Без спроса в гости допустимо,
Обычно только раз в году.
Готовьте пряников корзину
Я к Вам колядовать иду.
И после выпивки-закуски
Мне б не забыть за торжеством,
облобызать вас всех по-русски,
И рявкнуть громко: — С РОЖДЕСТВОМ!
Я к власти не в претензии
За бытие на пенсии:
Потребности уменьшились слегка,
И стали чуть поменее
Чем у осла в Армении,
Но чуть побольше, чем у хомяка.
За новою реформою
Быть нищим стало нормою -
Всё прошлое порвали на куски!
Но лучше б сил не тратили
Уроды - злопыхатели,
Бреша, что я живу не по-людски!
Я дельное послушаю -
И соглашусь с чинушею,
И оттого пристойно существую:
Питаюсь макарошками
И давленными кошками,
Но для гостей могу поймать живую!
Есть беды постепеннные,
Средь них - харчи трансгенные,
А Сталин был не только палачом:
Он не любил синтетику,
И запретил генетику -
Наверное, предвидел что по чём!
Я стал худой и жилистый,
Боюсь из дома вылезти -
Нас, бесполезных, некому жалеть!
В парк на прогулку, к бабе ли -
Бегом, чтоб не ограбили...
Боюсь скотов, ментов и заболеть!
Скрутило тёщу хворую -
Неделю ждали скорую,
А мне не по карману слечь пластом:
Лечусь, как прадед, травками,
Сушёными козявками,
Но в основном - молитвой и постом.
Одёжки мне без радости
От забугорной гадости,
Лежат в дому родимые обновки -
Трусы, почти не мерзкие,
И кеды пионерские
Не съеденные крысами в кладовке!
Внучок с утра на музыке,
А я пасусь на мусорке:
Соседи зажрались - а мне нужны
Два чёрно-белых телика,
Седло и руль от велика
И ношенные ватные штаны.
Находка - дело случая:
Вот конура вонючая,
В ней - Бобик, недокормлен и блохаст:
Под ним лежит бездействуя
Шинель моя армейская -
Но пёс её без боя не отдаст...
Живу хоть не без риска я,
Но, по задворкам рыская,
Прознал по ряду косвенных примет
Где торгаши - вот сволочи -
Выбрасывают овощи,
А где - возьмут железку на чермет.
Житуха длится справная,
И в ней - не деньги главное,
А нормы государственной морали:
Плачу я подать разную,
Свожу концы - и радуюсь,
Что хату за долги не отобрали!
Холёное, сановное
Сообщество чиновное
Всё время хочет кушать, как птенец -
А мы не лыком вышиты,
И до конца не выжаты!
Но, видно, скоро выжмут и конец...
Лапы на дровнях лежат,
Впереди лошадиный зад,
Ей не видеть уже ни волчат, ни зайчат.
Только ржёт мужик, да грустно полозья скрипят.
ПРИПЕВ.
Но вскоре послышался треск,
Ей к ноге пригвоздили крест,
Понавешали бус, и ёлка снова стоит!
Новогодняя и даже живая на вид!
Ну и что, что зомби,
Для нас и зомби сойдёт,
С зомби тоже можно, можно встречать новый год!
ПРИПЕВ: Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй, срубили ёлку,
Срубили ёлку, срубили,
Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй, под корешок,
Нашу завалили!
Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй, срубили ёлку,
Срубили ёлку, срубили,
Ай-яй-яй-яй-яй-яй, а потом воскресили!
Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй, срубили ёлку,
Срубили ёлку, срубили,
Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй, под корешок,
А потом воскресили!
Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй, срубили ёлку,
Срубили ёлку, срубили,
Ай-яй-яй-яй-яй-яй, с зомби можно встречать новый год!
Когда осенний сплин
узлами вяжет нервы,
когда унять хандру
попытки так слабы,
с корзинкой и с ножом
нехитрые маневры
я делаю с утра,
срываясь по грибы.
В грибном лесу стремглав
вспорхнёт от ветки птичка,
когда в тиши грибок
ножом под шляпку – чви-иик!
Во всей своей красе
отдастся мне лисичка,
и сдастся гордо в плен
пузатый боровик.
Таинственно в туман
уйдёт дорога змейкой,
прошьёт озноб души
от темени до пят.
Назначит рандеву
мне дружная семейка –
весёлая гурьба
мохнатеньких опят.
Когда мой острый нож
оставит след на грузде
и смочит мне ладонь
молочный горький сок,
не будет перспектив
придти обратно грусти,
печали подкатить
шанс будет не высок.
Крутышек пусть же круг
зовёт меня босотой.
От тихих я охот
впадаю в тихий транс.
Кому-то дорог «Мерс»
крутячий «шестисотый».
Мне шестисотый в кайф
к грибочкам реверанс.
Я снова окунусь
в сухой листвы шуршанье.
Накаркает мне фарт
вороний звонкий крик…
Клянусь, ребята, вам –
на все крутые званья
ни в жисть бы не сменял
я звание – ГРИБНИК.
Изводит ревность вечерами, как изжога...
Любовь из юности вернулась вновь к супругу.
При мне живой и - на глазах (Побойся бога!),
А я борщец ему, чаёк (ну, как прислуга!).
Он улыбается, заглядывая в чашку:
- "Плесни ещё нам что нибудь и мы - в кроватку."
Плескать пыталась я им "в" и "без" рубашки
Ночной... Им пофигу, до ручки, наплеватки.
Иду за ними, молча, в спальню (в наше ложе!)
Муж стонет, хмыкает, вертясь (я хмурю брови)...
Точь в точь на шведскую семью у нас похоже, -
Живу чудесно: с мужем, с Ильфом и с Петровым.
Так безжалостно степлер,
кромсает листочек бумаги,
в плен стальными зубцами
насильно его захватив.
Заглушает щелчком
его стоны.
Не дрогнув,
вонзает клыками
и скобою цепляет края
за собой протащив.
Он отвергнуто холоден
в будничной этой работе
и плевал на мораль -
плач и слезы - лишь слабых удел.
В грезах сам улетел
далеко
на ковре-самолете,
где на склоне годов
будет мирно
валяться
без дел.