Осень. Скоро середина.
И зима уж у крыльца.
А отрядам комариным
Всё неймется подлецам!
Побывали мы на даче
(Видно, в качестве еды).
Той поездки неудачной
Пожинаем мы плоды:
Присосались очень ловко
Кровопийцы всех мастей,
Всё, что было не в кроссовках,
Обглодали до костей!
Я б расстроилась едва ли,
Слыша, как комар скулит,
Если б комары сосали
Вместо крови... целлюлит!
---
Комары, оставив хлопоты,
Пировали неспеша...
"Господа, поднимем хоботы...
И вонзим...на брудершафт!"
Ну, а кто на роскошь падкие,
Дегустируют порой...
"Красное...хм...полусладкое?
Год так...семьдесят второй?"
Стихи врачей портала "Мир врача"
Вячеслав Берзин (Травматология и ортопедия) 30.11.2015
------
« Не растёт бузина в огороде,
И банан не лежит под сосной.
Нынче стройным быть модно в народе.
…Сбросить вес я задумал весной.
Отказался от сахара, каши,
На батоны теперь не гляжу.
Буду снова стройнее и краше,
Ведь с конфетами я не дружу.
Вот и талия вновь возвратилась.
Где теперь подбородок второй?
И душа вместе с телом взбодрилась
От попытки моей волевой.
Так легко по ступенькам взлетаю!
Сердце больше не скачет в груди.
Я, как бабочка, снова порхаю.
Слушай, старость, не стой на пути!
Аппетит не тревожит, зверюга,
Есть по малу в привычку войдёт.
Только переживает супруга:
Как худого в постели найдёт?»
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
Дружеская пародия:
Не растёт фуагра в огороде,
И хамон не лежит под сосной.
Сытым лучше, чем тощим, голодным!
«Взад» вернуть вес задумал я свой.
Налегал я на сахар и каши,
Ел в прикуску с батоном лапшу.
Буду снова я толще и краше,
Если пиво сальцом закушу!
Как-то раз у Марь-Иванны приключилась неприятность -
По неведомой причине плащ любимый не налез.
Скушав с горя семь пирожных, Марь-Иванна объявила:
"Всё! На строгую диету после завтрака сажусь!"
Аж до вечера сидела на диете изуверской -
Рис противный несолёный, обезжиренный кефир,
Геркулесовая каша, два яйца куриных грустных
(Восемь блинчиков с вареньем, разумеется, не в счёт).
От таких экспериментов над несчастным организмом
Марь-Иванна заскучала и себе сказала так:
"Вон, как щёки исхудали! Со спины не видно вовсе!
Не сходить ли в супермаркет за десертом небольшим?.."
Вот приходит в супермаркет - куча тортов на витрине -
Шоколадных и фруктовых, с джемом, кремом и безе!
От подобных экземпляров калорийного разврата
Организм у Марь-Иванны весь слюною изошёл.
В общем, дама выбирает меж кофейным и медовым
И от радости ногою плотоядно шевелит.
Вдруг какой-то тихий голос в середине Марь-Иванны
Произнёс: "Манюня, ахтунг! Слева топчется объект!".
Покосилась Марь-Иванна... Ах, какой стоит мужчинка!
Стройный, модный, не плешивый и с портфельчиком в руке.
Улыбается призывно натуральными зубами
И как будто даже хочет к Марь-Иванне подойти!
(Между прочим, две девицы рядом торты выбирают -
Молодые и худые, в мимо-юбках и тату,
Но объект на них не смотрит - он глазами пожирает,
Совершенно однозначно, Марь-Иваннин фюзеляж!)
Взволновалась Марь-Иванна, аж бюстгальтер задымился!
Вот она - судьба-индейка, в супермаркете нашла!
Да, такого джентльмена пригласить к себе нестыдно -
Сразу видно - тилигентный, чайных ложек не упрёт!
Но учила Марь-Иванну мама с детства: будь хитрее!
Не показывай мужчине всех резинок от трусов!
И кокетка Марь-Иванна, отвернув большую попу,
Указала продавщице на кофейный торт с безе.
Тут мужчинка тилигентный устремился к ней всем телом.
Обернулась Марь-Иванна: "Что такое? Вы ко мне?"
"Дорогая, умоляю подождать чуть-чуть с покупкой!
Я от фирмы и желаю чудо-пластырь предложить!
Похудительное действо на фигуру он окажет,
Скинуть сможете за месяц аж четырнадцать кило!
Только сладкие соблазны исключите непременно,
И тогда вас бегемотом уж никто не назовёт!
СтОит пластырь..." "Ах, ты свинтус! Невоспитанная морда!
Этим пластырем дурацким залепи свой глупый рот!
Я весь день, промежду прочим, на двух яйцах просидела,
Так что мне товары ваши как еноту патефон!»
«Ах, мадам! Зачем ругаться? Вы ж хотите стать газелью?
Так зачем же вам, скажите, этот вредный углевод?!
Вот, наклеите наш пластырь на объемные участки -
Рассосутся повсеместно неприглядные жиры!..»
