Евгений к дядюшке в деревню
Приехал честного осла
Поуважать, но пень тот древний
Вся медицина не спасла.
Евгений (типа клёвый яппи)
Всё ездил в боливаре-шляпе,
Девицам нравившись вокруг,
Потом приём завёлся друг!
Они с ним были лёд и пламень,
Жара и морозильный хлад,
Жратва обильная и глад,
И кажется, кирпич и камень.
Евгений с молодым поэтом
К девчонкам наезжали летом.
Они у Лариных в именье
Прикольных клеили сестёр,
Блондинка краше, без сомненья,
Но у брюнетки ум остёр.
Брюнетка втюрилась. Евгений,
Всегда без всяческих сомнений
Любых фемин тащил в кусты;
Но тут, устав от суеты
Так опостылевшего света,
Татьяну в сад гулять водил,
Слегка за шалости бранил,
Любовь оставив без ответа.
Но тут случилось как-то раз…
Печален будет мой рассказ.
Не поделив с поэтом Ольгу
(блондинку, младшую сестру),
Он подстрелил его невольно,
И тот преставился к утру.
Слиняв от шухера подоле,
Татьяну он не видел боле,
Пока, пошедши на балет,
Не увидал её берет.
«С послом испанским! Право слово,
Неординарный оборот!
Красива – оторопь берёт!
Не ожидал финта такого», –
Онегин пешкою ладью
Поел в рассеянье свою.
Герой тащился от Татьяны,
Чуть свет – и он у ейных ног,
Вотще пенял про сердца раны,
Про всё, что выразить не мог.
В ответ упрямая девица
Ему твердила: «Не годится
Рога больному наставлять,
Что бился за Россию-мать.
Я, – так Татьяна говорила, –
Теперь другому отдана,
И буду век ему верна,
Хоть одного тебя любила.
Трендец! страдаю я сама…»
Такое горе от ума!
Мне праздность близка, но геройство мне ближе,
И, время когда стало смутным весьма,
Я в Нижний подался, прослышав, что в Нижнем
Собрал ополчение Минин Кузьма.
Кузьма, между тем, пребывал в беспокойстве.
Сказал мне, над картой России склонясь:
– Герой – хорошо, но народному войску
Нужóн предводитель, желательно, князь.
Я сходу:
– Пожарский! России он верен,
Харизма, к тому ж, у него одного.
Пошли мы с Кузьмою к Пожарскому в терем,
Сказать, дескать, выбор наш пал на него.
Горюя на кухне о судьбах России,
По русской привычке князь горькую пил,
И нам отказал, сколько мы ни просили,
Спустить волкодава грозился с цепи.
Тут Минин вспылил:
– Ах ты, кровь голубая!
Почто на посланцев народа кричишь?
Смелее тебя нынче баба любая,
Ты, коли струхнул, так лежи на печи!
Пожарский лицом, словно площадь, стал красен:
– Да как ты посмел! Негодяй! Сукин сын!
А Минин спокойно:
– Что, княже, согласен?
Ну вот и прекрасненько. Сверим часы.
Стремительность марша – основа успеха,
Любой подтвердит, кто хоть раз воевал.
Пешком топать долго, поэтому ехать
Задумали поездом «Нижний – Москва».
Князь начал чудить:
– Не поеду я с вами,
Портяночный запах введёт меня в грусть.
Борис Годунов мне пожаловал «Хаммер»
С водителем вместе. Без вас доберусь.
Что поездом лучше, то жизнь доказала,
Быстрее доехало войско тогда.
В кафе завалились мы возле вокзала
И принялись князя Пожарского ждать.
А князя всё нет. Неужели убило?
От мысли такой изменившись в лице,
Кузьма взялся князю звонить на мобилу –
Узнал, что он в пробке на Третьем кольце.
Час пик. Надо было нам что-то придумать,
Чтоб темп не терять. Поступили хитрó:
Князь пешим порядком отправился к ГУМу,
Кузьма, я и войско спустились в метро.
