Прошли эпохи и культуры,
Менялись моды, шел прогресс,
А ты всё лыбишься, как дура,
Что видит пальцев целый лес.
Загар сошел, нет макияжа,
Истлели локоны в земле
И целлюлита нету даже –
Но есть улыбка на челе!
Раскопки проводили в Пизе,
Изрыты Генуя и Рим,
Уже кончалась наша виза,
Протёрлась роба из деним.
Но у деревни Виллариба
Мы откопали сей скелет.
Кто ты? Джульетта, Аза, Рива?
Наш антрополог молвил: «Нет!
Без углеродных изысканий,
Без среза дерева колец,
Я вам скажу – конец копаний
И чисткам кисточкой – конец!
Она! Она! Глядите – Лиза!
Улыбка, хитрый взгляд глазниц,
Скорей гонца отправим в Пизу
И в Рим с запиской стаю птиц».
И полетели телеграммы
Больших учёных известить,
Что мы, клянёмся Санта-мамой,
Уж начинаем водку пить
Открытья чудного во славу
Её ухмылки на лице –
Конечно, прикус! Имя – Клава
(осталась надпись на кольце).
Ну, всё, загадок больше нет,
А «Код да Винчи» - просто лажа.
Я ставлю фото в Интернет,
В четверг по Первому покажут.
Он говорил ей: «Можно, Лиза,
К Вам заглянуть, пока муж в лавке?»
Но живописцу мона Лиза
Лишь улыбнулась: «Ах, оставьте!..»
Скользнули скука и усталость,
И страх перед свекрови взглядом,
Протест безмолвный; все смешалось:
Беседка в кущах винограда,
Шитьё в руках, заботы в доме,
Ватага хнычущих детей,
А на ночь – Библия и томик
Стихов - какой-нибудь Алкей -
(А в дрёме - смутные желанья)
Чепец, свечной огарок, карты...
И лучше всех воспоминаний -
ТО предложенье Леонардо.
Молча я смотрю на Мону Лизу,
Льется прямо в сердце благодать.
Что у ней за странные капризы
И с чего улыбка,не догнать.
Может,там щекочет кто-то снизу,
Или зацепилася за гвоздь,
Может быть,случилось что-то в Пизе,
Может,что в Венеции стряслось?
Версии всплывают,как сюрпризы,
Вариантов всеx не перечесть,
Чей-то кот свалился вдруг с карниза,
Или кошка потеряла честь.
Кризис жанра.Загибаюсь в шизе,
В голове какой-то винегрет.
Лыбу давит молча Мона Лиза,
Не дает Джоконда мне ответ.
Рассеянность – слабость мужская извечная,
мы лечим мужчин, но напрасны те хлопоты;
коль Вам улыбнулась красавица встречная,
проверьте ширинку – она ж не застёгнута!
«На улицах городов Европы, в Соединенных Штатах Америки, не говоря уже о Японии, люди считают за правило улыбаться друг другу, даже если они не знакомы, - читал Мегафонов заметку в газете. – Эти улыбки, хотя и считаются дежурными, на самом деле имеют очень большое значение для создания атмосферы доверия, искренности и дружелюбия в отношениях между людьми…»
-Вон оно как! – удивился Агафонов, почесал за ухом и продолжил чтение: «В обществе, где незнакомые люди улыбаются друг другу, больше позитива, меньше поводов для уличных конфликтов и бытовых ссор…» - утверждала всезнающая газета.
«Все, буду перевоспитывать наше общество! – твердо решил Мегафонов, вспомнив хмурые лица соотечественников на улицах родного города. – Вот если бы я в тот раз улыбнулся этим придуркам, может и обошлось бы все. Подумаешь, закурить попросили… Ну, правда, зажигалку там забрали, сигареты… А потом, когда я сказал: «Вы че, парни, совсем страх потеряли!», они еще и отмутузили меня и карманы почистили. А надо было всего-то улыбнуться этим молодым людям! И кошелек был бы цел, и зубы…»
Мегафонов решил не откладывать задуманный эксперимент в долгий ящик. Как раз жена велела сходить ему за хлебом.
-Сей момент, дорогая! – сказал Мегафонов и очаровательно улыбнулся Люсе.
- Ты че лыбишься? – с подозрением спросила Люся. – Только попробуй пива взять!
«Еще не привыкла, - с сожалением отметил Мегафонов. – Ничего, дорогая, у нас все еще впереди!»
На площадке Мегафонову попалась соседка Дарья Поликарповна. Она возвращалась от мусопровода, ну и выглядела соответственно моменту: в старом халате, в шлепанцах, в шишках бигудей. Тем не менее, Мегафонов улыбнулся ей так, как если бы перед ним стояла… ну, пусть будет Анфиса Чехова.
- Что такое? – с недоумением уставилась на него Дарья Поликарповна. – Что у меня не так? Ну, вышла в стареньком халатике… Так я же не на эту… не на тусовку собралась! Да что ты скалишься-то все? На себя сначала посмотри!..
Соседка одарила Мегафонова испепеляющим взглядом и с треском захлопнула за собой дверь.
