли,
Хотя ещё и жить могли.
Бои те стрелками назвали,
Или совпало просто так,
Стрелки отстреливают стрелки,
Ну, это русский кавардак.
Вы скажете мне: «Слов игра?»
Игра…, но только в огороде,
На кладбищах ряды стоят,
На память о былой невзгоде.
Народ смотрел и удивлялся,
Где лозунг: «Всё вокруг моё»,
Кому кочан гнилой достался,
А многим лишь одно враньё.
«Да партия всё виновата!
С трибуны «Маму» обсирать, -
Она мол, нас не воспитала,
Но мы всё сделаем, мы власть!»
Она творила беспределы,
Народ губила в лагерях,
И в магазинах было пусто,
У нас же «булки на ветвях».
И в середине огорода,
На грядке на одной пустой,
Открылась язва пропадная,
Кровища полилась рекой.
Лечили все и так и эдак,
Но ведь всегда легко начать,
А кончить быстро не умеем,
Зачем же было, язву рвать.
Вкачали в язву кучи денег
Лечить же надо и мочить….,
Народ свой…. Тех, кого послали,
Война мол, меч пора тащить.
Ведь, кто с мечом к нам
От меча погибнет, как куда ни кинь.
Вот только кто к нам и когда
В свою же грядку вбили клин.
Так вколотили, что народу
Погибло больше, чем тогда,
Когда своими сапогами
Залезли с «Мамой» не туда.
А тут свои, друг друга долбят,
Ну, чем козлу, не благодать?
Бери и трать спокойно бабки:
На язву всё можно списать.
Меж этим срок прошёл не малый,
Всем надоело воевать,
И язва как-то захирела:
Нет, нет, - даёт о себе знать.
И первый тот, что в огороде
Коньки откинул уж давно.
Прости Господь, мы все там будем,
Ведь так по жизни суждено.
Хоть хапал ты или не хапал,
Капусту жрал, иль грыз кочан.
Богатства накопил немало,
Или от бедности страдал.
Пришёл ты голеньким на свет,
Отсюда лишь одна дорога.
Протянешь ноги - отнесут,
Не унесёшь с собою много.
Ну, слава богу, в огороде,
Настала тишь, идём вперёд.
Давайте взглянем мы на тех,
Отдельно кто теперь живёт.
О, Боже правый, взглянуть страшно,
Не всем дана была башка!
Куски-кусками отделились,
Как разорвали червяка. (Сбылась у дураков мечта.)
И как тут жить они не знают,
Ведут дебаты, делят власть,
Грызутся, плачут и дерутся,
Одно веселье, просто страсть.
Воруют газ, создали холдинг
«Укр. Газ.» назвали вот дела
И помощь ждут не знай откуда.
Свобода толку не дала.
Народ же что…, народ смеётся
И плачет, проклиная всех,
Жаль, москали не помогают (Ь),
А то имели б мы успех.
В другом куске своя проблема
Уж, очень жирный был кусок,
Державой всей земляк их правил,
И не один рулил он срок.
А их царёк, говнюк и точка,
Такую мысль, вдруг огласил,
Прогнал солдат родной державы,
Америкосов пригласил.
Мол, двести лет топтали землю,
Ну, просто иго свергнул он!
Засранец, что сказать и только,
Убьют ведь, враг народа он.
Ещё один кусок посмотрим,
Едят там бульбу, хоть бы хны,
И их огромные машины
Заполонили пол страны.
Не знаю уж, живётся ль худо,
Но в гасторбайтеры народ
Толпой нахрапистой не прётся,
В чужой не лезет огород.
Не будем разбирать отдельно,
Не будем всем им кости мыть,
Но все по-разному живут,
Не могут лишь того забыть
Ведь вместе были - это сила.
И нам того уж не отнять,
Как разорвать смогли державу,
Не сможем никогда понять.
Козлы у власти без короны,
Нельзя козлов короновать.
А может можно, я не знаю,
Только куда рога девать.
Проблема вроде небольшая,
Вот только с нею ни фига
Не получается чего-то,
Года летят, а мы пока
Мы будто лебедь, рак и щука,
Всё тащим воз, как бурлаки,
Но может он и сам поедет,
Прочистил нам бы кто мозги.
А воз тот всё стоит на месте,
Хотя устали мы тащить.
Ну, пусть устали, мы согласны,
Нам лишь бы крови не пролить.
Уж лучше так, на огороде,
Капусты вдоволь, не война,
Прости нас Господи, пусть плохо,
Но кровь нам больше не нужна.
20.01. 08г.
К самому большому НАДЕЛУ.
Одно народ понять не может,
Ведь так огромен наш надел,
Что жить могли бы и получше,
Не надрывая своих тел.
Ну, объясните Вы народу:
«Как можно это всё понять:
Куда деваются богатства
Страны огромной. Вашу мать?»
* * *
Легко валить
С больной головы на здоровую…
При эпидемии гриппа.
В ГРЯЗИ
Какая-то доска у лужи
Лежала втоптанная в грязь.
С полмесяца еще до стужи,
А там зимы наступит власть.
По той доске народ копытил
В сельпо, чтоб крепкого набрать;
Потом назад шел сельский житель
Общаясь: «Мать-да-перемать».
За лужей на бугре церквушка
Без купола и без креста.
Стоит убогая старушка
И молится на лик Христа.
Мчит по селу поток сивушный,
Мужицкий рык и бабий вой —
«Когда бы не было так скучно,
Тогда бы не было тавой!»
Мужик с утра глядит вороной,
Про опохмел лишь говоря...
Ходили в грязных телогреях
И разбитых сапогах,
Но, зато была идея, -
«Ах!»
Все обязаны трудиться.
Труд – не лёгкая возня.
Щи – с капустою водица,
На второе – размазня.
Царь наш батюшка щербатый,
Вечно, словно, на войне,
Не любил людей богатых,
Рассуждающих, - вдвойне.
О стране свободной пели:
«Мчитесь наши поезда!»
И, естественно, тупели
Массы, веси, города.
Люди – черви, люди – гниды,
Что не скажешь про вождей…
Мне недавно сказали...
(А быть может, наврали?),
Что Советская власть не ушла навсегда.
Ну а мы осмелели,
И вообще - оборзели:
Даже вождь в Мавзолее - голубая звезда.
Ну, дождались свободы -
Передрались народы,
И вообще отделились и плевали на Кремль.
Но в мозгах ностальгия:
Развалилась Россия,
И страна, что звалАся эСэСэСэР.
Все свободны, богаты,
Собираемся в НАТО...
Еле ноги волочит нищий пенсионер.
А ворЫ-коммунисты -
Толстозадо-плечисты -
Чтоб забрал вас нечистый, как и ваш эСэСэР!
Жизнь наша связями богата
В пределах хоть какой страны.
Без блата, нынче, как без брата —
Пожалуй, больше — без жены.
Коль блат не влез в твою печенку,
И неприемлем в корне стиль, —
Ты не попробуешь сгущенки,
Сумеешь — сам ее сгусти.
Преград перед тобою кучи,
Коль связей подходящих нет.
Квартиру все-таки, получишь
Но, только через двести лет.
Преуспевать без связей? — дудки!
Ну как без связей? Как, чудак?
Отремонтируют обутки;
Отремонтируют, но как?..
В знакомстве торжество успеха —
Что не подходит для тебя, —
Ну что, возможно ты и Чехов —
Пиши рассказы для себя.
И, вместе с тем, в душе утрата,
И опасений целый воз —
А вдруг пройдет — не будет блата —
Наступит мировой хаос.