Мне кажется, что люди, словно книги...
Послушники своих душевных сект...
Одни, как детективы - сплошь интриги
В их жизни яркой, как ночной проспект...
Другие, словно триллеры - в их взгляде
Тень лютой подозрительности и
Они ждут в пище яд и пищу в яде...
Короче, часто сами не свои...
Есть люди, как любовные романы:
Порхают, улыбаются, поют...
И превращают в водевили драмы...
И ненависть взрывают, как салют...
Есть люди, словно справочники: даты
Все помнят, даже те, что не нужны...
Есть люди, словно фэнтези: наяды
В душе у них живут и колдуны...
Есть люди - приключенческие саги...
Есть люди - фантастический пейзаж...
Есть люди без сюжета... Бедолаги...
Есть люди, где сюжет - сплошная блажь...
В одних есть мало текста - просто крошки...
В других текст бестолковый, но большой...
Одни считают, что весь смысл в обложке -
Чем ярче, тем для жизни хорошо...
Другие смысл такой в душе имеют,
Что им обложки даже на нужны...
И люди, словно книги, часто тлеют
В пожарах быта, в искрах суеты...
Прочесть всех нереально, невозможно...
Но может не стараться всех прочесть,
А только тех читай ты осторожно,
Которых хочешь познавать, как есть...
Я так люблю, когда звоните
Вы утром, днём, в вечерний час.
И уж совсем душой в зените,
Когда бываете у нас.
О человек, ему всё мало!
Коль счастье, то вдвойне, втройне…
И вот фантазия взыграла,
Нарисовав картину мне.
Пришли вы к нам, рассказы, шутки,
Я всё на вас меж тем смотрю.
И с вами в эти же минуты
По телефону говорю.
* * *
Всю ночь у нас то крик, то вой,
Как будто делят мир вандалы:
Растут на почве бытовой
Прекрасно ссоры и скандалы.
* * *
Всем неймётся в мире сером
Выйти в люди и стратеги:
Чтобы стать миллиардером,
Надо ум, талант и деньги.
* * *
От тоски хоть лезь на стену,
День и ночь дыши парашей:
Только киллер знает цену
Сумасшедшей жизни нашей.
* * *
В тренде останется, кто обновит
Вовремя душу, и мысли, и вид:
Если жена не следит за собой,
Муж будет жадно следить за другой.
* * *
Нам Господь давно всезнание пророчит,
Чтобы время нас, как прутик, не сломало:
Если знает человек, чего он хочет,
Значит, мало знает он и хочет мало.
* * *
Капризна женская эмоция,
Хоть целый день целуй запястья:
Купи жене ты брошь и стронция –
И светится пускай от счастья!
* * *
Чтоб продолжить по жизни путь
И победного выпить вина,
Слишком долго в воде не будь:
В декабре замерзает она.
* * *
Поэт хиреет без оплота
И воли, крепкой, как бетон:
Чем чаще хвалят стихоплёта,
Тем больше дряни пишет он.
Снег идёт, ну прямо сыпет
Из дырявых облаков...
И стакан налит и выпит-
Так же плавно и легко.
Снег идёт, как из турбины
Океанских кораблей...
Покрывает потом спины
Перепаханных полей.
Снег идёт, дрожит на глади,
Подзальдившейся воды,
Как порой дрожат оладьи
В черноземье сковроды!
Зафиксировав на дубе
Свои дивные черты,
Как Яга в дырявой ступе,
Он боится высоты.
Буд - то с облаков не падал!
Нынче вовсе не у дел!
Путешествовал с Синбадом,
Надоело- прилетел!
Я и рад такой петрушке!
Колбасы кружек в распил!
И хлебну вина из кружки,
Как А.С. когда- то пил.
И оно такого стоит,
Снег ручьями вешних вен
По весне лозу напоит,
Превращаясь вновь в портвейн.
В привычной тишине сижу
скрывая вздох.
мой стол, в который я пишу,
совсем усох.
Не появился ореол
словесных брызг.
хотя пишу уже не в стол,
на жесткий диск.
Теперь нет перьев и чернил -
основ культур,
неровный стук их заменил
клавиатур.
Не в тему старая тетрадь
на стеллаже.
Мой диск, в который стал писать,
скрипит уже.
с годами что-то узнаем,
нащупав брод.
Наверно, в творчестве моем
прогресс идет.