Ну, таких пердимоноклей Марь-Иванна не стерпела,
Торт схватила и по морде дистрибьютору дала!
Пусть безешки раскрошились от прицельного удара,
Но зато мужик противный вместе с пластырем свалил…
…Возвратившись, Марь-Иванна позвала к себе подругу
И такую ей легенду рассказала за чайком:
«Повстречался мне у дома гражданин в лиловой шляпе.
Говорит: «Таких стройняшек я ни разу не видал!
Мол, художник я известный, основатель Третьяковки,
И желаю ваши формы на холсте запечатлеть.
Ваша стройная фигура так и просится в картину,
Жаль, что я не при мольберте, не зайдёте на часок?..»
Только я - ты ж знаешь, Клава! – у подъездов не знакомлюсь
И себя хватать руками посторонним не даю.
Ну, пришлось мне стукнуть тортом по его лиловой шляпе –
А иначе этот Рубенс расставаться не желал…»
И её подруга Клава (по размеру две Иванны)
Тортик кушала помятый и вздыхала оттого,
Что её ни разу Рубенс, основатель Третьяковки,
Не желал в свою картину (хоть частично!) запихнуть…
Обычно лишь в автобусах набитых
То тут, то там- всё трутся целлюлиты.
Им нужно приземлиться без сомненья
И сразу сесть на два автобусных сиденья,
Не то придавят задом - будь здоров,
Когда не сможешь ты пройти меж двух задов.
И так круговоротом каждый день,
Готовить им нисколечко не лень.
Зато потом за кругленьким столом,
Набъют пузень и спят приличным сном,
Вот так и катятся по свету колобки,
Хоть их движения конечно нелегки,
А лучше покатаются в машине,
Пока не лопнут по дороге шины,
От тяжести машину стопорит,
Всему виной заклятый целлюлит.
Саша Толстый не обижался, что сверстники так его называли - Толстый. Во-первых, он и вправду был толстым, а во-вторых, называли его так, совершенно не пытаясь коим-то образом обидеть. Саши ещё были, а толстый он был один. Ребёнок рос жизнерадостным и энергичным, а к таким, как правило, прилипают всякие истории. Когда Саша достиг того возраста, когда нормальный человек понимает, что независимость в десять неполных лет могут дать только деньги, заработанные честным путём, мальчик задумался: каким образом можно сколотить начальный капитал. Не кастрированный пионерскими заповедями Сашин мозг понимал - тимуровское движение, о котором так много говорит дед, есть утопия. А вот сам дед. . . пожалуй. . . может стать объектом предпринимательства.
Дед Саши был самым настоящим дедом, и по преклонному возрасту своему, и по званию в семейной иерархии. Уважаемый был и соседями, поскольку правильным был человеком. К тому же участник страшной ВОВ, на которую ушёл добровольцем, молодым и здоровым парнем. Не мог он позволить ворогу топтать извечно неухоженные просторы своей Родины, да клеймить глубоким протектором тяжёлого завоевательского сапога пыльные дороги наши, обласканные мягким крестьянским лаптем, да босою детской ножкой. Готов был солдат отдать жизнь свою за наше счастье безвоенное, но «откупился» от "костлявой" - оставил ногу на полях тяжёлых сражений. Живой ещё человек, вскормил тленом части плоти своей травку зелёную, либо берёзку белоствольную.
Не сломило увечье фронтовика. И на мирных трудовых фронтах не прятался за спины соотечественников. Из года в год тяжелел праздничный майский пиджак от наградного металла. А физический недостаток в какой-то степени был компенсирован пластико-кожанно-деревянным протезом. Вот на нём-то внук и решил заработать. Собрав после школьных уроков одноклассников, Саша Толстый рассказал друзьям про своего героического деда, утаив от слушателей маленький нюанс - потерю ноги. В доказательство о мужестве деда Саша готов при свидетелях стукнуть деда молотком по ноге. Дед даже не вздрогнет. Более того, внука не накажет и не поругает. Всё шло по плану маленького "дедоубийцы". Саша Толстый заключил пари: проигравшая сторона выкатывает кругленькую сумму денег.
Дед сидел в кресле, положив ногу на ногу, крепко дремал над непрочитанной газетой, когда стайка изуверов тихонько окружила фронтовика. Внук уверенно размахнулся и со всей дури вдарил молотком по дедовой ноге. Страшно заорав, дед взвился под потолок. Попади Саша не по здоровой ноге, возможно, он и обогатился бы. А так, кроме Сашиной копилки, за всё расплатилась Сашкина толстая задница.
С завтрашнего дня возьмусь:
Ни картошки и ни хлеба.
Пусть не голодает Русь,
Но, поголодать хоть мне бы!
Может быть заклеить рот
И до вечера - ни крошки?
Аппетит своё берёт...
К холодильнику дорожка
Тёмной ночью приведёт,
Чтоб осуществить желанье!
А когда растёт живот,
О фигуре вновь страданья...
Одышка, газы и запоры.
Виной тому большой живот.
И не нужны об этом споры.
Речь о другом сейчас пойдёт.
