Отрывок из "Начальнички
(Под грамотным руководством)" takamisakari
Жми сюда
«Я поручаю Вам заняться..»
Так начал речь начальник мой.
«Считаю нужно Вам стараться,
Пытаться думать головой….»
......
«И срок даю Вам оптимальный,
Потом, возможно, поощрю,
И ожидаю не формальный,
От вас подход по существу…» ......
Когда мой шеф (точней шефиня)
Вдруг вызывает в кабинет,
Стоять пред нею, рот разиня,
Часами, возражений нет.
Она мне всё про план, зануда,
А я любуюсь. Е-моё!
Какой прекрасный вид отсюда
На все достоинства её.
«Я поручаю Вам заняться..» (с)
Какой сегодня цвет белья?
«Считаю нужно постараться…» (с)
Трусов не видно, ни х.. мать моя!
«И срок даю Вам оптимальный..» (с)
И нет бюстгальтера на ней.
«И ожидаю не формальный..» (с)
Вчера мне было повидней...
Сегодня блузку застегнула,
Но ткань прозрачная вполне.
С интимной стрижкой перегнула,
Не нравятся такие мне.
Я ей внимательно внимаю...
Она вдруг встала, как назло.
И я всё больше понимаю,
Как нам с шефиней повезло.
Пускай, ворчлива, нету мо́чи,
Такой начальник - просто дар.
К ней можно прямо в день рабочий,
Сходить, как будто бы в стрип-бар.
Мрачный мэр сидел за столом, перед ним лежала разгаданная газета сканвордов. Собравшиеся на совещание чиновники тактично молчали, ожидая, когда тягостная приветственная пауза закончится и кому-то (но не тебе, хотя, а вдруг?) влетит.
Намолчавшись, мэр хлопнул рукой по газете и выкрикнул:
- Жюрналюги проклятые! Кто этот Кожевников вообще?
Все собравшиеся, кроме одного, мысленно поблагодарили Небеса: вопрос был в компетенции председателя комитета по печати.
- К-кто, простите? – запинаясь, спросил председатель компечати.
- Ну этот вот, редактор этой газетенки. Кто он такой?
- А что?
- А что-о-о?! А ты вообще компечати или кто? Ты обязан вперед меня знать, что в газетах пишут, и мне докладывать. Почему я все должен делать сам?
- Ну так то в газетах. А это разве газета?
- А что это по-твоему, радио, что ли?
- Ну так он статьи же не пишет, так, сканвордики. Разве тут есть что-то…
- Есть! Есть, твою мать! И про меня есть, и про тебя, и про них вон всех.
Сидящие в зале невольно подались вперед, чтобы посмотреть, что же там есть в этой газете сканвордов.
- Вот это по-твоему, что: «Банда тунеядцев»? Я сверху по буквам подставил – «адми», а в конце «ция». И посредине «ст». «Ни» и «ра» уж как-то сам додумался вставить.
- А может, он не про городскую администрацию пишет, - усомнился зам по промышленности.
- Да? А «Слово из трех букв» - это что?
- Гм, ну известно…, - буркнул зам по промышленности.
- Это «мэр». Вот, смотри, тут по горизонтали в центре «Уровень здания» - подходит «этаж», "э" в "этаже" - та же буква посредине. «Русский базар» - подходит «ярмарка» - первая «р» как раз – последняя буква в этом «слове из трех букв». Ну и «Сложная яичница» - «омлет», тут «м» - это первая буква. Все сходится. Я, значит, «слово из трех букв», а вы – банда тунеядцев. И это на первой же полосе газеты. А что на второй?
- Что? – спросили все хором.
- А, нет, тут все в порядке. Это на третьей странице: «Рифма к слову «хам»». Знаете, какая там рифма? «Зам». Даже теряюсь, почему это оно не «слово на три буквы»?
- Потому, что рифма к слову «мэр»…, - начал было председатель комитета по культуре и осекся.
- Это на седьмой странице.
