Ты берёшь клубнику ложкой, и помаявшись немножко,
опускаешь её в пиво, вспомнив глупую привычку,
и немножко некрасиво передёрнув стройной ножкой,
вынимаешь на ладошку эту гадкую клубничку.
Машешь ручкой мне красивой,
говоришь, что звать - Кристиной.
Ты садишься за мой столик, принимая анальголик,
наливаешь себе рюмку из моей, пардон, бутылки.
Прячешь пепельницу в сумку, как последний алкоголик,
добавляя в водку тоник и кусая с моей вилки.
Ни хрена себе заявка!
Что ж ты делаешь, пиявка?
Ты смеёшься как-то ложно: липко, гадко и творожно,
наливаешь снова водки, просишь всю поцеловать,
и поправивши колготки, говоришь, что тебя можно,
но, конечно, осторожно пригласить потанцевать.
Щаз-з! Уже бегу в припрыжку
вытанцовывать мартышку.
Ты цепляешь моей вилкой ветчину с грибной прожилкой,
подвигаешь к себе смело мой икорный бутерброд,
и омара вскрыв умело, поросенка режешь пилкой,
и кладешь с тугой ухмылкой мои устрицы в свой рот.
Столь нескромный аппетит
шел бы на хер, fucking shit.
Ты моргаешь правым глазом - ярко-розовым топазом,
отрезаешь осетрину, доедаешь мой жульен,
и зажав в руке маслину, выпиваешь водку разом,
и кладешь почти что сразу мою руку меж колен.
Знаем эти мы приколы!
Охладись-ка лучше "Колой".
Ты пьянеешь быстро очень - на халяву, между прочем,
выдыхая вкус "Дирола" вперемешку с углеродом,
и, наверно, для прикола мой десерт к себе волочишь.
Доедай же всё, что хочешь, но оставь халву мне с мёдом.
Иногда Моня Бак умеет быть умным, иногда нет. Но вот необразованности ему точно не занимать.
-Опять-таки читаешь детективы? –небрежно спрашивает он, мельком взглянув на обложку "Иудейских войн". Он давно ничего не читает, поэтому придерживается твердого мнения, что всякая книга- детектив.
-Моня, ты еврей, который не знает кто такой Иосиф Флавий. Я- русский, который это знает. Мы не договоримся.
Моня делает вид, что ему жутко интересно кто такой Иосиф Флавий, но после моих пояснений принимается неприлично хохотать.
-Римская оккупация? Италия -таки воевала с Израилем? Какой осел учил тебя географии?
Я качаю головой. –Моня, если бы не случилось то, что случилось и ты закончил бы МГИМО, это был бы переворот в международной дипломатии…
-Таких как я не брали в дипломаты, -обидчиво говорит Моня, резко перестав смеяться.
-И теперь ты знаешь почему. Советское правительство тоже бывало в чем-то право.
-Это пахнет антисемитизмом.
-Нет. Это соседка заболталась по телефону и опять спалила рыбу. Кажется камбалу, так как особенно противно. А антисемитизм-это не знать собственной истории. Мы никогда не были частью римской империи, а вы были. Неужели тебе не интересно?
-Не интересно. Историки носят бороды и не живут долго, -заявляет Моня и видя, что я готовлюсь опровергнуть данное утверждение, выдвигает перед собой левую ладонь как щит.
-Имей в себе силы помолчать на этот раз! Я пришел к тебе как к другу, шобы сказать, шо в "Нашу Кралю" пять секунд назад завезли свежее пиво, еще более свежих раков и пока мы придем они уже сварятся и будут красные и горячие, и сок из них будет течь на тарелки, а пиво в кружках будет холодное и пена сверху будет шипеть как кот и оседать вниз…А ты сбиваешь меня с праведного пути своими дикими ископаемыми новостями. А вечером я- таки приглашен к одной даме, имеющей в запасе очаровательных подруг. И мог бы захватить тебя хотя бы в качестве чемодана. Ну?! Ты -таки остаешься с этим Флавием или идешь со мной в светлое будущее к пиву, ракам и красивым женщинам?
Я серьезно задумался. Статью сдавать в журнал через неделю и она написана уже наполовину…Не слишком ли я засиделся среди книг?
-Мне побриться?
-Если оставишь дома наследие римской оккупации, то сойдешь и так, -говорит Моня, довольный своей моральной победой. Ему удалось победить Древний Рим при помощи пивной и он от этого сияет. –Идем?
-Идем.
-Подожитэ, ребята! Я иду с вами, -неожиданно говорит Иосиф Флавий, вылезая из под суперобложки.
Я полезла на полку полутёмной кладовки,
Там свой век доживает допотопный рюкзак:
В нём лежат анекдоты, байки, песни, ветровка
И палатка (вот только, чья, не вспомню никак),
Розенбаум и Дольский, Окуджава с Высоцким
Городницкий с Бичевской и дуэт Иваси.
В полупыльной кладовке – в котелке даже клёцки :
Кто, когда, их готовил, вспоминать не проси.
Мы палатку в Хибинах променяли на Ниццу,
Тенерифе, Гаваи (чтоб курорт помодней).
Хоть бывает, но редко, зуд назад возвратиться:
Провести там 5-10, но минут, а не дней.
Включишь телик: "Трали-вали..."
Удивил нас новый век!
Раньше жили и не знали,
Кто татарин, кто узбек.