Всю-то жизнь в моем подсознании сидит одна проклятая вещь. Подсознание гласит, что английский язык - вовсе не средство общения меж людьми, а дьявольский инструмент для выявления кретинов и тупиц, подобных мне, полностью лишенных филологического таланта - дабы имелось основание насмехаться, издеваться над ними и тыкать в них пальцем.
Портило мое представление об английском языке как о средстве общения еще то обстоятельство, что человек я необщительный. Лучше я стопчу подошвы в поисках какого-то там места или предмета, чем спрошу (даже по-русски).
Началась пытка в середине школьного обучения. Вроде, в пятом классе. Английская училка была очень нервная женщина, трижды контуженная на войне. Когда она была чем-то недовольна, она бледнела, краснела, синела, зеленела, топала ногами и швырялась чернильницей в учеников.
Помню: разыгрывали мы всем классом спектакль. Мне, как безнадежно отстающему, была выделена самая простая роль - надо было в нужный момент произнести короткое четырехбуквенное слово "Bibs!" (что оно означает, не знаю до сих пор и знать не хочу). С ролью я не справился: сначала произнес слово раньше времени, чем сбил с катушек весь ход лицедейства, потом не произнес его в нужный момент, погрузив тем самым класс в долгое томительное ожидание, а в итоге вместо "бибс" ляпнул "байбс". И это было только начало.
В десятом классе англичанка (она же была нашей классной дамой) подпрыгивала, как крышка на чайнике, и орала: "Этого дурака я переведу в школу УО, умственно отсталых!" Дама забыла, что класс у нее на попечении - десятый, а школы УО - восьмилетки. Когда ей деликатно напомнили об этом, она принялась вопить: "Я добьюсь его перевода с понижением!!!!"
Как я выцарапал себе тройку на школьном выпускном экзамене, не помню. Я обладаю счастливым качеством забывать ужасы.
Через год состоялось мое поступление в университет. При штурме дневного отделения надо было обязательно сдавать иностранный язык. Экзаменов мне предстояло сдать пять штук: три профилирующих (химия, физика, математика) и два второстепенных - сочинение и английский. А требование было: в сумме двадцать три балла без троек.
Четверка по английскому в моем случае являла собой химеру из области бредовых фантазий. Но я все ж решил попробовать.
Английский был последним. Набрав двадцать баллов на предыдущих четырех испытаниях, иду на убой. Экзаменаторшей оказалась строгая очкастая аспирантка с филологического факультета, казавшаяся мне тогда жутко старой (ей было порядка двадцати восьми - тридцати лет).
Как и ожидалось, я одеревенел, остолбенел, отупел, впал в ступор, не смог ответить на простейшие вопросы. Очкастая старуха занесла перо над моим экзаменационным листом, дабы поставить "неуд". И тут я применил всю силу своего нереализованного артистического таланта (для справки: за месяц до описываемых событий я пытался прорваться в театральный): страстно убеждал ее, что я - исключение, что мне обязательно надо поставить тройку во имя бурного прогресса советской науки, что на тройку я предмет знаю, только стушевался от волнения. Вожделенную тройку я выклянчил.
Напомню: требование было: "двадцать три балла без троек". У меня получилось двадцать три балла с тройкой. В список принятых я не попал. Иду в приемную комиссию со слабой надеждой на чудо — я имел год крайне важного в ту пору рабочего стажа после школы. А там говорят: - "Год стажа? Примем вас вольнослушателем - без общежития, без стипендии. А если первую сессию сдадите хорошо, и если после первой сессии будет достаточный отсев двоечников, переведем вас в полноценные студенты".
Так оно и получилось - сессию я сдал всю на пять (благо не было экзамена по английскому) и был принят в лоно полноправных студентов со стипухой и общагой. Тем не менее, за первые четыре месяца обучения мне пришлось преодолеть полосу англоязычных ужасов: перевод "тысяч печатных знаков", контрольные, зачеты.... Каждый раз с огромным трудом, обычно не с первого раза, удавалось выцарапать три шара. Но слава Богу, текущие (вне сессии) оценки не были решающими.
Ужасно было на занятиях по английскому языку. В аудиторию я входил на деревянных ногах и ждал начала пытки. Я рисовал в тетрадке круг, разделенный ня пять равных секторов — каждый сектор означал десять минут академического часа. С течением времени я замазывал сектор за сектором и с радостью наблюдал, как время мучений подходят к концу. В тетрадке по английскому языку у меня не было никаких записей, а только вот эти заштрихованные круги.