- И что, вся газета вот так?
- Вся! Вся, мать твою! Обнаглели! Надо мной же вся область ржать будет. Как я к губернатору пойду?
- А, может, это он про другую мэрию?
- Про другую? А ты видишь, тут под названием написано: «Городская газета головоломок», а в выходных данных идет адрес – наш с вами город.
- «Головоломок», - задумчиво повторил приглашенный на заседание начальник милиции. – А это он на что намекает? Голова – глава. Не, ну мы тут можем и призыв к насильственному свержению, так сказать, припаять. Главу он собрался ломать. В свете развернувшейся борьбы с экстремизмом признаем «лимоновцем» и на пару лет на поселение.
- «А потом про этот случай раструбят по Би-Би-Си», - процитировал председатель комитета по транспорту.
- Чего?
- Да это так, по «Шансону» Высоцкого сегодня в машине слушал, - пояснил транспортник. – А общественность не восстанет? Свобода слова там, зажим прессы…
- Да, опять же какие-нибудь Новодворские с Каспаровыми узнают в столицах, начнут приплетать, убийство Листьева вспомнят…, - добавил компечати.
- Кеннеди, блин, еще и Кирова.
- А, может, правда, грохнуть его, и на скинхедов списать, - предложил зам по социалке.
- Каких скинхедов? – Воскликнул мэр. – Он же Кожевников, а не Мамедов.
- Ну, мамедских скинхедов.
- Ну да, давайте тут Кондапогу еще разведем!
- А что же делать?
- Что, ну где он эту гадость производит?
- Дома, это адрес жилого дома, - посмотрел в выходные данные газеты компечати. - А печатает в соседней области.
- Вот сучонок, подготовился. Заранее знал! А как ему каналы продаж перекрыть?
- Так он в киосках не лежит, его бабки только продают.
- Хитрый, гад!
- Может, ему свет отключить и воду?
- Воду мы и так отключили. А свет… О, это мысль. Черт, это же по всему дому отключать придется.
- А и не хрена, пусть знают, что демократию в борьбе обретают!
На мотив песни Олега Газманова "А я ясные дни оставляю себе, а я хмурые дни возвращаю судьбе"
Это что-ж получается,
Юмор тут не кончается.
Бесконечные истины,
В них рождается стих,
А начальники сердятся
Планы не выполняются,
И таких вот работников
Да коленкой под дых.
А потом слёзы горечи,
И момент расставания
С ним, с компьютером родненьким
Так закончился путь.
Ах Вы горе-начальники,
Безработных мочальники,
Будьте так снисходительны,
Загляните в ту суть.
Если будем работать мы,
То вмиг сайт остановится.
Ничего не поделаешь,
И на Хохме замок.
Так давайте же дружненько,
Да и Вам это нужненько,
И на Хохму затащим Вас,
Да покажем урок.
Как стихи сочиняются,
И как юмор встречается.
Вы такИ твердолобые,
Не понять Вам никак,
Что без юмора рОдного,
И такого доходного
Каждый умный работничек
Будет просто дурак.
:)
Работа директора, ой, не проста!
И требует мужества много.
Ведь круглые сутки она занята:
Партнеры, клиенты, дороги…
Поди, уследи, чтобы хрупкий баланс
На чаше весов не качнулся.
Доходы и траты идут в диссонанс,
Следи, чтоб бюджет не споткнулся!
И вот целый день суета, суета!
С утра даже кофе не стала.
Нам жалко беднягу, уж немолода:
Я ей бизнес-ланч заказала.
- «Спасибо! Спасибо! Я быстро метнусь!
Поем и сейчас же на место!
Я вам благодарна безмерно, Ленусь,
Без всяческой офисной лести!»
И вот тишина, и начальницы нет,
Упала усталости глыба…
Еще не остыл ее в офисе след –
Вбегает, и волосы дыбом:
- «Какой беспредел! Это ужас и мрак!
Ну, что Вы наделали, Лена»?!