Что пробки и там, объяснять я не стану.
Когда добрались, чертыхаясь и злясь,
Наш князь в центре ГУМа сидел у фонтана
И план разрабатывал штурма Кремля.
На приступ решили идти в две колонны,
Построились, жаждая ратных трудов,
Одна – возле церкви Казанской иконы,
Другая – у Средних торговых рядов.
– Кузьма, – говорю, – князь, давайте попроще.
Зачем ополченцев губить, молодцов?
В Москве есть, я знаю, Болотная площадь,
Поляков туда, да и дело с концом.
Смеялись они надо мной до икоты,
Сквозь смех мне сказали такие слова:
– К чему заменитель? Веди их в болота!
Ты ж это умеешь, флаг в руки, Иван!
Меня на «слабó» взять несложно, ей-Богу.
Готов я на подвиг без мыслей о мзде.
Взглянув в календарь, оживился немного:
Есть шанс, потому что Согласия день!
Решил я, что действовать буду нахрапом.
Залез для солидности на Мавзолей,
Поляки кричат:
– Заходи, сиволапый,
Получишь от нас полновесных люлéй!
– Что лыбитесь, – им говорю, – идиоты?
Под стенами холодно нам в октябре.
Пускайте нас в Кремль и ступайте в болота,
И шибче давайте. Понятно, пся крев?
Поляки, узнав меня, враз зарыдали,
Но мне не смогли отказать в ерунде,
И, малость подумав, согласие дали.
А что было делать? Согласия день!
И все разошлись. Ополченье - к вокзалу.
Поляки - туда, где шуршат камыши.
Коль в ком в День Согласия оного мало,
Скажите Ивану - проблему решит.
Хмуро вглядываюсь в лица,
Душу трогает тоска.
Я ищу ну пусть не принца,
Но хотя бы мужика!
Первый пьет не просыхая,
Тот дымит, как паровоз,
Этот? Аура плохая,
И к тому же длинный нос!
Вот четвертый, вроде, ладен,
Умный, добрый, плюс богат,
На лицо хорош и статен...
Ну и... как назло - женат!
Вот ведь тоже незадача:
Не находишь ничего,
Надо ждать свою удачу,
Надо верить в Своего!
Чтобы был хороший муж он,
И отец, и сын, и зять...
Позарез такой мне нужен...
Только где ж такого взять?
Значит, так, мои подруги,
Мой ответ сейчас таков:
Не открыть ли на досуге
Пункт приема мужиков?
Может, как-нибудь удача
Улыбнется поутру.
Я скажу: "На все. Без сдачи.
Заверните, я беру!"
Саратовское издательство "Научная книга" выпустило стихотворный сборник Ирины Конновой "Путинята". Книжка состоит из 21 стихотворения о Путине и подрастающем поколении России ("путинятах"). В сборнике премьер-министр именуется исключительно "дядей".
Вот одно из этих стихотворений.
Нашей Родиной Россией
Дядя Путин управлял.
"Быть стране великой, сильной", –
Он однажды помечтал.
Только, как без ребятишек?
Маловато их у нас!
Прочитал он много книжек
И издал стране приказ:
"Каждой маме по ребенку?!
Это мало!.. Надо двух!"
И теперь в родной сторонке
Появились детки вдруг.
Много их… Они красивы.
Как цветочки, там и тут.
Малышей теперь в России
ПУТИНЯТАМИ зовут!
Свято место не бывает пусто,
Видно так устроен этот мир:
Без царя народ не может русский,
Людям нужен идол, вождь, кумир!
И в умы, где Ленин жил когда-то,
"Дядя Путин" расчищает путь,
А на смену бывшим Октябрятам
ПУТИНЯТА шустрые идут!
***наша нечистая сила спокойнее зарубежной: россиянские домовые
делают свои гадости тихо и незаметно, не прибегая
к «хэллоуинству», в доме лишь коты чувствуют домового…
******
Наш Домовой в квартире был тихоней,
Он не пугал – жильцам загадки задавал:
То дверь откроет ночью на балконе,
То на стене оставит след ладони,
То разобьёт бутылку (знает – самопал!)…
Лишь маленькие пакости он делал –
Не виден людям в доме, виден лишь… котам!
