Что ж ты, дворник, зверь мордастый,
В этот предрассветный час
Шебуршишь метлой нечасто
И сбиваешь с ритма нас!?
ЗАДОМ НАПЕРЁД
Вот начать бы с нуля - от старости,
Курс держа на благую весть -
Чтоб ни горести и ни ярости...
Кое-в чём оно так и есть!
Ржавый Ю, Вздоры с бору по сосенке
Жми сюда
Начал я свою жизнь старикашкою,
А потом с каждым днём молодел,
И с такими моими замашками
Я закончил, вы знаете где.
ОН НЕ Я
Он в жизнь пришёл, чтоб из неё уйти...
Ржавый Ю, Занозы от неотесанной лиры
Жми сюда
Друзья и, не боюсь сказать, подруги!
Он жил когда-то в городе Калуге,
И где теперь? Другое дело – Я!
Нетёсаная Муза – мне скамья,
На кою я, известный Ржавый Ю
Садиться голым задом не боюсь,
И потому в любую непогоду
Любезен буду нашему народу!
НЕ НАДЕЙТЕСЬ, ДЖЕНТЛЬМЕНЫ
Я готов был пойти на духовную муку -
На короткое время. Но вдруг, трепеща
Предложу вам горячее сердце и руку -
И достанется им, как сейчас - овощам?
Ржавый Ю, Кухня ужасов
Жми сюда
Не надейтесь, джентльмены, что всё обойдётся.
Вы видали, как леди капусту секут?
Не женитесь! А вдруг, если даме взгрустнётся?..
Им - отрезать, что нам сказануть: вэри гуд!
Однажды в маленький двор, состоящий всего из трёх двухэтажек, которые в конце мировой войны возводили пленные венгры, пришёл агитировать кандидат в районные депутаты. По профессии он был энергетик среднего руководящего звена. Коренастый лысоватый кандидат прямо и честно сказал, за решение всех наболевших вопросов я, мол, не ручаюсь, но по электрической части, граждане женщины, обращайтесь - всегда помогу.
Стихийная встреча проходила в дневное время, большинство собравшихся были пенсионного возраста. Молодой электорат отсутствовал по двум уважительным причинам: одни ещё не вернулись с работы, другие уже напились и угомонились до темна.
Самая активная старушка, опираясь на деревянный бадик, сделала шаг вперёд и от лица всех соседей предложила энергетику сделку:
- Дворовое освещение в нашем медвежьем углу наладь, молодой человек. Вечером страшно в такую темень кромешную из подъезда выходить. А мы уж за тебя все проголосуем.
И вот накануне выборов появились во дворе три столба с мощными уличными фонарями, по одному на каждый дом. Все проголосовали за хозяйственного энергетика. Радостный настрой в следующем месяце нарушили платёжки за электроэнергию с диким перерасходом. Новенькие фонари оказались подключены напрямую к домовому освещению.
Пожилые активистки не стали по таким пустякам беспокоить нового депутата. В тот же вечер они поставили вскладчину лёгкий магарыч местным недорослям, которые в полночь переколотили все подарочные депутатские фонари.
______
Аудио вариант рассказа (слушай прикреплённый файл)):
Когда в пятилетнем возрасте я с родителями переехал из центра города в новую хрущёвку на окраине, то в предновогоднюю неделю с пацанами наблюдал необычную картину. Из близлежащего хвойного леса милиция вывозила в день по два-три раза открытые бортовые грузовики, плотно насаженные ёлочными браконьерами. На следующий год лесок вырубили лесорубы, и стал расширяться наш микрорайон.
Мой отец работал за городом и однажды приволок пушистую живую ель с шишками. Ствол воткнули в крестовину, нарядили игрушками, мишурой и самодельными электрическими гирляндами. Я помогал папе раскрашивать маленькие лампочки, окуная в разноцветную гуашь. Родитель строго-настрого запретил без него включать гирлянду. Но я втихаря его не слушал. И через несколько дней ель стала подозрительно потрескивать. Я насторожился, понял, что за нарушение электротабу придётся отвечать. Но всё обошлось благополучно. Я не раскололся. Это раскололись-распустились в тепле еловые шишки, и под нарядную ель на ватный "снег" упали семена.