А в конце четвертого курса - самое кошмарное испытание (к счастью, последнее): госэкзамен по английскому! Сначала я его провалил, потом пересдал на вожделенную тройку. Великое событие! Теперь к этому поганому предмету возврата нет на веки вечные!!! Пригласил друзей на пикник в лес - там развел большой костер и торжественно спалил все пособия, конспекты, учебники по английскому языку. ВСЁ - конец средневековым пыткам и насилию над личностью!!!!
После того, как я успешно защитил диплом, шеф предлагал мне дневную аспирантуру. Я категорически отказался, ибо поступление в дневную аспирантуру требовало сдачи вступительного экзамена по английскому языку. А там еще три года новых мучений... Это было бы для меня совершенно ужасно.
Несколько лет я отдувался от англоязычных тягот. Но надо было двигаться вперед, делать диссертацию - а это требовало сдачи кандидатского минимума, и (увы!) по английскому языку тоже.
В ночь накануне экзамена где-то на лестнице моего девятиэтажного дома дико орала кошка, не давала спать. Приперся я на экзамен с больной головой, в надежде на великое чудо. И великое чудо свершилось - сдал. Даже на четверку. До сих пор не пойму, почему так получилось.
Спустя сколько-то лет, имея аллергию на советскую власть, я пытался удрать за рубеж. Но только не в Англию и не в Америку, упаси Бог - там все говорят по-английски. Ориентировался на Италию, Францию, Швецию. Языки, модные в тех странах, хоть и считаются труднее английского, давались мне легко, особенно итальянский - музыка для слуха.
Но судьба распорядилась так, что я эмигрировал именно в Соединенные Штаты. Живу тут уже тридцать два года и английскому так и не обучился. Понять речь или текст означает для меня "перевести на русский". При том, когда я работал на фабрике в бригаде мексиканцев, ихний испанский воспринимал без перевода, да и сам заговорил по-испански довольно неплохо.
А вот некоторые моменты, связанные с моим общением на английском языке.
1. Захожу в магазинчик при бензоколонке, обращаюсь к мужику за прилавком: "Cup of coffee, please" (Чашку кофе, пожалуйста. Звучит: Кап оф кофи, плиз).
Мужик ошарашенно смотрит на меня и спрашвает: "What?" (Что? - в смысле, чего я хочу?)
Повторяю slowly and distinctively (медленно и доходчиво): Кап оф кофи, плиз.
Мужик годами стоит за этим прилавком, постоянно продает кофе и уж наверняка знает эту стандартную фразу: Кап оф кофи, плиз. Тем не менее мужик выпадает в мелкокристаллический осадок, таращится на меня осоловелым взглядом и совершенно подавленным голосом переспрашивает:
- W H A T ?
Я тоже в осадке. Произношу спеллинг (по буквам): Си, оу, эф, эф, и, и.
И тут мужик, наконец, с великим трудом врубается. - Ааааааа, кофе!!!!!!
(Произносит в точности так же, как я ему уже дважды сказал). Процветает от озарения. Наливает чашку.
2. Когда я трезв, американцы не понимают меня, а я их. Когда я пьян и рот набит закуской, все наоборот: американцы меня отлично понимают, а у меня нет проблем с восприятием ихней речи.
3. Много времени и сил я отдал отработке английского произношения. Меня убивало это "а", похожее на мучительный звук перед приступом рвоты, шепелявое и совершенно не эстетичное "фз" (th), изуродованное до неузнаваемости "р". Когда я пытался исторгать из себя эти звуки, американцы шарахались от меня в диком испуге. Доброжелатели дали хороший совет: не пытайся копировать ихнюю речь, говори на английском по-русски: если "river" (река), то Ривер, если "back" (обратно), то Бяк, и даже если "doughter" (дочь), то Доугхтер. Туземцы начали меня немного понимать.
4. Однажды я пал жертвой прикола. Нехорошие соотечественники предложили мне твердо запомнить вежливый отказ от угощения, когда уже сыт и больше ничего не хочешь. Ну я и сказал как-то за столом: "Thank you, I am fool". Тут же раздался дружный хохот, а я мотал головой и никак не мог понять причину тотального смеха. Потом выяснилось, что надо было сказать "Thank you, I am full". Слова "full" и "fool" звучат примерно одинаково (фул), но фраза с первым словом означает "спасибо, я сыт", а со вторым - "спасибо, я дурак".