…Душа у Домового ночью пела:
Раз три кота под лампой грели тело*,
Их домовушка гладил по хвостам…
..Вдруг - словно взрыв во времени-пространстве:
Из телевизора на кухне в миг один
Злой вылез Ино-дух - вид хулиганский -
Орал частушки нагло на «олбанском»,
Про праздник нечисти и тыквы «Хэллу-Ин**»,
Летучей мышью с мерзкими крылами
Пугал, и тыквой, и скелетом при свечах,
И сыпал неприличными стихами:
«Вы этого достойны…» - как в рекламе,
И угрожал обвалом банков сгоряча!..
Но Домовому и котам – «всё пО фиг»:
НЕ СТРАШНО!!! Ино-духу предлагают: - «Сгинь!
А то дадим тебе по тыкве вместо кофе!
По мистике, ты, ясно – дилетант, не прОфи,
И не пугай напрасно нас! Не хэллуИнь!
Народ наш бесполезно хэллуинить:
Как властью пуганых - вдруг тыквой запугать!!?
Армагеддон? – Ты рот закрой, разиня!
У нас в честИ обычай – тихо керосинить,
А уж потом «жисть подлую» ругать!
Ведь даже нечисть к ужасам привыкла:
С утра до вечера - то взрывы, то пожар!
А ты всё - то ли вой ли, то ли рык ли!..
Зачем нужны две свечки в глупой тыкве?
Для домовых излишество - кошмар!..»
…Наш Домовой решил закончить «биеналли»
И хэллоуинца с треском выгнал вон!
…Наутро все из телеящика узнали: -
В метро за дебоширство «духа» повязали:
За экстремизм хэллоуинца взял ОМОН!..
…В участке допросили дебошира:
- «Откуда ты такой, товарищ-господин?
Зачем сатИрил ты в дверях сартира?...»
- «Я, - дух ответил, - из ИНОГО Мира!..»,
Но в протокол вписали: - «…Нюхал кокаин!...».
………………
…Наш Домовик всё ж «Хэллуин» отметил:
Открыл и разморозил холодильник в ночь,
А утром обнаружили то дети -
Им не досталось по большой котлете -
Протухло всё! Продукты выброшены прочь…
…Коты мяукали во всю кошачью мочь!...
* - фото котов, прислушивающихся к домовушке - своё
** - Хэллоуин
*** - нич/лич, дальнейшая судьба Ино-духа неизвестна
В стране лютует страшный грипп,
Похоже, мор не за горами,
Чихнул и в пот бросает – влип,
А тут по «ящику» – цунами
И астероид, и разлом
В Земле такой, что брызжет магма,
Лежу, тужу, глотаю бром,
Нервозной думой в угол загнан.
На сердце вирусы скребут,
А на груди зудят примочки.
Народ! Всем миром на борьбу!
Чтоб не пропасть поодиночке,
Поборем голод и нужду,
Поборем грипп свиней и куриц –
Позорный в сущности недуг,
Избавим Шар от всякой дури,
А после славно заживём,
И в Бужумбуре, и в Париже…
И скопом гепнемся в разлом
Земли, откуда магма брызжет.
Не буду висеть я на рее,
Пиратами вздернутый в высь,
Меня прикуют к батарее
И скажут: давай-ка женись!
Приладятся лампой паяльной
Калить до красна кочергу,
И требовать клятвы венчальной,
Которой я дать не могу.
Ведь я за свободу согласен
Гореть и дымиться в аду,
Пусть будет конец мой ужасен,
Но я под венец не пойду!
От святости светилась Русь,
Хоть жизнь в цене полушки медной.
И красный вождь сказал: - Берусь
Построить рай на ниве бедной.