Последние лет 25 мы наряжаем искусственную ёлочку с китайскими фонариками-мигалками. По случаю ставим в большую вазу еловые ветки и вешаем на них уже антикварный стеклянный шарик.
______
Аудио вариант рассказа (слушай прикреплённый файл):
Немцы бывают в нашем городке нечасто. Гораздо реже, чем киношники. Эти-то каждый год по нескольку раз наезжают снимать старую натуру. Изображать тут, типа, Прибалтику или даже Баварию. Слава богу, после всех войн и вопреки нескольким кампаниям государственного возрождения старины, кое-что из архитектуры восемнадцатого-девятнадцатого веков в центральных кварталах городка еще сохранилось. Там и устраивают киногруппы свои съемочные мизансцены – то в брусчатых переулках с гранитными фасадами домов, то в затрапезных двориках с деревянными засыпными домишками, стоящими на лобастых выходах зеленоватого диабаза.
А в этот раз как-то всё сложилось, что немецкие туристы заехали в наш городок как раз во время съемки фильма про Вторую мировую. Эпизода, как наши замечательные разведчики в Восточной Пруссии мешают отступающим фашистам накануне прихода Красной армии взрывать исторические памятники страшной ценности, чуть ли не могилу любимого россиянами философа Канта. Типа, так не доставайся же ты никому! А немецкие туристы, конечно, и знать не знали, и слыхом не слыхали про затеи киношников. Не ожидали, короче, никакой подлянки с этой стороны. Они гуляли себе по культурным местам городка, покупали местные сувениры, с трудом отбиваясь от навязчивых предложений местных барышень с пониженной социальной ответственностью. В общем, вели себя естественно для людей такого сорта. И вдруг, на перекрестке Замковой и Подгорной улиц на группу наших немцев выскакивает человек в черной гестаповской форме штурмфюрера и "шмайсером" в руках. А главное, с бешеным взором побелевших глаз из-под каски. И начинает строчить из автомата от бедра поверх голов туристов, выкрикивая на ломаном немецком проклятия типа «Шайце! Доннер ветер! Руссиш швайн!», ну, и тому подобные хальты и хенде-хохи. Все наши шесть реальных немцев тут же грохнулись наземь и закрыли головы руками от осколков посыпавшихся сверху стекол. Видимо, сработала историческая память. А фашист выхватил из-за пояса гранату на длинной ручке и швырнул ее почему-то за каменный забор в ближайший двор. Во дворе полыхнуло пламя, ухнул взрыв, поднялась туча пыли, с крыш прыснули голуби, а на соседней улице заголосили припаркованные машины - сработала сигнализация. Чертов гестаповец же забросил автомат за спину и нырнул за угол, скрывшись с глаз в узком проулке. Наступила короткая мирная тишина.
- Что это было? – спросил на чистом немецком старший группы, сорокалетний герр Шульц у гида, Эллочки Зайц. Эллочка озадаченно помотала головой и честно ответила:
- В программе экскурсии этот эпизод не планировался!
Недоумение туристов, впрочем, быстро развеялось с появлением потного молодого человека с мегафоном в руках, бейсболке, повернутой козырьком назад, в шортах и кожаном жилете. Он выбежал из недр Замковой улицы, подскочил к Эллочке и стал помогать ей подняться на ноги, со словами:
- Тысяча извинений, дамы и господа, миль пардон, герры и фрау!
Группа постепенно пришла в себя и стала подниматься с тротуара в вертикальное положение, отряхивая колени и бока. А потный мегафонщик продолжал сбивчивой скороговоркой:
- Понимаете, мы снимаем тут кино про войну и у главного героя случилось помутнение рассудка. Видимо, сильно вошел в роль, ну, гениальный актер, Мартын Гуреев его фамилия, может, слышали? Нет? Ну, и ладно. Он вообразил себя настоящим немцем, по-русски уже не понимает. Отзывается на имя Мартин Гур. Бегает от главного режиссера и других членов съемочной группы, отстреливается, гранаты вон кидает – видели?
- Так что же, у него патроны и гранаты боевые? – поднял удивленные брови герр Шульц.
- Выдали холостые. Но этот, видимо, где-то раздобыл боевые, черт его знает. Я ж говорю, сильно в роль вошел, гад. Я – помреж – и то не могу с ним сладить. А надо вернуть артиста в коллектив. И желательно живым, в человеческом просветленном облике. Нам еще снимать и снимать, бюджет фильма трещит, актеры воют, главреж в предынфарктном состоянии… В общем, выручайте, товарищи немецкие камрады!