- «Простите, я что, заказала не так?» -
И сердце упало в колено…
- «Ну, как вы могли?! Я поймала такси
Уехала в «дальние дали»!
Таксисту пришлось закричать – тормози!
Ведь вы мне печать не отдали!
Я в шоке «немного», смутилась «слегка»:
«А что, без печати не кормят?»
Она, успокоившись, чуть свысока:
«Я в банк документы оформить…»
Меж нами зависла стена тишины…
- «О, Боже! Старею! Простите...
В кофейне меня дожидались блины,
А мысли-то о депозите»…
Начальник на банкете
Надрался в драбадан
И сразу же приветлив
Он стал, как никогда.
И каждому рабочему
Сказал: Я в доску свой.
Не надо здесь по отчеству
Общаться вам со мной.
Он с каждой новой стопкой
Вливался в коллектив.
Сперва немного робко,
Потом, сообразив,
Ругать стал прихлебателей
И среднее звено:
Они нам не приятели,
Они там все «ОНО».
П-в
Зовите меня просто Миша.
Поверьте, ребята, я свой.
Я даже в начальники вышел,
Из бедной семьи трудовой.
А дальше завертелась
Такая кутерьма,
Ему вдруг захотелось
Преграды поломать.
Он инженера главного
Послал как подлеца.
И словно себе равного
Облапал кузнеца.
Он трудовые будни
Ругал, что было сил.
Техничку – тётю Груню
На танец пригласил.
За мир, за дружбу семьями,
За наш карьерный рост
И годовую премию
Сказал Мишаня тост.
Мы звали его просто Миша-
Мужик мировой, в доску свой.
Он даже в начальники вышел
Из бедной семьи трудовой.
И вот в таком запале
Когда рассвет настал,
Мы Мишу провожали,
Как лучшего кента.
Сказал нам: «Скоро встретимся»
Большой души мужик.
Обмыть начало месяца
На даче предложил.
А утром в понедельник
Начальник с бодуна.
Трудяга вновь бездельник,
С нас толку ни хрена.
Орёт ,слюной бросается,
Кулак разбил об стол.
Опять мы раздолбаи все
И всё ему не то.
И сразу закончился Миша.
И понял наивный народ:
Все кто из него уже вышел,
Обратно в него не войдёт.
Cмотрит он всегда сурово.
Подчинённых он имеет.
Подчинённых он гоняет
В хвост и в гриву иногда.
Он начальник, одним словом,
И никто ему не смеет
«Тыкать», даже если знает,
Что козёл он и балда.
У него большое кресло
В офигенном кабинете.
Там на полках куча книжек,
Только он их не читал.
- Всем работать! - скажет веско.
- Есть! – народ ему ответит…
С ним нельзя сойтись поближе
В общем, он не всем чета.
У него водитель личный.
У него и вид столичный.
Ходит он всегда с сигарой,
Пахнет лучшим коньяком…
Вот пойду в директора я
И тогда быть может Рая,
Секретарша, мне подарит
Взгляд пленительный тайком!!!
- Не смог купить себе
Кларнет.
Не заплатил
За Интернет.
Куда девался
Звон монет?
- С Кремлём свяжитесь!
- Связался!
Выдали "сонет",
А в нём - два слова
Про... минет.
Ещё цитата:
"Денег нет!
Но вы держитесь!"
ИСПОВЕДЬ БЛАГОДЕТЕЛЯ "...И солнце б утром не вставало,
Когда бы не было меня..." Из песни
Запомнил я слова декана:
- Когда экзамены сдаёшь,
Бери коньяк и два стакана,
Зайдёшь последним. И нальёшь.
Запомнил фразу в ректорате:
- Диплом изволив получить,
Не задержись в электорате,
Чтоб в депутаты проскочить!
Запомнил я совет начальства:
- Кто что-то может - с тем дружи!
Побольше спеси и нахальства,
Себя бомондом окружи!
...Солидный холдинг. Я - директор.
А меценат - не изувер!
