Закон сохранения счастья в Природе –
прибавилось здесь, значит, там убывает;
коль женщина счастье в мужчине находит,
то столько же счастья мужчина теряет...
Я живу в самой лучшей из всех в этом мире Венеций,
В самом сказочном северном Риме, чуть более юном…
И звенят в моём сердце восторга и гордости струны,
И ложатся словами на лист – не настанет конец им.
Пусть всё сказано тысячу раз, и стихами, и в прозе,
Пусть воспеты великими шпили, мосты и ограды,
Но молчать невозможно, и чувствую я, что не надо –
Вдруг найду свой нюанс, от других чуть отличный? Серьёзно…
Оставляю на откуп кому-то ночные туманы,
Чудо белых ночей забирайте в стихи – не хотите?
Мой неяркий, но этим и милый, мой сказочный Питер,
Нынче мне только серое небо твоё по карману…
Как монетки бросаю слова в эту невскую воду,
Обещанием, чтоб ни случилось, обратно вернуться.
Как влюблённый до дрожи походит всегда на безумца,
Так и я становлюсь ненормальной, вступая под своды
Петропавловской Крепости или знакомым маршрутом
На Исакий взбираясь по тем монолитным ступеням,
Что всей жизнью своей Монферан завещал поколеньям
Петербуржцев и тех, кто восторг сохранит перед чудом…
Медный всадник, и Спас-на-крови, и Лебяжья канавка…
Сожалею о тех, кто ни разу их в жизни не видел…
Оставайся таким же таинственным, милый мой Питер –
Я в тебе потеряюсь, как в стоге простая булавка…
На Литейном суматоха, конфети и мишура,
в прошлом целая эпоха, за окном кричат "ура".
В комуналку к нам приходит он всегда под Новый год,
личность пьяную встречает его радостный народ,
от него разит селёдкой, луком, пивом, колбасой,
он в одних трусах, под шубой, с бородою и босой,
он кривляется, хохочет, теребит свой красный нос,
а принёс ли что в мешочке, отвечает - "Не вопрос!"
Детям дарит он подарки, леденцы и всяку хрень,
говорить с трудом, но может, ( с перепоя видно лень ),
на груди наколот Сталин, восемь примусов пыхтят
и смахнет слезу некстати отвернувшись чья-то мать,
мужики над ним смеются, тычут пальцами в живот,
лишь соседка тётя Таня на него всегда орет,
а затем на кухне праздник, шпроты, водка, холодец,
дым столбом от "беломора", да и танцы наконец...
Мы его таким и любим, он ведь Дедушка Мороз,
даже если в комуналку к нам сам черт его принёс.
Жили весело и дружно, нараспашку были двери,
в сказки веря простодушно, в мир людей по крайней мере!
В кругу друзей, подруг, семьи
наполним водкой наши миски;
мой первый тост за год Свиньи,
нас оставляющий по-свински!
***
Свинья не выдаст, Бог не съест,
но нет под дубом апельсинов,
прошу гостей подняться с мест;
мой тост второй – за Год Крысиный!
***
Мы женским чарам рукоплещем,
любить любимых – наш девиз;
я поднимаю тост за женщин,
за добрых, милых, нежных крыс!
"В лесу родилась ёлочка,
В лесу одна росла",
Теперь у деда полочка!
И новых два весла!
"Метель ей пела песенку:
"Спи, елочка, бай-бай!""
Теперь у деда лесенка
И дровяной сарай!
"Трусишка зайка серенький
Под елочкой скакал."
У девочки истерика,
Мальчишка заикал....
Не радуют их сладости -
Ведь елка не придет
И много, много радости
С собой не принесет...
......
Пришла не ель, соседушка
И испытала шок -
Срубили дети дедушку
Под самый корешок.
Пожизненный фанатик шашлыка,
Я сам себе кажусь немного странным:
Над каждым свежесъеденным бараном
Я проливаю слёзы едока!
Чревоугодник, но в душе – аскет,
Скорблю над расчленённою курою:
Доем, наплачусь, и стыдясь зарою
В глухом лесу с её костьми пакет!
Дерябну рюмку водки, а потом?
Без грусти думать не могу о шпроте,
Но всё ж кусок его колючей плоти
Употреблю, не подавясь хребтом!
Успокоенье – через худобу?
Когда вкушал я хлебосолье флоры,
Чредою шли поносы и запоры,
И я одной ногой стоял в гробу!