- Как это? – удивилась гид Эллочка. – Чем же мы поможем? Тут психиатров или полицию надо привлекать…Тем более, патроны у вашего психа боевые! Так ведь, герр Шульц?
- Нет-нет, что вы! – ужаснулся помреж. – Тогда фильму хана. Закроют нафиг, как пить дать!
- И как вы представляете нашу возможную помощь? – поинтересовался отзывчивый герр Шульц после перевода Эллочкой последнего диалога.
- Мы вас переоденем в форму рейхсфюрера, начальника этого беглого архаровца, и вы уговорите его вступить в переговоры об условиях сдачи главрежу. А мы поможем транспортом и сопровождением, будем Мартина Гура отвлекать, а вас прикрывать микроавтобусом, если что. А вот, кстати, и он!
Из-за поворота Замковой улицы тут же выехал пестрый микрик с большим открытым люком на крыше. Из люка торчали пара всклокоченных голов операторов и кинокамера на штативе. От микрика густо пахну’ло выхлопом вчерашних злоупотреблений остросюжетными напитками.
- Соглашайтесь, герр Шульц! – воскликнул помреж, хватая немца за рукав куртки. – Нам без настоящего немецкого языка этого партизана не уговорить! Мы вам выплатим гонорар, а также потом в титрах фильма отдельно упомянем и отблагодарим за помощь в съемке! Наш фильм получит «Оскара» и «Золотого льва», а вы войдете в историю мирового кинематографа!
- А, была-не-была! – махнул рукой герр Шульц, невзирая на протестующие гримасы Эллочки. – Их бин готов!
Его в киношном микрике быстро переодели в форму гестаповского офицера, дали настоящий «парабеллум» с холостыми патронами и пару шумовых гранат – на крайний случай. И погоня покатилась по узким улочкам старого города!
Рейхсфюрер Шульц трусил расчетливой экономной рысью, прижимаясь к стенам домов и бдительно вглядываясь в опасную даль. Даль терялась в киношном тумане, с избытком надутом в улочки специальными вентиляторами. Из глубин тумана раздавались одиночные редкие хлопки – это Мартин Гур постреливал для острастки погони. На эти звуки и ориентировался рейхсфюрер. В его руке зловеще поблескивал грозный «парабеллум», а на каске играли багровые отсветы киношного пожара, имитируемого софитами из микрика. Герр Шульц настиг штурмфюрера у развалин францисканского монастыря. Мартин Гур полулежал у фактурной кирпичной стены, потирая подвернутую ногу. На лице беглеца застыла гримаса боли и отвращения к собственному бессилию. Рядом валялся автомат с еще дымящимся стволом.
- Ну что, штурмфюрер, так и будем бегать от ответственности? – произнес герр Шульц хриплым от погони голосом. – Вы же германский офицер, как вам не стыдно!
- Подите вы все к черту! – ответил штурмфюрер, с трудом справляясь с нервным тиком, перекосившим его холеное лицо. – Красные завтра будут здесь, а вы делаете вид, что всё в порядке, шнапс жрете да баб тискаете, позор арийской нации!
- Герр Гур, командование лучше знает, как организовать оборону! А вы своими паническими заявлениями только сеете смуту в рядах доблестных защитников рейха! Как вам не стыдно! Я отдам вас под трибунал!
- Не успеешь, рейхсфюрер! – криво усмехнулся Мартин, выхватил из кобуры маленький блестящий «вальтер» и приставил к виску. По лицу гестаповца катились настоящие слезы.
- Не делайте этого! – воскликнул герр Шульц, бросая свой «парабеллум» наземь и хватаясь в отчаянии за голову. Но было поздно. Сухо щелкнул выстрел. Голова Мартина Гура дернулась и упала на грудь. С нее красиво слетел каска и покатилась вниз по битому кирпичу, звякая, как пустое ведро.
- Стоп, снято! – раздался радостный голос помрежа. Герр Шульц обернулся. Из микрика вывалились члены съемочной группы и аплодировали артистам. – Всем спасибо, все свободны!