С надеждой ждут... Декан и ректор.
Не дам - закроют универ!
Переменился мир в контрастах.
Галантен, вежлив, не сердит -
Мой бывший шеф подобострастно
Про инвестиции твердит.
Не перечислю, и... Культура
Продолжит крохи собирать.
Наука, спорт, литература -
Никто ж не хочет помирать!
Не будет спонсорство обузой,
Раз денег нет на стороне...
Как много ФАПов*, клубов, ВУЗов
Закрыть придётся по стране...
......
*ФАП - фельдшерско-акушерский
пункт в сельской местности.
Провожали начальника. Нет, не на пенсию.
Не в отпуск. не в путь последний...
Просто
Надо было кому-то уступить кресло.
И нашли — похожего размера и роста.
Поскольку знали — послушный, кроткий.
Поскольку знали — что этот сможет
Ходить — на шефа похожей походкой,
И говорить — на него похоже.
Так ликом лунным сменяется солнце,
Чтоб снова смениться солнечным ликом...
Старый начальник знал, что вернётся.
Сам его выбрал — чтоб не отвыкли.
О НАЧАЛЬНИКЕ
Наш шеф - не волк, не страус, не койот.
Пушистый, мягкий - будто бы из ваты.
Но зарычит, укусит и побьёт-
едва попросишь повышения зарплаты.
******
Никто и рта, не мог открыть при нём.
На это были веские причины.
Но каждый день, что думаем о нём-
читал он на крыле своей машины.
ДЕДЫ И ВНУКИ
Второй инфаркт, под капельницей дед.
Врачи и медицина - здесь бессильны.
Из комы, он несёт какой-то бред.
О том, как внук включил ему мультфильмы.
p.s БУДНИ АВТОПРОМА
Автодилер - битый час агитировал за ВАЗ.
Извинившись, по запарке - укатил на иномарке.
Достал он, послал его на, но он босс,
А хватит на пиво расчётных?- вопрос.
***
Ронял его три раза аист, но всё ж к родителям донес,
Что получился неудачным- кому теперь задать вопрос?
***
Как на даче вырастить кокос?
Купи её на Кипре и отпадёт вопрос.
***
Он мучил кошек, но подрос,
Теперь кого и как, вопрос?
***
С зарплатой в пять тысяч построил завхоз
Дворец, но с налогом возник вдруг вопрос.
***
У неё между ног обнаружил начёс,
Ну зачем он ей там?- любопытный вопрос.
У нас на работе большой переполох,приезжает проверка с министерства,
один из местных шефов бегает в большом волнении с постоянным вопросом:
А Фотограф в составе комиссии?
Кто-то из новеньких в недоумении:
- А кто таков?
Дык первый замминистра, он всех постоянно спрашивает:
-Вас снять?
Жила-была простая дырка. Была, как все: никем, ничем.
Но как-то дырке подфартило, и стала дырка кое-кем.
Она, вдруг, резко изменилась, друзей не стала узнавать,
Себя ж в окрУге всем велела отверстием отныне звать.
Звучит, конечно, посолидней, но не пойму, резон какой?
Ведь, что отверстие, что дырка – внутри останется пустой.
Есть такой тест психологический на склонность подчиняться чужой воле – рисуют квадрат, в нём линию наподобие морской волны и человеку предлагают картинку продолжить. Если появляется какой-то вариант кораблика, значит налицо готовность подчиняться. Меня ещё в студенческую пору тестировал брат и я над изящной волной легкомысленно изобразил нечто неприличное. Озадаченный брат уточнил, не имею ли я в виду морской маяк, но получив разъяснения, констатировал особо злостное неподчинение чужой воле и предсказал неизбежные последствия. А главная неизбежность – это натянутые отношения с любым начальством. Увы, примерно так и вышло всё. Дай Бог здоровья моей первой начальнице, которая промучалась со мной целых восемнадцать лет! Но как только её властные полномочия прекратились, наши отношения приобрели трогательную теплоту, вполне искреннюю. И когда ещё вместе работали, друг друга, в общем-то, уважали. Но вот не любили – и всё тут. Взаимно не любили.