Солидно важно и спокойно.
Плывёт мущина с животом.
Ведёт себя всегда достойно.
Будь он хоть мартовским котом.
Везде уместен: На работе,
В костюм и галстук словно влит.
О производстве он в заботе!
Конечно если уже сыт.
Решит он сложную проблему,
Ту, деловую, с коньяком.
Сколько не лей – он держит тему,
Азартно, с шуткой, с огоньком..
И женщина, ну та, что рядом.
За ним – за каменной стеной!
И тощего одарит взглядом:
«Как хорошо, что ты не мой!»
Одышка, газы и запоры.
Об этом речь худой ведёт.
Смешны мне эти разговоры,
Как надо жить он не поймёт..
Мужики: Подарок мужику Жми сюда Один Дома… Жми сюда Дельный Жми сюда Старые друзья Жми сюда В нашем балагане.. Жми сюда «Удачная» шутка Жми сюда Борода. Сбрил.. Жми сюда Мужик и шавка Жми сюда Будни деловые.. Жми сюда В гараже.. Жми сюда Мечтания.. Жми сюда Жёлтый резиновый утёнок Жми сюда Заскучал .. Жми сюда Утром 8 марта Жми сюда Обычное дело.. Жми сюда
Добиваясь своего Жми сюда Великаны духа Жми сюда Кто хочет кушать в организме Жми сюда 15.09. Д. Худеющих Жми сюда По зрелым размышлениям Жми сюда Мужик Жми сюда На полном пару.. Жми сюда Наелся Жми сюда
Провидя прелесть – и в большом, и в малом,
По всем приметам, видимым и скрытым,
Я вас воспринял, как картину маслом…
Точнее – как триптих. По габаритам.
По склонности к делам неудержимым,
Кипучести, и выспренности в мате,
Вы – полотно с батальным содержимым,
Опять таки, в заявленном формате.
Я вас представил с топором в подвале,
Кричащую «Куда ты? На, потрогай!»…
Мадам, вы так меня очаровали,
Что я вас обойду седьмой дорогой!
«Как тесен мир!» - сказала тетя Света,
Опять застряв в метро меж турникетов,
А дядя Петя, тощий, как галета,
Тактично промолчал в ответ на это.
Он думал о малышке из балета,
С которой повстречался этим летом –
В сравненьи с ней его супруга Света
Ему казалась толстою котлетой -
Он не был ни гурманом, ни эстетом –
Он молча плелся за своею Светой,
Неся в руках тяжелые пакеты
И лишь жалел, что нету пистолета,
И яда, к сожаленью, тоже нету…
А в это время пышке тете Свете
Мечталось сладко об одном поэте,
Который был умнее всех на свете,
К тому же он печатался в газете,
Но Свету с Петей связывали дети,
Совместный быт, супружеские сети,
И обстоятельства учитывая эти,
Светлана понимала – ей не светит,
И прежде чем заманивать поэта,
Ей нужно сесть сначала на диету,
Забыть про пироги и про конфеты…
А Петя шел, ломая сигарету,
И думал, что соврать сегодня Свете,
Чтоб улизнуть к балетной Виолетте,
И с нею позабыть про всё на свете,
И сам себя ругал за мысли эти…
***
Как рысаку не повезло,
Что вы его есть всадница,
Что помещается в седло,
Простите, ваша задница,
Со скорбью глядя вам во след,
Соизмеряя формы,
Я пожалел о том, что нет,
Пределов задниц нормы,
И возмущён до синевы,
Я вам бросаю в спину:
-Зачем же мучаете вы,
Безмолвную скотину!
Ищи в истории примеры:
Вам скажет опытная мать…
Античность нам даёт примеры
И мы должны их понимать…
Жил-поживал Апиций-Габий
(Сейчас зовут таких Жиртрест),
Открыто никому не гадил,
Но был мастак пожрать-поесть.
Имея денег миллионы
(В наследство получил, вникай)
Выписывал он шампиньоны
Из Галии – бери лакай.
Ломился стол от разносолов,
Везённых с разных волостей:
На рыло блюд так по сто сорок,
А за столами тьма гостей.
Все объедались, опивались,
Пустые речи бурохтя,
Затем, как боровы валялись
От пережраловки пыхтя…
Всё кончилось весьма печально
(Презренный, блин, подвёл металл).
Задумано так изначально –
Все денежки он промотал.
И чтоб коварный сон не сбылся
(Про нищету долдонил сон) –
Апиций-Габий отравился:
Поганку бледную съел он…
Совет мой: Не переедайте,
Не пейте лишних двести грамм,
И никогда не собирайте
Грибов, что незнакомы вам.
Давно умчала каравелла
Тебя в далекие края.
Зачем я так раскоровела?
Тебе желала ветра я
Всегда попутного, но в меру.
И мне бы следовать примеру...
Но всякий вечер — лих ли, тих —
Зачем я ела за двоих?
Теперь сомненьями томима.
Ну всё. Не ем. Enough's enough!
А то пройдешь с улыбкой мимо,
Меня при встрече не узнав.