Гори, аврорная заря,
Вставай, проклятьем заклейменный…
Но век прошел – и вроде зря
В гулагах гибли миллионы.
Выходит зря на брата – брат
С наганом, вилами, доносом…
Кто виноват? В чем виноват?
Не мучь историю вопросом.
Надежно спрятав под сукно
День революции опасный,
Глядим кино и пьем вино
Согласны и почти безгласны.
Переполох в Умапалате,
Там появилось Привидение,
Что в каждом третьем депутате
Отозвалось душеволнением.
А у кого дежурство в ночь,
Работать вообще невмочь.
Душе народного героя
Плевать на это суеверие,
Пойду в ночное, успокою.
Надеюсь с малыми потерями
Прогнать прозрачных упырей
Из заведения взашей.
Ночь. Два часа. И некто в белом
Плывёт по залу неестественно,
Но выхожу на встречу смело:
– Сдавайся, сука мракобесия!
Пускай ты бывшая мадам,
Не пожалею девять грамм…
На кой тебе в Умапалате
Смущать избранников, гражданочка?
Вуаль – поднять!.. Ну, вот те нате!
Какой сюрприз, откуда, Анночка?
А мне в ответ:
– Комдив лихой,
Чего трясёшься, как живой?
По бутикам шляясь на досуге,
И спуская денежные средства,
Встретила давнишнюю подругу,
Ту, с которой мы знакомы с детства.
-Ой, подружка! Как жива-здорова?
Как делишки? Как семья, работа?
И куда так много ты съестного
Закупила, как для целой роты?
-О! Привет! Бегу из магазина.
Для гостей готовить буду ужин.
Встретили из армии мы сына!
Ну, а ты-то как? Живёшь не тужишь?
Всё, как есть, поведать я могла бы
"Дорогой" подруге, без сомненья.
Но ведь так завистливы мы, бабы!
Зависть в миг нам портит настроенье.
Правду ей рассказывать не стану.
Огорчать зазря, я изверг что ли?!
У неё веселье вон по плану,
Сын вернулся, впереди застолье.
На лице эмоции все спрячу.
Не скажу, что в жизни преуспела.
Что за хвост поймала я Удачу
И её удерживаю смело.
Не скажу, что повезло мне с мужем.
Пусть не молод (мне-то не для варки).
Он зато, как раб богине, служит,
Всё прощает, дарит мне подарки.
(Дай-то бог, подольше бы не помер)
Наш совместный быт весьма не беден.
Мы живем с ним в загородном доме.
Я об этом умолчу в беседе.
Не скажу, что сплю с её супругом,
И еще с пятью крутыми мачо.
Что мой шеф за некую услугу
Замом у себя меня назначил.
Что заметно выросла зарплата,
Что детей отправила учиться
Не у нас тут в техникум куда-то,
А в престижных вузах за границей.
Что продали две машины старых,
На замену "volvo" взяв и "opel".
Что была недавно на Канарах.
И в турне готовлюсь по Европе...
Лучше я "поплачусь ей в жилетку"
На такую горькую судьбину.
Оторвалась, мол, как лист от ветки,
И теперь страдаю вот безвинно.
На работе вновь мотают нервы:
Шеф гнобит, проверки одолели.
Ходят из налоговой две стервы,
Что-то ищут каждую неделю...
Жизнь- она обычная рутина.
Ничего мне в ней уже не светит.
Муженек бухает, как скотина.
И совсем от рук отбились дети.
А живем с семьей мы в коммуналке.
Там каморки, точно в улье соты...
И соседи- всех убить не жалко!
Да в тюрьму садиться неохота...
Перечислив все свои "напасти",
Я в её глаза взглянула снова.
Было в них простое бабье счастье-
Знать, что у подруги всё хреново!
Такая тоска - нервно курит Некрасов.
Октябрь наступает траншеями улиц,
и вот косячищи дарёных пегасов,
зимы испугавшись, на юг потянулись.
Но в пёстрых кустах залегли мы с берданкой
И в небо уставили грозные рыла:
Позор вам, пегасы! Куда ж вы, поганки?