Первый эпизод произошёл в первый же год моей работы в химической лаборатории. Начальница обожала порядок. Её белый халат всегда тщательно поглажен и сильно накрахмален. Уходя, она водружала его на массивные деревянные плечики с крупно написанной её фамилией, а когда просто шла на перерыв по магазинам, аккуратно развешивала этот символ власти на спинке стула. Такая дислокация начальской спецодежды означала для нас, что хозяйка сегодня непременно ещё вернётся.
Порядок сидел, наверно, в её генах и укрепился тем, что немалая часть жизни протекла в военном городке. Когда уже с двумя детишками вернулась в родной Воронеж, и он в самый разгар лета неожиданно встретил её очень рано пожелтевшими листьями турецких клёнов, тоска по молодости сжала горло и прочно сплелась с тоской по её военному городку. А я легкомысленно отказался сдавать взносы на ДОСААФ. Разговор-то шёл о копейках, но парень – сборщик этих податей – уж очень хамски требовал. Тем не менее в глазах власти я сразу и порядок нарушил, и непатриотично проявил неуважение к её святая святых. Да ещё и не служил в армии. Не могла начальница пройти мимо такого вопиющего безобразия и стала сразу же давить. Я легко отбился: вы в ДОСААФ не руководитель, общество это добровольное, претензии ко мне очень странны. К таким разговорам она не привыкла и стушевалась. Вернулась за свой начальственный стол, напряжённо собираясь с мыслями. Даже спиной излучалось это напряжение, пронзающее всю лабораторию. Я полагал, что вскоре она успокоится и считал инцидент уже исчерпанным, а вот бывалые сотрудницы, напротив, прекратили все важные женские разговоры и, заняв удобные позиции за лабораторными столами, с интересом ждали продолжения – они знали, что начальница так просто не отступала. И в самом деле, собрав все силы женской логики, она, как резкий боксёр во взрывной атаке, накинулась снова – в советской ли школе я учился, где ж мой патриотизм.
– Да, в советской. И патриотизм нормальный. Но взнос на армию сдавать не собираюсь.
Её вся шея стала в красных пятнах, негодование не знало меры, рот открывался чаще, чем шли слова. Уже упоминались комсомол, мои родители-учителя. Тут и я не сдержался и ни с того – ни с сего вдруг сформулировал совсем крамольные в то время аргументы. Правда, они напрашивались сами – шёл конец чешского шестьдесят восьмого года. А я в запале и венгерский пятьдесят шестой вспомнил. Вся красная и потрясённая застыла она с открытым ртом. В лаборатории затихло всё. Сотрудницы, зажав в руках пипетки, промывалки, смотрели на меня и с ужасом, и с удивлением. Политику в таком ключе тогда совсем не трогали, их сыновья тогда не доросли до армии, и не было ещё ужасного Афгана. А начальница, стараясь не смотреть ни на кого, тихо попятилась к столу, немного постояла там в задумчивости, сняла свой отутюженный, отбеленный халат и, как всегда распяв его на спинке стула, сверкнув зловеще стёклами очков, без слов покинула лабораторию. Сотрудницы, похоже, мне хотели дать какие-то советы, но сразу же смекнув, что власть придёт не скоро, тоже очень быстро испарились. Я в одиночестве пунктуально проторчал до самого перерыва, прекрасно понимая, что мне теперь любая вольность может обойтись дороговато.
Когда вернулся точно в срок, шефини ещё не было, а мои коллеги кучковались возле её стола, горячо обсуждая чего-то, но сразу же замолкли напряжённо. Все на меня уставились с каким-то гневом сверхъестественным.
– Что случилось?
– Как ты, Коля, мог это сделать? – выдавила одна.
– Да что такое?
– Как ты мог?! – вырвалось почти у всех.