Или выучишь английский,
«Кэгэбешник»: "Ты куда?
Я тебе устрою виски!"
За штаны и в Магадан.
А теперь в стране свободной
Не поймешь: кто пан, кто хам.
Глянешь с виду - бомж безродный,
А под кожей Чингисхан!
Спит с графиней на вокзале,
Почернели от вина.
А цыгане доказали:
Школа детям не нужна.
Слесарь, Федька Сторожилов,
Чует время будь здоров!
Откопал в дремучих жилах
Заевреенную кровь.
Говорит, что нос, как слива,
От сибирских лагерей.
Дед раввин из Тель-Авива,
Патентованный еврей.
Расползлись, как в море крабы,
По раскроенной Руси,
Но, когда лютует баба,
Тут святого выноси!
Я про вашу дочку Нину.
Ядом брызжет с языка
На соседа армянина,
Изживает старика.
Он смеется: "Врать не буду,
Грех трепаться у конца.
Сотворил я - это чудо!
С Настей вместо их отца".
Помню: в Киеве у Ганки
Скидывались по рублю.
Встряла в Рух! Грозит, поганка:
"На дробыне удавлю!"
У Прибалтов суть - манеры.
Кровь, какой в природе нет.
Может, в будущем Венеры
Или в прошлом на Луне.
Заблудились в пнях от сосен
По дороге к чудесам.
Упреждая тех, кто спросит,
Отвечаю, кто ж я сам.
Слился с догмой лет на двадцать,
Не тяну до ворона,
Но тайком хожу плеваться
На чужую сторону.
РОССИЯ Кто-то вовремя смылся.
Кто-то мечет икру.
Я в Россия родился
И в России умру.
Бродят мысли по кругу.
Кто же ты? Не понять!
Верный друг и подруга,
И отец мой, и мать.
Не скрываю – бывает
То всерьёз, то шутя,
Раздраженно ругаю,
Как родное дитя.
Но прикажешь - не струшу,
Жизнь пущу под откос
За ласкающий душу
Нежный шепот берез.
Знать, навечно влюбился
Сердцем в замкнутый круг.
Я в России родился
И в России умру.
Неправда, что люди над Прошлым не властны,
не будем запудривать факты риторикой –
есть те, кто меняют его ежечасно,
профессия этих гераклов – историки!
Что имеем – не храним,
Потерявши – плачем:
«Ох, вернуться бы в те дни,
Было б всё иначе!»
Я в ответ хочу сказать
(И поспорю даже):
− Повернуть бы время вспять,
Поступили б так же.
Впервые ностальгию по прошлому я испытал в конце первой четверти второго класса.
Впервые с женским коварством я столкнулся где-то лет в пять. В обмен на конфету Светка обещала показать попу. Обманула... Конфетку съела, сняла трусы и прислонилась спиной к стене! А спереди-то ничего интересного...
Впервые горе от ума я испытал немногим позднее. Я научился читать, и громко, выразительно как на радио, читал всё, что видел. И вот иду я вдоль забора...
Впервые я почувствовал угнетение из-за возрастного неравенства, когда мы с дедом вернулись из бани, и бабушка налила ему водки, а мне - только чаю! А ведь парились мы наравне...
Впервые мечтать о скорой свадьбе я стал в 9 лет, когда мне подарили на день рождения велосипед. А родился я зимой... Кстати, позже, экзамен на права я сдавал тоже зимой, на "копейке" с летней резиной. Но после велика это же ерунда! )
Когнитивный диссонанс впервые я испытал, когда шел мимо палисада одного пенсионера. Через забор выскочили пацаны, один кинул мне яблоко, я поймал. А за ухо схватили меня!
Да чего там...)) не было тогда диссонанса. Просто я зацепился, когда выскакивал. Диссонанс был позже, когда мой дед меня отчитывал, что уёво бегаю. Именно с того момента я стал заниматься бегом. В армии пригодилось - на губе не был ни разу. А не полез бы за яблоками, так и остался бы ботаном!
Я ананас запью шампанью,
Токует рябчик в голове,
Ну,чем теперь не Северянин,
А может,Маяковский Вэ?
Иди сюда,моя старушка,
Мне почеши затекший бок,
Ну,чем не Лермонтов,не Пушкин,
А временами даже Блок?
Сижу в прокуренной уборной,
Листая свеженький журнал,
Аx,если б мог,как Саша Черный,
Такой шедевр бы наваял.
Как в иxнюю залезть богему,
Где ейная растет трава?
Я честно скоммуниздю тему,
Я четко выучу слова,
Но,видно,Б-г не дал таланта,
И искры нет,чтоб жечь огнем,
И на прогулку арестантом
Опять плетусь.На Xоxмодром.
через лет болотных топи, сквозь событий бурелом,
на кулак мотая сопли, помятуя о былом,
чтоб испить живой водицы, а не нынешний рассол,
тянет, т Читать дальше >>
Я стою на обломках прошлого,
Попираю пятой минувшее.
Ладно, что там - плохое, хорошее...
Сплыло - нужное и ненужное.
На часах - половина грядущего:
Из двух стрелок - только минутная.
Всё пропало, сбежало, упущено,
Погрузилось в пучины мутные.
Где вы, планы былые огромные?
Подбиваю итоги мысленно...
Я стою на расческе сломанной,
Потираю ладошкой лысину.