Заря играла огненным мячом.
В домах окрестных окна пламенели.
Бараны блеяли, косцы о травах пели,
Мужчины матерились ни о чём.
Глубинка русская не видела чудес.
Не бил фонтан струёй денатурата.
Буквально навернувшись банкоматом,
Внезапно сдох технический прогресс.
Народ курил и ковырял навоз.
Безмолвствовал, сажая огороды.
И в вечной контре с матерью-природой,
На грядки прыскал медный купорос.
Стремились к н*** жирные пучки
Петрушки с хреном, сельдерея с луком.
Сивушной дрёмой разливалась скука.
Народ курил и сплёвывал бычки.
Хорошо в деревне летом
Не колхозника, поэтам.
Выйдешь в поле, сядешь жрать
Перед тем как написать
Пару строчек о полях,
Колосках и муравьях,
О коровах на лугу,
О любви да во стогу…
Хорошо в деревне летом…
Жаль, не родился я поэтом!
“Ведь не секрет, что есть еще в её селеньях
Те бабы, что... Володь, а помнишь ту, с косой?..”
Юрий Вальтер
Жми сюда
Селенья русские девчонками богаты…
Володь, а помнишь, мы гуляли у пруда?
Ты был с косой...
Кузьма - с хромой...
Митяй - с горбатой...
А я... решил уехать в город навсегда.
* * *
Нет, неверен ваш расчёт,
Зря вам верить хочется:
Волга вспять не потечёт,
Водка не закончится.
* * *
Гляжу на деревню в томлении:
Три дома без крыш – полный бред…
Есть женщины в русских селеньях,
Селений почти уже нет.
* * *
А женщина всегда есть чудо
Со всеми потрошками.
Она похожа так на блюдо
С мясными пирожками.
ОТНОСИТЕЛЬНО ПИЗАНСКОЙ БАШНИ
Башню ставила наша бригада,
Чтобы с неё открывался простор.
Бочку катить на бригаду не надо,
На самогоне замешан раствор.
………………..
Папарацци бдит у башни,
Заработать хочет башлы.
Что желает «борода»?
Башня … когда. (свалится)
* * *
Сначала разлюли-малина,
Потом как в яму головой…
Болит башка от клофелина…
Да ладно, главное живой.
БЫЛИ ЖЕНЫ
Мы не чесаны, не бриты,
От семи потов влажны,
Но и нам нужны хариты,
То бишь, грации нужны:
Эффрозины и Аглаи,
Талии — не грай ворон;
Чтобы рядом, чтобы с краю,
Вообще — со всех сторон…
Чтоб лелеяли, ласкали,
Чтобы все как у людей;
Далеко не отпускали
От своих белЫх грудей…
Просыпаешься от лая:
“Шлялся где до двух, скелет?!”
Это лается Аглая,
Не мифический предмет.
«Шарф весь изодрал, разиня!
Скалкой бы тебе поддать!..»
Помолчала б Эффрозина.
«Рот закрой, кишки видать».
Этим сражены-сражёны —
В прошлое возврата нет...
Вот ведь раньше были жены,
А теперь — кордебалет.
* * *
"И жизнь, и слёзы, и любовь"
Держись, братан, братан, держись,
Твои повяли розы:
Прошла любовь, проходит жизнь,
Остались только слёзы.
* * *
Он и есть этой жизни основа,
Он дороже порой адаманта.
На стене из трёх букв слово.
Верно: краткость – сестра таланта.
* * *
Всё отдал бы за джип серый.
Перед «Мерсом» упал бы ниц.
Да, не знают глаза чувства меры,
А желанье не знает границ.
* * *
Вот лежу я на пляжУ,
Во все стороны гляжу.
Девок нету - кондуит…
И ноябрь, как … стоит.
- Давно хочу сказать тебе, Матрёна,
Что ты меня собой не обкультуришь,
Я сам себе культурн, определённо,
А ты меня, Матрёна, вечно дуришь.
Как слышишь где культурные словечки,
Летишь в компутер, открываешь гуглу,
А нет бы, вечерком пройтись до речки,
А шось в ответ? «С какого перепугу?»
На речках, Мотя, душами воркуют,
А не тусят с агентами в контактах.
С утра тебе кукушечка кукует,
До вечера бы слушал, слушал… так-то!
- Я не Матрёна. Марта!
Будь любезен,
Запомнить имя постарайся, милый.
За годы, что просиживал в ликбезе,
Ты так и не освоил ни мобилы,
Ни корни извлекать, ни теоремы,
Ни барышню развлечь, хотя бы стИхом.
Ты до сих пор читаешь мне горЕмы,
Когда здесь - горе мЫ.
Не будь же психом!