Они расступились, и предо мной предстал халат начальницы. Зрелище эффектное! Вся спина исполосована, как автоматными очередями, чёткими траекториями крупных ярко синих чернильных клякс. Ход мысли моих милых коллег понять очень просто – только я один ещё пользовался чернильной авторучкой и именно с такими синими чернилами. Да-а-а! Если в сердцах махануть моей авторучкой со всего плеча крест-накрест по властному халату, чтобы снять стресс, то, именно такая живопись, наверно, и получится. И стресс, конечно, был. Но только у неё! А у меня при виде красной шеи была лишь жалость, а потом ещё и сожаление, что лишнего про армию наговорил. Как же они могли всё это хулиганство мне приписать? А в самом деле ведь – кому ещё? Всё на меня указывает. И я бы на их месте не сомневался. Но я то знаю, что этого не делал и в мыслях не имел! А они смотрят гневно! Мне даже показалось, что кто-то зло шипит. Моё глубокое, искреннее изумление их ничуть не смутило – решили, видимо, что хорошо злодей играть умеет. Но вот они, кляксы лазурные! Кто же, действительно, их присадил? Предположить совсем невероятно очень ловкую провокацию некоего тайного недоброжелателя с использованием моей авторучки. Однако, потянулся к карману пиджака – авторучка на месте. И на обед ходил с ней. Какой-то сумасшедший дом!
А вот и власть. Воинственно блестят очки, и цепкий взгляд старается вмиг уловить, кто чем здесь дышит. Женщины опять расступились. Молчание. А я никак не могу сдержать совсем неуместную улыбочку. Начальница с расширяющимися глазами наплывает на поруганный халат свой и ей, конечно же, ясна уже картина. Коллеги оперативно наблюдают за обоими. Без слов, каким-то знаком шефиня увлекла всех в коридор, меня оставив наедине с художеством. Что-то доказывать? Или работать как будто ничего и не случилось? Я взгляд никак не оторву от яркой синевы на белом накрахмаленном халате. Загадочно и слишком уж жестоко. Тут забегает одна из дам, которая ко мне получше относилась, и призывает:
– Коля, быстро извинись! А халат постираешь. Хочешь, я возьму… Шефиня же сейчас пойдёт к директорше! Будет грандиозная разборка! Скорее!
– Да не делал я этого!
– Ладно! Уж мне-то не надо! – и убежала.
Красивые синие пятна на белом крахмальном халате… Стоп! Крахмал… Синий цвет… Мы же химики! Качественная реакция на крахмал… Синий цвет… С йодом! Кто-то нечаянно забрызгал раствором йода, стряхивая пипетку? Но мы не работаем с йодом… Рядом с начальским местом стоит прибор, на котором уже несколько дней по полчасика колдовала девушка из соседней лаборатории. Но у неё я видел какие-то прозрачные, бесцветные, а не жёлтые йодовые растворы. Да и в тот день, как будто, она не появлялась. Однако, жёсткая и однозначная презумпция моей виновности звала к немедленному разбирательству. Проскочив в коридоре через митинг коллег, сквозь эту ауру, кипящую негодованьем, в сильном поле которой и впрямь начинаешь вину ощущать, я кинулся в соседнюю лабораторию. Та девушка на месте, слава Богу!
– Ты сегодня работала у нас?
– Да, в перерыв, чтобы не мешать.
– Что у тебя за растворы?
– Растворы йода, а что?
– !!!… Почему такие бесцветные?
– Разбавленные очень, а что?
Я чмокнул её в очень удивлённую щёчку и кинулся к своим прокуроршам. Начальница как раз только направилась к директорскому кабинету.
– Постойте, пожалуйста! У меня маленькое сообщение! Про чудесницу-химию!
Шумели ещё долго. Никто не извинился, но все кроме начальницы смеялись.
