"...А когда ходишь по Большому
То знай : театр - балаган!
И выгодней уйти из дому,
Что бы поужинать, к врагам... "
("Унылая, пора ". Заколебаба) Жми сюда
***
Решив поужинать, к врагам
Уйду я вечером из дому,
Поем и, выкушав сто грамм,
Схожу у них же по большому!
Ищет славы конь педальный!
Конь в пальто ваще в струе!
Где ты слава? Путь медальный
Кто проделает всуе?
Ищет конь, который пашет,
И не портит борозду!
Конь с копытом выпил чашу
И курнув, утоп в пруду.
Тяжело коню без славы
Видеть небо в синеве!
И поржав на три октавы
Конь валяется в траве.
Отдохнёт зимой телега
Лето- саням отдохнуть!
Только конь бежит,как бегал,
Ни вздохнуть, ни пердануть!
Только скромная лошадка
Молодца из молодцов!
Хоть не валко-да не шатко
Знают все ее в лицо!
Так, она в бою открытом,
Славу вырвала извне,
Дав Пржевальскому копытом
По натруженной спине!
Быть бедным, в наше время, хорошо.
Шансов нет погибнуть под лавиной.
Вич, инфаркты, инсульты — причина
От чего убогий люд ушёл.
Но зато, здесь есть причина жахнуть,
Шансов ноль им утонуть на яхте
Так же шансов нет всем бедным вовсе
Умереть, разбившись на Роллс- Ройсе.
Все мы видим много здесь нюансов-
Дольше жить, бедняк имеет больше
Шансов.
Я всегда беззаветно любил Советскую армию. Отдать всего себя воинскому долгу было делом чести. Но меня было так мало для себя самого, так не хватало, что отдавать всего и сразу я не мог, поэтому экономил себя, предусмотрительно делая заначки.
В стране бурлила перестройка и уже открывала рот гласность. После четвертого курса нас, студентов-медиков, ждали военные сборы. Почему-то особенно ждала танковая часть в глухом райцентре.
Сразу по прибытии выдали комплект обмундирования из стратегических запасов времен ВОВ: гимнастерку через голову, штаны галифе, белый верх от кальсон, серые застиранные семейники, новые кирзачи и кусок полотна для портянок.
Потом строем повели в баню, где и намылить гениталии толком не успели, после чего «старики» учили нас мотать портянки. Ни хера мы за раз не научились, и за обратные три километра стерли ноги в мозоли.
Институтское кафедральное начальство добилось для нас привилегии: некоторое время мы могли ходить, даже в строю, в носках и кедах. Гармония галифе с кедами – кутюр убойный.
К строевой я отнесся довольно легкомысленно. Как итог, уже на третий день схлопотал наряд вне очереди. Командир взвода, местное мурло с мелкими мордвинскими глазками и кривым носом, огласило на вечерней поверке подо ржач однокурсников: «Ногу не держит, слов песни не знает, в строю сосет конфету». Увы, это была справедливая правда, потому что я успел осилить только про «раскудрявый клен зеленый, лист резной». Про карамельки тоже правда.
Наряд, к счастью, был на стратегический объект «тумбочка», а не на мытье сортира класса «очко» (что меня, судя по добрым глазам мордвина, неизбежно ожидало в недалеком будущем). Стоять пол-ночи возле идиотской тумбочки и охранять журнал дежурств у двери казармы мне не понравилось. Но на следующий же день я реабилитировал себя в глазах начальства на стрельбах. Пятерки по пистолету Макарова и по Калашникову! Сам не ожидал, тем более с недосыпу, о чем и поведал в стенгазете «Молния!», редактором которой я себя выбрал, поскольку все отказались.
По отношению к данному прискорбному факту «стариков» я вскоре понял, что таких стрельб мне не простят и что объекта «сортир» не миновать. Тут-то из глубин студенческой памяти и всплыли 33 способа «заболеть». Впрочем, хватило щепотки перца в нос и щепотки соли под мышки. Громко чихнув несколько раз, стараясь попасть брызгами по физиономии местного фельдшера, и достав термометр с достаточными 37.5º, я слег в вожделенную санчасть с тяжелым диагнозом ОРЗ.