Назад! А не то продырявим все крылья!
Питер, он всегда небритый –
Вплоть от ног до головы
Потому, что из гранита!
А гранит твердей "Невы"... Хорошо в деревне летом –
Саранча, лягушки, тля…
Мало кто при всём, при этом
Станет красить нежным светом,
Стену, песнею воспетой,
Хоть амбара, хоть Кремля.
Ведь деревня – не столица,
Тут глобальных нет задач:
Над домами дым клубится,
Под хоры домашней птицы
В вёдра, тазики, криницы
Мерно капает первач.
Тут другие ипостаси:
Миром правит сельсовет,
А точнее – Уткин Вася.
День и ночь деревня квасит,
Светом стен никто не красит,
Потому как света нет…
Нельзя, говорят, убивать человека,
каким бы товарисч не выглядел бякой,
каким бы он ни был моральным калекой;
а можно ль убить между делом собаку?
Собаку, считается, в принципе можно
убить, приготовить и съесть чебуреком;
осталось спросить об одном безнадёжно:
а можно ль собаке убить человека?
Нельзя? Разумеется. Я и не спорю.
Контрдоводы белыми нитками шиты.
Запрет за закон признаю априори,
нюанс уточнив – а в порядке защиты?
Вопрос мой, по сути, конечно, ужасный,
звучит вызывающе, полной крамолой –
ответ очевиден и нет несогласных
среди мудрецов и глупцов-балаболов…
Известно, однако, случается всяко
и мы, умирая, меняем обличья;
одни возвращаются в мир наш собакой,
а кто-то, быть может, и в облике птичьем…
Приходится жить и вертеть головою,
местами вертеть и хвостом, между прочим –
живое, смеясь, убивает живое,
само умирать, безусловно, не хочет…
В основе всего незатейливый принцип –
сильнейший слабейшим диктует законы,
добра в тех законах – на кончик мизинца,
в итоге, увы, выживают драконы…
***
Луна, натягивая тучи,
Погасла будто бы свеча.
Литрушку пива я замучил,
Потом ещё. Живот урча,
Позывом странным в тёмный двор
Меня втащил и там колени,
Как задрожат. Смотрю забор,
На нём огромные две тени:
Рога, длиннющие хвосты.
Хоть верьте мне, а хоть не верьте.
(Куда бы спрятаться? В кусты?)
Ну, настоящие, блин, черти.
Сковала дрожь, скрутила тело.
Фух, облегченье льётся звонко.
Чертям шагнул навстречу смело,
А это чёрных два котёнка....
На грипп свиной повсюду злы,
а мне вот думается типа:
коль мы свиным болеем гриппом,
то, значит, люди – не козлы?!
***
Реклама, реклама, реклама, реклама…
По сути, реклама есть битва за бабки –
сейчас мужика разбуди среди ночи,
ответит, какие годятся прокладки,
какие теплее, какие не очень…
***
На самотёк…
Природу мы за горло держим смело;
небрежно отодвинутый в тенёк,
от борзости народа очумелый,
Творец пустил дела на самотёк...
***
Не Поэт...
Коль размера в тексте нет,
а от рифмы льются слёзы,
значит, автор – не Поэт,
а писатель жалкой прозы...
***
Любя, становишься блаженной…
Любя, становишься блаженной –
за страстью глупости не скрыть,
ведь человек одновременно
не может думать и любить…
***
Поспела тыква в огороде, являя всем свою красу.
Хэллоуин сегодня, вроде,
А этот праздник нынче в моде,
И я при всем честном народе, домой пузатую несу.
И мне бы праздника немножко! И напросилась, ты смотри:
Собрались ведьмы, словно кошки,
О стены черти чешут рожки,
И через мутное окошко призывно смотрят упыри.
Дымит покойник сигаретой, и ржет ехидно конь в пальто.
И смерть с косой уж рядом где-то...
Приберегу я тыкву эту
И превращу её в карету - а вдруг посватается кто?