Второй памятный эпизод случился уже в последний год нашей совместной работы. Не померкла наша нелюбовь. Это взаимное чувство прошло испытание временем и превратилось в привычку. Давным-давно моя добрая начальница упекла меня в механизаторы, и я по разу, а то и по два в год торчал в колхозах. Вообще-то, напасть, каких мало. Она, может, всё не прощала отношение к армии – пусть, дескать, этот научный сотрудничек хоть здесь потопает в кирзе по грязи чернозёмной. Ведь даже милый первенец её – ангелочек с золотистыми кудряшками – в своё время бегал по военному городку в маленьких кирзовых сапожках армейского образца. А она любовалась нежными солнечными завитками, с которыми так не вязалась грубая кирза. Тогда и разговоров ещё не было об альтернативной службе, но вот по сути именно её начальница мне удружила. Раз пятнадцать я тянул механизаторскую лямку. С другой же стороны – кого ещё она могла послать на трактор, если требовали сверху – не женщин же. Ведь в этом коллективе из мужиков один лишь я прижился.
А вышло так, что в тракторных делах я видеть стал и неожиданные прелести; из них главнейшая – беспредел отгулов. Загоняли в колхоз строго в срок – отслеживала это многозвенная система, вернуться раньше тоже плохо – загонят тут же снова и надолго опять. А вот, если попозже возвратишься, здесь за тобой контроля никакого – просто молодец да и всё. Но надо заручиться бумажкой из колхоза. Если ты работал хорошо, дают почётную грамоту, в ней-то и может щедрый председатель поставить любую дату. И интересно, что все довольны – председатель за ударную работу отблагодарил бесплатно, начальству НИИ эти дни идут в зачёт пред райкомом, а моя начальница рада, что больше никого из её группы не пошлют в колхоз. Страдала лишь работа. Безнаказанность и бесконтрольность, конечно, развращали, и я каждый раз возвращался с механизаторства всё позже, всё большим делаясь героем. И на доске почёта надолго закрепилась моя физиономия.
В тот год я посевную отработал в таком чудесном месте, что сам по доброй воле не раз потом бывал там – в Верхнем Карабуте. Это жемчужина донская. И не спешил домой, но вот уж председатель привычную вручает грамоту. Мать честная! Вот это залепил он срок отъезда! Почти пару недель ещё на нелегальном положении болтаться! Лафа! Но – ёлки-палки! – в этот срок попадает и день рождения моей начальницы. Не поздравлять неудобно – ведь как на грех поздравил же я прямо из этого колхоза нашу молоденькую и симпатичную лаборантку. Даже стихи ей послал на работу. Начальница обидится, конечно. Шефиню огорчать, увы, мне приходилось, но в день рождения… Поздравить из колхоза прекрасно было бы и для легализации афёры. Но как исполнить это? Специально в Карабут приехать и телеграмму дать? Уж больно далеко и сложно добираться. Письмо оставить коллегам-трактористам и срок отправки указать? Но слишком уж большие мастера спиртного: как положиться? Впрочем, времени много ещё – там увидим. А подпольный отпуск проскочил мгновенно – в природе в основном, как и положено заправским нелегалам: в седле велосипедном, в загаре на лугах и в аромате ландышей.
Подходит срок. Я не подхалим, но обижать шефиню не хочу. И надо нашим подтвердить, что мы всё пашем. Пришёл на телеграф в своём дворе. Командует девушка-соседка. Задобрил шоколадкой и попросил невинный совершить подлог, всё объяснив. Мгновенно поняла и отстучала хороший текст на живописном бланке, со всеми атрибутами деревни Карабут – не поленилась в телеграфный справочник залезть. Всё честь по чести, как будто из колхоза на адрес института.