Палата на шесть коек это вам не бесконечная казарма с двумя ярусами. Мы называли санчасть Домом отдыха танкиста. Это был дворец с унитазами. Но танкисты по привычке ходили в кусты – метить территорию. Перед утренним обходом активно расходовались запасы перца и соли. Фельдшеру на всякий случай наливали. Днем отсыпались или загорали возле корпуса, ночью - водка и преферанс. А масть все не шла.
Старожилы показали две дырки в заборе. Одна вела к винно-водочному, другая – к Райке в барак через дорогу. Раиса, местная шмара почтенного возраста, жила на пенсию, но алчной не была - лишь бы наливали. Ей не нравилось слово «****ь», велела называть себя путаной. Никогда не пила бормотуху, предпочитала белую. А за коньяк могла и отсосать. Запомнились ее синюшный нос и неровные черные края ногтей под облезлым вишневым лаком. Моя экскурсия в мини-бордель закончилась ничем: Райка восседала на облезлом диване как Екатерина Великая на троне в предвкушении дани от вассальных калмыков, а я не налил. В спину она мне зачем-то прошипела «у-у-у, п***рюга!»
К принятию присяги пришлось ненадолго выздороветь. Я начистил сапоги и бляху, подшил воротничок и стеснительно стал в строй, надрывно покашливая. Учить текст, славбогу, не пришлось, все читали из папки, потом торжественным хором прокричали «клянемся!». В этот момент я поклялся жизни не щадить во имя Родины, всю кровь до последней капли пролить во славу Партии и ее ЦК, Политбюро и лично товарища генерального секретаря.
Но после присяги пошел дождь, а я – в уже родную санчасть.
В последний день сборов был прощальный банкет. По случайному стечению обстоятельств меня в тот день выписали из Дома отдыха танкиста, и я с наглой скромностью подсел к столу. По выходе, перед посадкой в автобус мне, правда, дали пенделя «старики», но не сильно, поскольку в присутствии офицеров. Уже в автобусе я достал сэкономленный на Раисе коньяк, и мы помирились.
Проезжая мимо санчасти, в окна которой высунулись кореша-танкисты, я помахал им рукой и пожелал доброго здоровья и семерки в прикупе на мизере. Хотелось обнять их и поблагодарить за то славное армейское лето…
Пути нелепые, судьбы,
Опять собрались воедино,
Я пленник женской красоты,
В сетях коварной паутины.
Все трепыханья, жалкий бред,
Нет.. Неразрывны эти сети,
От сей напасти спасу нет,
На протяжении столетий.
Она липка, как сладкий мёд,
И не отпустит вас без платы,
Достанет сердце и сожрёт сожжёт,
Оставив блёклые заплаты.
В лохмотьях порванной души,
Осколки страсти и желанья,
Всё это, мелкие гроши,
Любви коварной, подаянья.
И сквозь рубцы душевных ран,
Осознавая безысходность,
Я снова лезу в тот капкан,
Засунув в жопу глубже свою гордость.
Надежды… Жалкая юдоль,
Вновь увлекают в свои клети,
А вместо рая, снова боль,
И красоты коварной, сети…
Стихи писать - тяжёлый труд...
Поверьте мне - это не хобби...
То музы мне мозги ебут,
То долго, словно через Гоби
Тот переход, бредёт Пегас
По творческой моей дороге...
Стихи писать - как в узкий лаз,
Жирдяю пролезать... Итоги
Не то, чтоб рано подводить,
А просто подводить то не ***...
Стихи писать - как водку лить,
В стакан с зияющей прорехой...
Ну, совпадет десяток рифм
И ритм поймается при этом,
Но смысл бредовый, словно гриф,
Над бедным кружится поэтом,
Мошонку клювом теребя...
Стихи писать - гестапо пытки...
В ответку даже мозг ***
Зазнайкам - музам, вряд ли скидки
На вдохновение Парнас,
Пииту выдаст вдруг по блату...