Герр Шульц глянул на застрелившегося штурмфюрера. Но тот уже вставал на ноги, улыбаясь и утирая с виска салфеткой киношную кровь.
- Данке шён, герр Шульц! – сказал Мартын Гуреев. – Вы прирожденный артист! Как вы меня стыдили и уговаривали, я не мог сдержать слёз! Это был высший пилотаж!
Герру Шульцу тут же, в микрике, оформили и выдали гонорар, полторы тысячи рублей, за участие в эпизоде во второстепенной роли продолжительностью пятнадцать минут. И вся туристическая группа тут же, за углом, в ближайшей кафешке радостно прокутила нежданный приработок – попила ароматного черного кофе, выращенного на щедрых плантациях ближайшего северного соседа. Пригласили и помрежа, за компанию. И тот, разомлев от удачи, на ушко нашептал гиду Эллочке:
- Понимаете, бюджет у фильма аховый, не хватает на приглашение настоящих немцев. Вот мы про вас и прознали в отеле, и решили, так сказать, воспользоваться случаем. И ваш герр Шульц просто шикарно, шикарно справился с ролью! Давайте, выпьем с вами за это на брудершафт!
Папа встал на табуретку
И читает нам стишок.
Зря он пил свои таблетки
И вино «на посошок».
***
Не оскверняйте вкуса хлебом. Хочу почувствовать сполна
Как дополняет вкус колбасный на дольке «докторской» икра.
***
Провели мы ночь под елкой
Все подарочки искали.
Накололись об иголки,
На карачках танцевали.
***
В России что ни год то удивление,
Реформы и законов кутерьма,
Поэтому впадаем в опьянение,
Принять так легче перемены, нна!
***
Я встретил утром йетти дома,
Когда у зеркала стоял.
За новый год, ты выпьешь рома?
Я отражению сказал.
Щетина вдруг зашевелилась,
Возникли складки на носу,
Скотина эта явно злилась,
И попросила колбасу.
День Рождения Узбечки!
Страница именинника:
Жми сюда
Писать стихи заставить невозможно.
И "хохмодром",как полигон,тому пример!
Но ощущение потери всё же ложно.
Есть в обиходе рифма и размер.
Хотя бы раз в году, по поводу святому,
На День рождения отправить пару строк,
Пока не впали безвозвратно в кому
И от стихов возможно будет прок...
Я раньше призывал и подбирал словечки.
Как видно, не донёс Вам дерзкий огонёк.
Рахмат - в ответ услышать от Узбечки
Всем сердцем пожелал опять юрок.
Со мною в ночь опять случилось чудо!
Не верю сам, мозги тихонько пухнут.
Не знаю почему, да и откуда
явилась мне Снегурочка на кухне!
Сидит голубоглазая блондинка,
и пышными сверкает телесами.
И взгляд хмельной посверкивает льдинкой,
хоть и прикрылась только волосами.
Я ей вопрос смешной: - Ты кто такая?
Она в ответ, отталкивая ручкой:
- Не приближайся очень, я растаю.
Не узнаешь? Да я Мороза внучка.
Упруга вся, при рассмотреньи близком,
и хороша, что не опишешь в прозе…
Нетронутой ушла, и не потискать,
ни что иное, орган отморозишь.
Решила заработать бабка,
консьержкой ставши у господ...
Чтоб «бабок» расцвела охапка,
с нулями ( Доле в обиход! ),
в кармане...- Так сказать, на старость...,
срубив аккорд...- по мере сил...-
За штуку в сутки! - Впавши в ярость,
от лет ушедших ( Мир взбесил!!! ),
а с ними и былых доходов,
пропавших разом, поутру...,
по воле молодых уродов,
кто отчихвостили страну,
через «реформы», для проформы,
да надувательства тупых...-
Чтоб бабки дохли, выше нормы,
в плену болячек заводских,
зависши над советской нивой
( От оной, в жизни, толку нет! ),
как тля... Но бабка, не спесивой,
предстала, вдруг, ступив в сюжет,
консьержкой оной... А иначе
( Через страны насущный строй! )
куда ещё ей?..- Но, в отдаче,
была ( Давно уж! ) не былой...