Жизнь – кислота, когда душа вверх дном!
А лгать себе – бессмысленно: не краше
Давиться клёклым, пресным паприкашем
И – думать, думать, думать о мясном!
Смутится дух в иссохших телесах:
К чему приду я, сидя на баланде?
Пример – Шикльгрубер и Махатма Ганди,
Стоящие на разных полюсах!
Раздвоенность уже невмоготу?
Но плотский штырь – стройнее кипариса!
Я трижды отрекаюсь от Гринписа
Во имя колбасы в бездонном рту!
Люблю читать про женскую любовь,
Как русский бунт, бессмысленные строки,
Про то, как «я любила вновь и вновь,
А ты не смог понять меня, жестокий».
Сегодня – Ода о большой Любви.
Слова народные. (Ну, иногда мои).
______
ТЕКСТ
Ой, как же я тебя люлю!
И вот, практически без дум,
Пишу стихи, стелюсь, молю-
Сь. И мой за гранью ум.
Ты для меня теперь везде.!
Где мой есть дом- там твой есть дом!
В Череповце, в Караганде..
(Причём Караганда? - Притом!)
Твоим дыханием дышу
(Пускай там углекислый газ!),
Твоим глядением гляжу!
У нас с тобой две пары глаз,
Две пары ног, две пары рук
И три груди… Печёнки - две.
А кровь –одна. И сладких мук
Не пережить (почти что) мне.
От ласок губ и рук, и ног
Немею я, как партизан.
О, если б ты бы только б смог
Попасть со мной в один капкан!
Как голос твой заговорит,
Как глаз твой только поглядит –
Так я метаюсь из себя….
Вот так люлю я лишь тебя!
Лишь только я тебя хочу,
Чтобы со мною ты был лишь,
Чтоб лишь с тобой зажечь свечу,
И лишь тебе лишь мой бы стиш!
Я задыхаюсь, я дрожу,
Ну, в-общем, я на нервах вся.
Возьми меня, я так хочу,
Чтоб шли мы вдаль, меня неся.
Ты светоч, звукоч для меня!
Ты всех родней моя родня!
Что знаю, всё употреблю,
Чтоб всем сказать, как я люлю!
******
Мне Свыше стих протёк рекой.
Слова не все я поняла
(Ведь высоко и далеко…),
Но записала, как смогла….
******
8ч 35м 46 с….forewer….
От автора: при заимствовании образов для данного произведения ни одна авторица не пострадала. Хотя, конечно, жаль…..
Я служу в звёздно-пыльных войсках на секретном посту кочегара.
Чтоб подольше вздремнуть на часах я весь уголь забросил для жара.
И военно-фанерный обьект, в тихий час унесло за придатки,
Призвездились мы где-то на дне в самом центре космической свалки.
ПР. Призраком млечным гоним вечностью плача от боли,
Тьмою в душе не крушим время я пил из ладони.
Как я служил у печи кровь проливая профана,
Вместе со мною умрёт! Это Вселенская тайна!!!
Безвоздушно-военный совет меня свергнул с поста кочегара,
И урезав паёк как презент дал мне чин истопник самовара.
Чтоб начальству сварить кипятка я две кнопки нажал на панели,
Самовар раскалился слегка мы опять не туда полетели.
ПР. Призраком млечным гоним вечностью плача от боли,
Тьмою в душе не крушим время я пил из ладони.
Как я топил самовар кровь проливая профана,
Вместе со мною умрёт! Это Вселенская тайна!!!
Меня вызвал к себе адмирал с вакуум-лётно-фанерного флота,
Сунул в руки мне детский сачок и пинком проводил за ворота.
Я дежурю вокруг корабля чтоб кометы об борт не стучали,
И спокойно с весёлой душой Новый Год без меня повстречали.
ПР. Призраком млечным гоним вечностью плача от боли,
Тьмою в душе не крушим время я пил из ладони.
Цепью за шею привит чтобы не сдуло случайно,
Как я встречал Новый Год!!! Это Вселенская тайна!!!
1.
Мне бы в Турцию летать челноком,
Или дома отдыхать на печи,
Я ж, пошёл служить в столицу ментом
Между делом, проскочив в москвичи!
Заплатил я за свою простоту,
Ставя подпись на красивый контракт!
А теперь стою, как столб на посту
И стучу зубами с мыслями в такт!
Припев:
Сапоги мои изрядно поношены
А шинель и та, на рыбьем меху,
И в бумажнике, лишь вера в хорошее,
Что придумают нам там, наверху!