День воскресный. Конечно, дома у неё уж праздник, а на работе завтра для коллег. Уговорил одну знакомую доставить телеграмму в институт и передать вахтёрше. Она для натуральности даже заставила вахтёршу расписаться на каком-то бланке. Эффекта никакого я не ждал, но он всё превзошёл. Вахтёрша сразу позвонила имениннице и зачитала. Как раз, когда собрались гости. Утром на институтской вахте прилюдно и торжественно вручается сам текст. Конечно же, и в нашей группе за столом зачитывали текст «телеграммы». Когда я – загорелый, отдохнувший и с грамотой в руках – явился, наконец, в лабораторию, только и было разговоров, какой внимательный я и молодец какой. Не раз моё это внимание она припоминала и искренне светилась благодарностью – прямо с посевной сумел поздравить! И думала, наверно, что не такой уж я плохой, как ей всегда казалось. А мне, конечно, становилось стыдновато.
Давно на пенсии моя начальница, а эту поздравительную «телеграмму их колхоза» тепло вспоминает при встрече. Эстафету власти надо мной приняли другие, но несут, увы, в том же духе, предсказанном неприличным рисунком давнего психологического теста. Судьба!
И сам по себе ещё получился один небольшой эпизодик. Когда эти строки заканчивал, узнал, что их героиня в больнице и сделали ей серьёзную операцию. А тут как раз мой день рождения настал. Вдруг мне звонок телефонный. И слабый голос поздравляет…
Купите мне компьютер современный
Купите мне нормальное железо
Я благодарен буду непомерно
Да и для дела будет всем полезно,
Когда ведущий специалист отдела
При новом компе и при всех делах
Хотите, чтоб работа закипела ?
Не стоит быть прижимистым в деньгах
Необходим, для мощного разлёта
Интеловский процессор в два ядра
Видуху в два гигА, ну так для счета
Зчем такую !? ...Так,... чтобы была
ОЗУшку мне покруче подгонИте
Гига четыре, меньше не пойдёт
Системщика Серёгу расспросите
Он парень профи, он меня поймёт
жекАшку -монитор на двадцать дюймов
Я слаб глазами к старости весьма
Я весь в запарках, дел ну просто уйма
А с компом, я осилю ВСЕ дела !
………………..
Уговорил и праздную победу
Хотя победа мне далась с трудом
А вам скажу, но только по секрету
Комп нужен чтоб, ходить на Хохмодром
16 декабря - Иван Молчальник. Иван Безмолвный. День Мировой Немоты и Тишины
Сегодня, в день Иван-Молчальника
И в Белом доме и в Кремле
Все молча слушали начальника
И в городе и на селе
Народ прильнул к ТВ-приёмникам
И не стыдясь счастливых глаз
Ловил, попукивая скромненько
Что скажет Путин в этот раз.
А тот, размеренно-немеренно
Почуя интерес извне
Шёл на рекорд – легко, уверенно
По трескотне и болтавне
В селе Дурниха, близ Жуковского
Бабулька, щурясь на экран
В нём опознала Кашпировского
Взяла бидон, открыла кран
Наполнила его водичкою
И стала воду заряжать
Сказала деду – буду личико
Ей омывать, моложе стать
Хочу, хочу убрать морщиночки !
Как стану краше я лицом
Приличнее найду мужщиночку
Ну а тебя, отдам в стардом.
Подумал дед – ну что за сволочь ты
Я столько лет тебя кормил
Снял молча со стены двустволочку
И молча бабку застрелил
Потом он выпил спирта чистого
И молча ствол зубами сжал
И закусил дуплетом, выстрелом
А Путин всё болтал…болтал
Сегодня, день Иван-Молчальника:
И в Белом доме и в Кремле
пока все слушали начальника
Случилось горе на селе.
***
Их дружба длилась более тридцати лет. Они вместе начинали
свою трудовую деятельность ещё рабочими золотого прииска.
Но судьбой было уготовано, одному из них стать генеральным
директором объединения «Якутзолото», а другому его водителем.
Ничто не омрачало бы эту дружбу, если бы не одно но.
Фамилия генерального директора была Девяткин, а фамилия его
водителя Десяткин.
Частенько на отдыхе, хватив лишнего, водитель нет-нет да
уколет генерального:
-Ты хотя и генеральный, а моя фамилия постарше будет.