И сдулась, от последней ходки
( А то, на третьи сутки, влёт! )...,
и дома, в «кайфе» ( Факт: Вне водки! ),
в кумарах ползает, как крот...,
где, ей, врачи, по «божьей» воле,
очко по-братски поделив,
вонзили ( Профи - в общей доле! )
уколов пару...- Позитив,
тем оказавши ( Моментально!!! ),
впав в медицинский стоицизм...
И благо ( Было б тривиально!!! )
визит закончился..., без клизм...
Где внук ( От пенсии - все злаки! )
конфетки ждал из добрых рук...
Но жизнь - отнюдь не козинаки...,
когда досуг - в объятиях мук!..
Ну что, уже начнем, пожалуй?!
На пышном праздничном столе
рядами стройными бокалы,
приборы блещут в серебре.
Амбре струится от грудинки,
на тостах жареных слегка,
Янтарно светятся икринки,
(невольно тянется рука),
под шубой нежится селёдка,
лежит вальяжно винегрет,
росой играет в центре водка,
тут оливье, вот тут паштет,
играет ёлочка огнями,
гостей нетрезвых хоровод…
Забыл чего-то?.. Вот салями...
Вот гусь (устал проситься в рот).
огурчики горят стеклянно,
и помидорчики блестят…
Но мысль тревожит постоянно:
- Чего-то не додал гостям!
Куранты медленно забили,
обратный счёт у них пошёл…
Я резко, настежь холодильник…
Забыл - «Шампанское» на стол!
Пока курантам бить двенадцать,
мне тоже нужно успевать,
разлить в бокалы постараться…
мюзле рывком и пробка – «БАЦ!»
И вот восьмое чудо света,
глуша петарды во дворе,
как с неба рухнула ракета,
ценой двенадцать тысяч р.
светильник маде из Китая,
издав хрустальный звон, как стон,
искрясь проводкой и блистая,
сверкая хромом, плющит стол!..
Пропали выпивка закуска,
но попривыкнув к темноте,
(о ужас!) вижу в свете тусклом
всё ж угостил я всех гостей!
Кому салат на новом платье,
в жиру костюмчик от кутюр,
икра причёску красит, кстати,
как впрочем, юбочку - фритюр.
Блестят очки под майонезом,
сроднился c галстуком паштет,
жены причёска «ирокезом»
(гуся кусок оставил след).
Колбас нарезка вся на ёлке,
на белой блузке винегрет,
как конфетти блестят осколки
(сервиза тоже больше нет),
стекает сок по штучкам дамским…
Тут кто-то тонко завизжал,
ведь я всех поливал «Шампанским»,
что пальцем впопыхах зажал!
Да, праздник вдребезги–осколки!
Жена к родителям ушла.
Остался старый друг лишь только,
помочь убрать всё со стола.
К утру убрались еле-еле,
Хрустальный бой в ведро смели...
А вы, каких чудес хотели,
Встречая Новый год свиньи?!
И друг сказал мне тост насущный,
Плеснув пять капель в котелок:
«Здоровья, счастья в год грядущий!
Пей, Ворошиловский стрелок!»
Грубили гости мне напрасно,
что я испортил им дресс-код.
Всё к счастью - хрусталя с запасом!..
Вперёд набили на весь год!
Однажды, в студёную зимнюю пору
Такой гололед был, что просто «АТАС!»
Гляжу, поднимается медленно в гору
Гружённый дровами огро-о-о-омный КАМАЗ.
И, едучи важно, фаллически длинный,
В металлик одет и богатый обвес,
На дисках литых и шикарной резине
Роскошный навстречу ему Мерседес.
И сразу к КАМАЗу … пристал: «Как делишки?
А кой тебе годик? … Как звать? … Где живешь?
Далече ли папа? … Откуда дровишки?» -
Совсем запытала КАМАЗ эта вошь!
Что стало с тем Мерсом? - На свалке, вестимо.
«Малец» наш случайно его зацепил…
Мораль этой басни: Ступай себе мимо!
И к детям не смей приставать, педофил!!!
Теперь затихнет звонкий лай,
И уходящий год собачий,
Поглубже косточки запрячет,
Ты счастья только пожелай.
И в пожелании простом
Моя душа спешит излиться:
- Пусть счастье бесконечно длится,
А жизнь виляет Вам хвостом!
Федеральный канал показал репортаж с форума,
где за «самого современного робота Бориса»
выдали человека в костюме робота Алёши.