2.
Часто снятся мне поля и леса,
Да заснеженный, затерянный тракт,
А ещё меня зовут голоса,
Предлагая воротиться назад!
Мне б на тракторе гонять с ветерком,
На комбайне по просторам кружить,
Но уж коли, сдуру стал москвичом,
То веду теперь столичную жизнь!
3.
Может плюнуть на красивый мундир,
Сдать дубинку и любимый свисток
И не думая, что ждёт впереди,
Загулять на весь расчётный листок!
А с утра, стряхнув похмельный синдром,
На последние гроши взять билет
И умчать туда, где снег серебром,
Шьёт узоры по остывшей земле!
Говорю вам откровенно,
Кое-где я побывал.
Бухарест, Берлин и Вена,
Филиппины и Непал.
Видел тамошних красавиц,
Не в журналах, а живьём
И везде они старались,
Показать товар лицом!
Припев:
За границей все диетой, утомлённые.
В париках и с пышным бюстом силиконовым,
Завлекают нас прозрачными нарядами
И призывно-обещающими взглядами!
Только мифы все, давным-давно, развенчаны!
Не тягаться им с обычной русской женщиной,
Не глазами, ни улыбкой, ни характером,
Ни любым другим, авторитетным фактором!
2.
Дорогие наши дамы!
Вы способны полюбить,
Не проверив нам карманы,
Не спросив: Где будем жить?
Вам не нужен диетолог
И искусственный загар,
Сколько лиц, мужского пола,
Покорил ваш такт и шарм!
3.
Все российские мужчины,
Говорят, не пряча глаз,
Это счастье быть любимым
И любить одну из вас!
Вас не вытолкнет с Олимпа,
Показушный блеск и шик,
Нам давно не нужен импорт,
В область сердца и души!
Сделал раз Василь Иваныч предложенье Анке:
У меня, мол, дом, машина, счёт в Швейцарском банке…
Но Чапаю почему-то Анка отказала:
- Не судьба нам вместе быть, - так она сказала.
- Ты красивый и богатый, ешь икру, не редьку,
Но любила и люблю одного лишь Петьку.
- Так ведь гол он, как сокОл, и живёт в общаге,
Каждый день употребляет по три литра браги.
- Ну и пусть он не богат, квасит, как скотина,
Но зато, как у коня, у него дубина!
Могу принять на веру лишь одно,
(хоть я до парадоксов не охотник)
что революцию еврей придумал. Но...
Хочу понять: "Как мог он выдумать субботник?"
***
В Москве бываю я совсем нечасто,
Её я плохо знаю, но порою
Фантазии мне мозги рвут на части,
И я грешу придуманной игрою…
…Москва и Питер… Бывшие супруги,
Оставшиеся, так сказать, «друзьями»…
Интеллигентный муж свалил к подруге,
А деток, как всегда, оставил маме.
Она хозяйственна и домовита,
Красива, весела, гостеприимна…
Но, всё-таки, к отцовскому граниту
Детишек тянет… И, частенько, сильно.
И, выделив уик-энд на эту встречу,
В вагоне то ли мёрзлом, то ли душном,
Ночь проведя, выходит человече
На питерский перрон… Представить нужно
Мне то, какими чувствами охвачен
Тот, кто отца давно уже не видел,
Его в мечтах рисуя чуть иначе,
Когда он понимает – бывший идол
Чуть-чуть нетрезв, местами неопрятен,
Прокурен, но умён и образован,
Весьма начитан, остроумен, кстати,
И нетерпим к каким-либо оковам…
Восторг? Смущенье? Разочарованье?
Немного грусти… Радости немного…
Тайфуном пронесутся дни свиданья –
Пора уже в обратную дорогу
К такой домашней, тёплой, говорливой,
Простившись с этим чопорным милордом,
Чтоб после бредить «Невской першпективой»,
Мышиным небом и колючим «нордом»…
Мой Питер брошен в сумерки зимы…
Над Заячьим, крыла волшебным взмахом
Поймав последний лучик, ангел замер.
Опять суровый предстоит экзамен
Морщинистым домам, дворам немарким,
И статуям, ослепшим и немым…
Он терпелив, мой город – переждёт
И мокрый снег он, и холодный ветер,
И стужи откровенные укусы,
Чтобы весной в который раз проснуться
Прекраснейшим из городов на свете…
Я это точно знаю наперёд.