От имени Зоилов я уже писала, этот стих -в продолжение темы :)
Я -шЫдевральна! Правда -ритм сбоИт
И рифма не всегда на ум приходит,
Но я -поэт, поэтище, ПИИТ!
Я ГЕНИЙ МЫСЛИ! (Или, что-то вроде)
Навроде скульптора,когда стихо творю,
Из мыслей -слов, как памятник ваяю,
И пусть я на олбанском говорю,
На "чистам рускам" я стихи слагаю.
"Ушел-пришел" -ну чем не рифма вам?,
А "лёг-прилёг"? -на мой взгляд, ГЕНИАЛЬНО!
Не ценят, гады! Просто стыд и срам!
Все почести посмертно...Как печально...
У нас над столами висит очень странный портрет
(Кто кто есть все время судачат различные медиа).
Глазами Путина смотрит на нас президент
И ухмыляется хитро улыбкой Медведева
Было это во время войны в одной из славных прииртышских станиц. Мужики почти все ушли на фронт, а их место в колхозе «Красный Октябрь», знамо дело, заняли бабы, пацаны да старики. Они и пахали, и сеяли, и скот разводили. Было в колхозе несколько колесных тракторов, и на них тоже работали девки. Бригадиром над ними значился старый казак, назовем его дядя Тимоша, а помощником бригадира – шестнадцатилетний озорник Кешка.
И вот на полевом стане, перед началом весенней пахоты, двадцатипятилетний тракторист женского рода Пелагея решила поменять масло у движка своего стального коня. А для этого надо было залезть под него, отвинтить снизу у картера пробку и слить старое отработанное масло в ведро, затем снова завинтить пробку, и тогда уже сверху заливать свежее. Операцию эту надо было проделывать, лежа на спине. Ну, Пелагея так и расположилась, для удобства и упора широко расставив согнутые в коленях ноги. Комбинезона у нее не было, его Пелагее заменяла длинная грубая юбка из домотканого полотна.
Во время возни под трактором юбка эта сбилась, поднялась до колен, и сидевший рядом на корточках и подававший всякие полезные советы трактористу Пелагее помощник бригадира Кешка вдруг разглядел, что на лежащей молодой бабе нет одного из главных женских атрибутов – трусов. То ли потому, что была жаркая западносибирская весна, и ей не хотелось в них потеть, то ли по причине тогдашней тотальной бедности – но не было их, и все тут! А темнело в глубине светящихся девственной белизной полных, округлых женских ляжек нечто, отчего у Кешки перехватило дыхание и быстро-быстро застучало сердце. Без умолку тарахтевший до этого, он замолчал и покрылся пунцовой краской, не в силах оторвать глаз от открывшегося ему видения.
- Ну, чего ты там, язви тебя-то, заснул ли, чё ли? – расслышал он, наконец, сквозь звон в ушах сердитый голос Пелагеи из-под трактора. – Пробку-то подай, малахольный!
Кешка очнулся, устыдился своей растерянности – подумаешь, «этого самого» не видел! Хотя да, не видел, поэтому и пришел в такое замешательство, - разозлился на себя, на эту бесстыдницу Пелагею, и плохо соображая, что делает, схватил ведро с отработанным маслом и с размаху выплеснул его содержимое. Туда, под юбку с широко расставленными и бесстыже заголившимися ногами
И тут подошел – нет, не Киндзюлис, как говорится в литовских (или латышских?) анекдотах, а бригадир дядя Тимоша, и оторопело уставился на отшвырнутое к его ногам ведро с остатками отработки, на расплывающееся по торчащим из-под трактора женским оголенным ногам масло. Эти чудовищно выпачканные ноги судорожно заскребли каблуками грубых башмаков по земле, и восставшая из-под железного коня Пелагея предстала перед двумя безмолвно и испуганно глазеющими на нее мужчинами – пацаном и стариком, - в образе разъяренной фурии.
- Кто-о-о? – провыла она, судорожно нашаривая в кармане замасленного фартука гаечный ключ. Дядя Тимоша растерянно зашлепал губами, но реакция у перепугавшегося, однако не утратившего своего шкодства Кешки была куда быстрей, и он молча ткнул пальцем в бригадира, у ног которого валялась железная неопровержимая улика – пустое ведро из-под отработки.
-Ах ты, старый беспутный козел! – прошипела Пелагея, схватила дядю Тимошу за шиворот, кинула его на землю и, плотно усевшись на его голову страшно оскорбленным местом, стала выполнять им возвратно-поступательные, а также круговые движения. Бригадир же только сдавленно мычал, не в состоянии даже отплевываться от обильно стекающего на его лицо, в рот, в нос и глаза масла и, кажется, не только масла. Это был первый в истории славного колхоза «Красный Октябрь», а возможно, и всей нашей социалистической родины куннилингус, хотя сама Пелагея об этом тогда и не догадывалась. Как, впрочем, и много позже.