5. Есть у меня маленькое пристрастие - горные лыжи. Общеизвестно, что для подъема наверх служит канатно-кресельный подъемник. Каждое кресло рассчитано минимум на двоих пассажиров, и потому я каждый раз прилагаю неимоверные усилия, чтобы оказаться на кресле одному и не отбиваться от попутчиков, желающих побазарить со мной на английском языке.
Есть у меня еще одно пристрастие — неискоренимое притяжение к красивым девушкам.
На посадке расставляю по сторонам палки, дабы показать сзади стоящим, что желаю ехать один. Шустро влетаю в кресло. И тут рядом со мной оказывается девушка, проскочившая в кресло еще шустрее.
Не комсомолка и вероятно не спортсменка, но невероятная красавица. Славянский тип лица. Говорит мне без славянского акцента, чисто по-американски: Hello guy, I am single, would you please to ski with me? (Привет, мужик, я одинокая, не желаешь ли покататься со мной?)
Уй, какая красивая, гибкая, тонкая, стройная - объект моей хрустальной мечты. Черные волосы, голубые глаза, осиная талия, прорисованная под легкой курточкой великолепной формы грудь, очаровательная улыбка. Я готов был страстно вцепиться в нее и никогда, никогда в жизни от себя не отпускать. Я ошалел от ее красоты, грации и изящества.
Выдавливаю фразу: What language do you prefer to speak? (На каком языке вы предпочитаете разговаривать?) Ответ прозвучал: Just English, a little Spanish (Английский, немножко испанский). Отвечаю: Sorry, I don't speak neither English nor Spanish. I speak just Russian (Увы, я не знаю ни английского, ни испанского языка. Я говорю только по-русски). На сем наш диалог успешно кончился. Страх англоязычной пытки перевесил желание познакомиться с красоткой.
6. Бурное развитие электроники ныне дает возможность преобразовывать речь в текст. Вот я и говорю в микрофон: "What do you want to tell me?" (Что вы желаете мне сказать?)
На экране компьютера появляется записанный текст: "Why do you want to kill me?" (Почему вы желаете меня убить?)
Даже электроника не понимает моего произношения.
7. Особую трудность и вопиющее отвращение вызывают у меня телефонные разговоры по-английски. При этом мое отупение достигает апогея и я с диким трудом выдавливаю из себя фразу: "I need Russian interpreter" (мне нужен русский переводчик). Если на том конце провода собеседник понимает меня (что случается крайне редко), ответ звучит примерно так: "OK, I'll call you next time" (я позвоню вам как-нибудь еще). Вот и приходится жить в этой Америке без крупного достижения цивилизации — телефонной связи. Слава Богу, часто выручает электронная и бумажная почта - читать я еще как-то читаю и писать пишу.
8. До крайности нелепой кажется мне методика преподавания английского языка в США - на английском же языке! Это как строить мост, таская стройматериал туда-сюда по еще не построенному мосту. Это как воздвигать здание, поднимая кирпичи на существующие еще лишь в проекте верхние этажи. Это... Как ни удивительно, подобная методика работает. Правда, не в моем случае. Сидят в аудитории полуграмотные в английском китайцы, афганцы и прочие там греки с турками, слушают речь преподавателя и в какой-то момент дружно взрываются хохотом. А я осоловело пялюсь по сторонам и пытаюсь понять: а чего это они смеются?
На сем, я полагаю, можно закончить печальную повесть о моем освоении английского языка.
Две пули встретились в полёте:
- Привет! Как звонко вы поёте!
- Салют! I ваша пiсня клас!
- Я в гости к вам!
- А я до вас!
- Моим привет передавайте!
- I ви не дуже там не скучайте!
Такие встречи не типичны.
Свинец да медь аполитичны,
Но иногда, совпав по фазе,
Соединяются в экстазе.
Ночью выпал снег. Много снега. После завтрака пошли убирать двор. Снег вывозил на тачке за ограду. Смотрю, сосед тоже огребается, чистит снег перед воротами. Кричу ему.
- Сосед, тебе снега не надо.
- Нет, не надо.
Подхожу к нему и говорю:
-Запомни это. И теперь, когда другим людям, будешь говорить о своём соседе, ты уже не скажешь, мол, у меня такой сосед, зимой снега не выпросишь. Я тебе предлагал. Сам не захотел.