- Да нет же! Марта - Зойкина корова!
А ты Матрё-ё-ёна, так тепло, красиво…
Румяна, круглолица, черноброва…
- Ды, тьфу ты, чёрт!
Своё заладил снова!
Вот как я буду жить в Москве Матрёной?
Когда там сплошь Снежаны, Анжелики.
Моей душе желаешь ты урону,
Я чувствую предтраурные блики.
- А ты не ездий! Чо тебе, в Москве-то?
Послушать: Понае-е-ехали здесь, чо ли?
У нас, Матрён, в деревне скоро лето!
А чо у них увидишь, кроме моли?
- Какой ты, Петька, тёмный!
Чо ли - чо ли…
Сто раз тебя учила, остолопа,
Что это в сериале мама Чоли,
И ты мне тут ресницами не хлопай!
Сидишь в своей деревне, как в подполье…
- В подполье, Мотя, лучче, чем в Москве-то!
Сытнее…вон, картошечка под боком,
Бутыль вишнёвки…настоялся с лета…
Ты…
Марта…
потеряешь в жизни стока…
Я тоже буду ей не лыком шитый.
Уж не бренчат гитарные аккорды,
Матрёна всё ж уехала в Москву.
А я сижу и тычу пальцем ворды,
Другой рукою пользуя халву…
Сказала мне:
- Учи компутер, Петя!
Без интернетов нынче никуда.
Не отпустил бы ни за что на свете…
Да что теперь? Нагрянула беда.
Чего ей в той Москве, скажите, люди!?
У нас, поди-ка, не хужее их.
Нашила платьев - выпадают груди.
Ответственный за моду, верно, псих…
Освою я компутерное дело.
Уже узнал, что есть у Клавы мать!
И дисковод от дискотеки смело
Могу без напряженьев отличать.
Я буду тоже ей не лыком шитый!
Отвечу по хранцусски – миль пардон.
Хожу теперича с утра умытый,
Прям хоть сейчас за грёбаный кардон.
Но я к деревне прикипел душою,
Ромашки, василёчки, тополя…
Скажу:
- Матрёна, стань моей женою!
Не век же красоваться в бобылях.
R.S
Стих относится к разряду анаколуфных,
Поэтому не стоит советовать автору не
коверкать язык. Тогда и стиха бы не было. ИМХО
Прочитала стихи, как будто напилась самого вкусного молочка, да прямо из глиняной крынки, тепленького, только что процеженного бабушкой. Да, когда-то после войны мы держали корову, что-то осталось в памяти с той далёкой поры...
Из куля да в рогожку
Получился запев.
Молочка да лепёшку -
На дорожку присев.
Улыбнётся хозяйка:
-Девки, может ещё?
"Манька" не,не лентяйка,
Да, какой же тут счёт?
Пейте, вот, угощайтесь,
В городах - там -вода,
А гляди, возвращайтесь
На всё лето сюда.
Молодая картошка,
Хлеба,вон,напечём.
Земляники - в лукошко,
И беда нипочём.
Коль войну пережили,
Что ж теперь горевать.
Эх, внучатки бы были,
Молочко попивать.
Билась пенная стружка,
День вязал узелок.
Та далёкая кружка,
Тот случайный порог...
Всегда у них всё складненько
Фуфаечки подбитые
На босу ногу в валенках
И морды поиспитые.
Зато такие добрые
И бедные до ниточки
Родной Рассей гордые
В глазах всегда слезиночки
И пальцы узловатые
Стаканы треплют с гранями
И речи угловатые
И бубенцы над санями.
И с ними пьешь, как крестишься
В дыму махорки сладенькой
Куда ж ты милый денешься
Давай опять по маленькой,
А вечером наплакавшись в закате бело розовым
Идёшь ты в баню «Чёрную» под веничек берёзовый.
Распространяя аромат озона
Духмяней, чем подмышки у косца,
Рассвет вставал, как пьяница с газона
С румяным выражением лица.
И в оном князь, повеса и пиит,
Уставший от ночных коловращений,
Был словно медным тазиком накрыт
Комплектом деревенских ощущений.
Скрипя и воя звонче соловья
На крыше трепетало трепетало,
Цвели сирень, герань и попадья,
Лишь вдохновенье впрок не процветало.
Навозну кучу разрывал петух,
Блюдя заветы дедушки Крылова,
И стадо коз напутствовал пастух -
Большой знаток изысканного слова!
Какой простор свои крыла простёр!
Тут пустячок перерастал в интрижку:
Кузнец Кузьма, устав ковать ковёр,
Ковшом для браги запивал коврижку!
Там пахарь Пров возделывал межу -
Сохе не бороздилось, а лизалось -
Но он бубнил "Я всем вам покажу!"