Навоза выдал воз Пегас
И не перо беру - лопату...
Стихи писать - терзать хорей;
Чернилить подлый амфибрахий;
Семь графомании морей
Проплыть на медной черепахе,
Что тонет каждый километр;
Кусать соски у Каллиопы...
И через годы может бред
В стихах исчезнет... Этот опыт,
Как шрам, как линия стигмат,
Не просто так даётся с ходу...
Стихи писать - зарытый клад
Найти и сразу бросить в воду,
Чтобы опять искать сто лет
Неотразимость и беспечность,
Которые, и есть, и нет!!!
Стихи писать - царапать вечность,
Как мрамор ногтем из песка...
Бессмысленно такое дело,
Но я не брошу муз ласкать
И контур обводить из мела
На месте том, где пал Пегас
Очередной... Судьба такая...
Ведь без рифмованных тех фраз,
Я сам себя не ощущаю
Живым и не могу дышать
Туманом городским и смогом...
Поэта стаж, ямб твою мать,
Имеет вес по всем итогам!!!
Первый свой более-менее осмысленный стих я написал в 1984 году; первый стих, выставленный в интернете, был летом, в июне 2003 года... Так, что стаж есть... А вторая дата прямо круглая - 20 лет!!!)
P.S.: Но я не задираю нос,
Ведь творчество - в болоте трактор:
Трудиться можно на износ,
Но там же, где и начал как-то
Окажешься... Нелепый вид...
Гляди вперёд бодрей, пииты!!!
Парнас всегда для всех открыт -
И для бомжей, и для элиты...
Стихи писать - нелёгкий труд...
Стихи писать - гестапо пытки...
Потомки точно не поймут
Тетрадей черновых избытки,
Коль обнаружат их в гробу
(Я попрошу детей об этом)...
Плюс надпись маркером на лбу:
"Родился, жил и сдох поэтом!!!")
Битый час уже сижу,
Не клюёт хоть тресни,
Если ловится, скажу -
Много интересней.
Может быть, сменить крючок-
Он какой-то малый,
Посмотрел, а червячок-
Очень, очень вялый.
Я потомственный рыбак,
С детства я рыбачу,
Без рыбалки я никак
Не могу иначе.
Рыбу крупную ловлю
На реке и море,
Только хвастать не люблю
Этим в разговоре.
Не поймаешь- не поймёшь.
Смог представить ты бы,
Как охватывает дрожь
При огромной рыбе?
Хотя выпить иногда
Тоже не мешает,
Что до выпивки,
Всегда норму соблюдаю.
Много выпьешь- клёв пройдет,
За рыбалку жалко.
А сосед, как перепьёт,
Ловит всё русалку.
Поплавок( заметил глаз)
Дёргается снова,
Кажется, на этот раз
Я уйду с уловом.
Зв окном погода шняга,
Тополь мёрзнет в неглиже.
Воет рыжая дворняга,
Неспокойно на душе.
Напрочь порвана подушка,
Постарался кот Прохвост.
Без креста стоит церквушка,
Во дворе Великий Пост.
Кактус бреет халик Гали,
Догадайтесь для чего.
Утоли яко печали,
Лето бабье у него.
Во саду ли в огороде,
Где пасётся конь в пальто.
Тянет Репку на телеге,
За амбаром дед Пихто.
Хуже братцы диареи,
За столом незванный гость.
Чахнет бабник с гонореи,
Нет надёги на авось.
Свистнул рак с горы Емеле,
Нету худа без добра.
Есть семь пятниц на неделе,
Голь на выдумки хитра.
То потухне то погаснет,
Словом бей:- Не в бровь, а в глаз.
Языком кто мягко стелет,
Жёстковат у тех матрас.
Пьяни море по колено,
Солит в печке Стас дрова.
Скачет через пень полено,
В огород пусти козла.
Банщик веники не вяжет,
Нынче вон в цене гробы.
Дёгтем курЯм яйца мажет,
Говорит от худобы.