Что было дальше? По разным отрывочным сведениям, униженный и оскорбленный дядя Тимоша долго и бесплодно обивал порог райвоенкомата, чтобы сорвать свою злость на фашистах. Но на фронт его так и не взяли по причине непоправимой уже старости, и он перевелся на скотный двор и там крутил безвинным быкам хвосты, недобрым словом поминая Пелагею и сволочного пацана Кешку. А сама Пелагея, конечно же, скоро дозналась, кто на самом деле сотворил с ней такое непотребство и долго отлавливала Кешку. А когда, наконец, ей удалось прижать его, уже семнадцатилетнего, в укромном месте, с ними тогда вдруг приключилось такое, такое…Но это уже тема для другого рассказа. Эротического!
Сидеть бы, дуть в свою дуду,
Писать статьи и рефераты,
Учёному не стать богатым,
И софт законный не купить.
А вот в сети живут ребята,
Что осадные аппараты
С собой таскают, может быть.
И так достали добряки!
Откроешь браузер для дела,
Ну, пару справок захотела
Добавить в текст моя душа.
И взял всего лишь две строки...
Глядишь, зараза залетела,
Десктопа поражая тело.
А хакеры не дураки!
Нет плодотворного труда.
Неделю я пытаюсь рьяно
Арканить дикого Трояна,
И в стойло тихое загнать.
А он, зараза, как всегда,
Напустит в папку "Темп" тумана,
Экзе* прикинется обманно,
Да и давай Винду жевать.
А с виду, вроде конь Пегас,
Похож, особо среди ночи,
Когда грузиться комп не хочет,
Когда колонки так тихи...
Был танк, а нынче тарантас.
Нет больше в нём программ рабочих
Лишь остается, между прочим,
В блокноте сочинять стихи.
Шел по городу в полдень расслабленно,
О великом и светлом мечтал,
Вдруг собака бродячая с жабрами,
Не каким-то питбулям чета,
Уцепилась свирепо за брючину.
Ох, мутант – порождение зла!
Шкуродерствуют жабры колючие,
Ажно кровь у меня потекла.
Вспомнив дьявола, бога и Путина,
Оторваться сумел кое-как.
Это вам не в игрушках компьютерных!
Это, видно, грядущего знак.
Заплатил по закону налоги я,
Государству подставил плечо,
Но не сможет спасти экологию
Даже точный контроль и учет.
Злые крабы, вороны кусачие,
Под ногами ржавеют совки,
До чего толерантность попячила,
Знать, последние близко деньки.
Теорема Ферма* - как ферма,
Где удои никак не растут.
Как ни бьются, решение верное
Не нашел ни один институт.
Как стропила, как фермы бетонные
Простояла Задача века!
И решение есть, и исходные,
Доказательства нету пока.
На полях (сколько места потеряно)
Записал теорему Ферма;
Думал, раз человеком посеяно -
Разобраться нам хватит ума.
Ваш поступок, профессор -,,не очень,, -
Не хотели бумагу марать?
Мы, конечно, дойдем - между строчек
Все уже научились читать!
*Пьер дe Ферма, 1630 г.
В 1993 г. Эндрю Уайлс с помощью
гипотезы Танияма(элиптические кривые)
и Райбета, который показал, что это связано,
доказал теорему: X n(степени) +Y n =Z n;
в 95 уточнил
Я вожу машину ловко,
Но одна беда - парковка.
Выезжаю спозаранку
Чтобы отыскать стоянку.
Дверка к дверке, все забили
Чертовы автомобили.
На ветвях, как на насесте,
Стая спит машин под двести.
И в реке мелькают туши:
Лезут отдохнуть на суше.
Два часа метался даром
В скверах и по тротуарам.
В пробке, всем послав приветы,
Сбегал в био туалеты.
Возмущенный до предела
Бросил я пустое дело.
Еду в свой гараж. С порога
Вижу - места есть немного!
Сантехник – дяденька бывалый –
Открыл мне тайну как-то раз,
Что внёс в поэзию немалый
Свой вклад культурный унитаз:
Стихи написаны поэтом,
Сидящим на предмете этом.
О, сколько ж философий,
учений и религий…!?
Философы в с е – профи,
попы плетут интриги,
спокойно, без истерик,
каким-то третьим глазом,
мир видит эзотерик,
причём и «тот» – зараза,
политики? – те тоже
о будущем вещают…
Прости меня, о Боже,
что краски так сгущаю;
я всё читать пытался,
вникая в «то» и в «это»,
клянусь – сожрал бы галстук,
непостигаем Свет Твой.
Пойду копать картошку –
во мне под лобной костью
всерьёз, не понарошку
рождается агностик.
***