И всем вокруг действительно казалось!
На заливном лугу шумел завод,
Которым как хозяин князь гордился:
Там девки заводили хоровод -
А он был старый, и не заводился...
Но всем вокруг грозил другой аврал,
Ведь день не стал, как день стрелецкой казни -
Раздольный и цветной престольный праздник
Помалу обороты набирал!
И в этой городьбе, гульбе, гурьбе,
Наследственной, как мухи в медовухе,
Холоп Иван с утра был не в себе,
А князь - почти в себе, зато не в духе!
На тарантас с ногами взгромоздясь
В ботинках, побывавших в некой куче,
"И ты, Иван?" - скривясь, подумал князь,
"Ну, я...И чо?" - в ответ подумал кучер.
И, радостно зайдясь смешком крысиным,
Поскольку был шутник и бузотёр,
Мазнул дегтярной смазкою лосины -
И щёткой кверху тщательно растёр...
Все встали в этот день не с той ноги,
И никого ничто не улыбало:
Холоп надраил князю сапоги,
А князь ему - ехидное хлебало!
Вокруг престольный праздник бил ключом,
И стихотворец, новь провидя в старом,
Спросил -
"Скажи-ка, дядя, ведь недаром?"
"Вестимо, что недаром!"
"А почём?"
Глаза с глазами встретились в упор,
Вопрос повис, как висельник умерший...
-Стоп, снято! -
Громко крикнул режиссёр,
И снял рубаху вместе с костюмершей!
И тут холоп надулся, нос задрав,
Он понял, что искусство - бой без правил:
Хоть главгерой был по-хозяйски прав,
Но он, как дядя, самых честных правил!
Зато массовка духом окрепчала
Прохлопав завершающий сигнал -
Она три дня престольный отмечала,
Покуда дождик всех не разогнал!
Да, мы такие - чувств всего лишь шесть,
А всё, что кроме, мы берём на веру...
Лишь радоваться жизни надо в меру,
Чтоб раньше срока ей не надоесть!
Как-то девки пели хором
у реки за косогором,
о нелёгкой женской доле,
ясным днём во чистом поле,
было это прошлым летом,
а одна из них фальцетом,
свиноферма «Красный луч»,
Конотоп, река Езуч,
одним словом Украина,
край лаванды и жасмина,
как обычно в эту пору
шёл народ в заготконтору,
одиноко лаял пёс,
где-то мчался паровоз,
хрюкал радостно спросонок,
в луже "гарный" поросёнок,
а беззубый дед Федот
цапкой «тяпал» огород,
в "вышиванках" три дебила
надували крокодила,
до "седьмого" дули пота
и он лопнул от чего-то,
где-то «мукала» корова,
чтоб она была здорова
и во всю орала Зина
битый час у магазина -
"По дороге нынче к дому,
отдалась я агроному,
за несчастный «леденец»,
ну а он такой подлец,
заявил мне возле хаты -
"Ваши сиськи маловаты,
неухоженный «фасад»,
и вообще холодный зад!"
Не теряли время даром
и кузнец с ветеринаром,
в думках как от «сих до сих»
«шандарахнуть» на троих,
на «бухло» они полгода
разводили счетовода,
был объектом их страстей,
безусловно «казначей»,
каждый день в часы досуга
«тёрлись» около друг у друга,
он немного был с «приветом»
но имел «бабло» при этом,
раз зашёл он с «передоза»,
к председателю колхоза -
сейф в конторе нараспашку,
тот сморкается в фуражку,
счастьем светится лицо,
как "пасхальное" яйцо,
где хранился миллион -
там лежит сухой батон,
был колхоз «миллионером»
и служил для всех примером,
а теперь как в «руку» сон –
«испарился» миллион,
всплыли денежки в оффшоре,
мужики и бабы в горе,
председатель в лучшем виде
«чалит» нынче во Флориде,
восемь спален, свой завод,
одноместный самолёт,
ест омаров с трюфелями,
виски, «колу» и салями,
«пiсню гарную спiвае,
тай горiлку пiдлывае»,
одним словом «ай-лю-ли»,
виноваты москали!
Так остались без «бухла»,
в Конотопе три хохла!
Белый туман притаился в лощине,
Первый петух привечает рассвет...
Бедная женщина ищет мужчину,
...Мятый окурок,оставленный след...
Он ураганом полночи бесился,
Клятвы дарил до утра о любви!
Чуть задремала, он, змей, испарился!
Словно Летучий Голландец вдали...
...Бедная женщина бродит по лугу,
В красной ночнушке и песни поёт
И лепесточки ромашки упругой:
" Любит - не любит?" , задумчиво рвёт.