Никто ничего никогда не поймёт.
За пояс заткнули искусственный мёд,
Искусственный сыр, искусственный рай -
А ну, телевизор скорее включай!
Припев:
Робот, робот, робот,
Мы в тебя поверить так хотели.
Сунь в розетку хобот,
Зарядись - и полетели.
Пусть скатится счастья слеза на скулу,
Пусть Бостон Дайнемикс покурит в углу.
Ты лучший средь киборгов, русский Борис,
За пальму с пиндосами смело борись!
Припев
Но слёзы печали закапали с век -
Внутри, оказалось, сидел человек.
Сенсации воздух немного протух...
Зато натурален якутский петух!
Недавно исполнилось 100 лет со дня рождения А.И. Солженицына. Захотелось поделиться своими живыми впечатлениями по этому поводу.
Когда Александр Исаевич вернулся на Родину, он неспеша ехал по железной дороге через всю Россию. Заглянул и к нам в Воронеж. Я совершенно случайно попал на открытую встречу со знаменитым писателем. Историческое мероприятие проходило в центре города в большом зале культурно-бизнесового центра АПЕКС - постсоветском помпезном новоделе. Из уже опального Солженицына я первокурсником читал "Один день Ивана Денисовича", запрещённый "Новый мир" мне дала юная соседка школьного приятеля. Повесть читалась тяжело, я не всё прочитанное осознавал и внутренне во многом сопротивлялся автору - Нобелевскому лауреату. Образцами прирождённых писателей для меня до сих пор остаются: Чехов, Довлатов, Войнович. Литература А.И. Солженицына абсолютно другая, требующая определённого настроя и вчитывания. Знаменитый "Архипелаг ГУЛаг" я, старшеклассник. слушал сквозь глушилки главами, читаемый по радио "Свобода".
Первая часть встречи прошла по-провинциальному уныло. Солженицына встретили бурными аплодисментами полного зала. Аплодирование не было продолжительным, почётный бородатый с проседью гость прервал его мягкой. но настойчивой жестикуляцией. На протяжении часа Александр Исаевич, деловито сидя на сцене за журнальным столиком, молча что-то аккуратно записывал-записывал-записывал. В это время на сцену с хвалебно-подхалимажными речами бесконечно поднимались местные чиновники-литераторы. Казалось, что этот маразм будет бесконечен.
Но вот формальный "разогрев" сдулся. И заговорил Солженицын. Он был чёток, актуален и серьёзен.
Так получилось, что приезд в Воронеж Солженицына совпал с моим 35-летием. Дома меня ждали гости за накрытым столом. Но я решил, пусть мои гости развлекают сами себя. Я впервые вживую слышал человека, который в своей свободной и обстоятельной речи ни разу не запнулся и абсолютно обошёлся без слов-паразитов, покашливаний и прочих "таксказатей". Именно это обстоятельство меня больше всего впечатлило, не смысл и значение сказанного, а великолепная русская речь.
Гости всё же меня дождались, слегка обиделись, что я их променял на Солженицына. Фанатом творчества Александра Исаевича я после той незабываемой встречи не стал. Но отношусь к этому странному и упёртому писателю-вольнодумцу с большим уважением.
______
А. Солженицын с журналистами газеты "Коммуна". Фото М. Вязового. Воронеж, 1994
Я скажу, друзья- "С годами
Происходит что- то с нами,
Вот уж былью стала сказка-
Предварительные ласки
Нас уже не возбуждают,
Как младенцев усыпляют.
И от маразма лучше средства
Нет-"С женою впасть нам в детство".
+++
Вполне доволен я своим окладом*
И не нуждаюсь в баксах триллионе.
Любуюсь я всегда своим фасадом.
Ведь я святой в окладе на иконе.
+++
*Сверкающая риза иконы символизирует исходящий от неё небесный невещественный свет: «Одеяйся светом, яко ризою»[4]. Седьмой Вселенский собор в своём деянии о восстановлении иконопочитания отметил тождественность материала (дерево) Ковчега Завета и иконы[5]. Поэтому как Ковчег Завета был обложен золотом («…обложи его чистым золотом, изнутри и снаружи покрой его; и сделай наверху вокруг его золотой венец» (Исх. 25:11)), так и иконы украшают драгоценными окладами.