«Вот, и у этой неадекватная реакция на простую человеческую улыбку, - сокрушенно подумал Мегафонов, спускаясь к выходу.- Нет, тут, я вижу, работы непочатый край».
На подходе к магазину ему попался милиционер. Милиционеров Мегафонов, как и все нормальные люди в этой стране, недолюбливал. «А ведь в этом и кроется сакральная ошибка! – озарила Мегафонова мысль. – За что же их не любить? Ведь они же плоть от плоти нашей! Они же такие как мы! То есть они – это мы. А этот мордатый сержант – на самом деле это я. А у меня нет поводов не любить себя…»
Придя к такому важному умозаключению, Мегафонов в самом деле почти полюбил этого сержанта, уже и не такого мордатого и наглого, каким показался вначале. И он широко улыбнулся стражу порядка, тут же замедлившему шаг и с подозрением уставившемуся на Мегафонова.
- Так, - сказал сержант. – Тебе, я вижу, весело! Пьяный, да?
- Да нет, товарищ сержант, - продолжал улыбаться Мегафонов. – Просто настроение у меня хорошее. И я решил поделиться этим настроением с вами!
- А больше тебе со мной поделиться нечем? – спросил сержант, похлопывая дубинкой себе по ладони. – Покажи-ка мне документы, весельчак…
- Да какие документы, товарищ сержант, - все еще продолжал улыбаться Мегафонов. – Я же всего на пять минут вышел, за хлебом жена послала. Вот вы за хлебом тоже с документами ходите?
- Я не хожу за хлебом, - веско сказал сержант. – Мне некогда. Вот из-за таких придурков, как ты. Так значит, документов у нас нет, и мы еще при этом скалимся? А ну пошли в отделение, там разберемся, с чего это ты у нас веселый такой. Обкурился, да?
Улыбка, наконец, медленно сползла с лица Мегафонова. Он понял, что сержант не шутит и не разделяет его веселого настроения. И в отделении, скорее всего, сидят такие же хмурые ребята – а с чего им быть жизнерадостными, если их со всех сторон долбят? И Мегафонову у них в гостях придется явно туго, хотя он никакой вины за собой и не чувствовал. Да эти изобретательные ребята тут же найдут, за что откорректировать его настроение.
- А может, не надо в отделение, господин сержант? – просительно сказал Мегафонов. – Оштрафуйте меня здесь, на месте, да я пойду дальше.
- А за что я тебя оштрафую? – немного подумав, озадаченно спросил сержант.
- Ну, за это… За улыбку, что ли, - неуверенно подсказал Мегафонов.
- Нет у нас таких штрафов! – раздраженно сказал сержант. – Да и что с тебя взять? А ну, сколько у тебя с собой денег?
- Вот, - показал Мегафонов.
- И ты с этими полста рублями еще и улыбаешься? – совсем разозлился милиционер. – Иди отсюда, придурок, и чтобы я тебя больше не видел. Весело ему, видишь ли!
Сержант смачно плюнул Мегафонову под ноги и размашисто зашагал дальше, раздраженно помахивая дубинкой.
В магазин Мегафонов заходил уже без улыбки…
Шёл мужик с улыбкой, гордо,
Шёл с получкою домой.
Шаг чеканил свой он твёрдо –
Трудовой страны герой.
Птички пели по дороге,
Радость рвалась из души.
Сник бедняга на пороге.
Что в кармане? Там гроши.
После долгих оправданий,
Слёз, заслуженных обид,
В трудовые будни рьяней
Окунался, чтобы стыд
Утопить в себе за плату,
Что опять ему дадут
(Перейду, пожалуй, к мату)
За еб¥чий, рабский труд.
Шёл мужик с улыбкой, гордо,
Шёл в пивную, не домой.
Водки литр, в салате морда –
Трудовой страны герой…..
Ну, вот и первый снег. Как малое дитя,
Что в санках егозит по неженке-позёмке,
С улыбкой дурачка, ликуя и пыхтя,
Таскаю, как щенка, «Олимпус» на тесёмке.
Мой умница и друг, соавтор, виртуоз,
Безропотен и тих, как женщины востока.
Снежинками форсят тычинки алых роз,
А мы уж тут как тут с орлиным третьим оком.
Бродяга, первый снег! В башке весёлый хмель,
И осень, как всегда, наврёт в конце квартала,
Что выполнено в срок, признав сосну и ель
Повинными во всех грядущих карнавалах.
Разверзлись небеса, сжимается простор,
И кругом голова от зонтичного нимба,
Пока белым-бело, ни «съёмка!», ни «мотор!»,
Успеть представить мир совсем другим. Каким бы…
Предвидя волну справедливой клеветы (по поводу одной из миниатюр), сразу переношу всю подборку в раздел анекдотов. :))
ЗАМЕЧТАТЕЛЬНОСТЬ
Нет, похоже, счастья в этом мире.
Упашись хоть, рвя остатки жил.
Мне б иметь одну хоть ногу шире,
Уж тогда б я на неё пожил!..
* * *
ЖДУНСКОЕ
Судьба всё забывает в одночасье,
А я всегда готов взмыть в небо птицей.
Мне снится очень вещий сон про счастье,
Но… постоянно Читать дальше >>