Едем мы в поезде с Колькой Егоровым. Катимся с ним в вагоне и, как все нормальные люди, время свое коротаем - пьем кофе с коньяком. Ну, не с коньяком, конечно, нет. С водочкой. Как утром чаю похлебали, так до обеда водочкой и продолжаем.
А хорошо, между прочим! Хорошо в вагоне разговаривать! Сидим разговариваем, а в окне мимо нас люди, города, лошади разные на полустанках... А мы все это обсуждаем и беседуем. Увлекательно, одним словом, едем, со смыслом.
И тут, вдруг, кончается сахар. Незаметно, так. (Утром-то мы чай выплеснули, чтобы посуду освободить, а сахар кусочками остался). Ну, мы и кусали его. Нам странно казалось экономить его: как примешь внутрь, так и откусишь его. Ну и дооткусывались…
Бегу я тогда к проводнице:
- Уважаемая, - говорю: госпожа - гражданочка! Дайте срочно пару кусочков сахара. Страсть, как сахару охота, а он, вот так, возьми и закончись. Не вовремя это!
А та приглядывается ко мне и говорит хмуро:
- Сахар только с чаем. Без чаю никак не дам! Не имею права.
- Давайте, - говорю: - совместно с чаем. Мы не возражаем.
- Ну, и сидите тогда. Я скоро чай разносить буду.
Тут уж я взмолился:
- Господи! - Говорю: - Так нам же срочно! Ведь все встало: церквушка, какая, там за окном покажется или транспорт, какой, а нам и сказать-то нечего... Без сахара никакого разговора не получается!
Та опять хмурится и заявляет:
- А чего это вы шатаетесь, а? И запах такой... Да вы, между прочим, своим пьяным видом убиваете мои нервные клетки! Ну, вот что... Дам я вам сахару. Только предварительно размешаю его в чае. Что-то вы мне не нравитесь…
- Вот! – Поражаюсь я: - Вот!!! Если человек не нравится, так сразу стаканы размешивать, да? Так что ли?!
А тут и Колян поспевает мне на помощь. Говорит ей из-за моего плеча :
- А, стыдно, - говорит: - в таком возрасте законов физики не знать! Это вагон мотается, а мы-то ровно держимся! У вас, вообще, какое образование, товарищ вагоновожатый?
- У меня образование, какое надо! - Вдруг начинает кричать та: - Побольше вашего! А вот вас поучить надо... Смотри какие! Еще про возраст сверяются, нахалы. Пойду-ка я к начальнику поезда. Я еще посмотрю - поезд это мотается или это мои пассажиры по вагону!..
И убегает. Мы, конечно, в недоумении. Такой пакости мы не ожидали, - все как-то проще получалось, спокойнее… Деревни, лошади, стаканы в подстаканниках...
Приходит, вскорости, начальник поезда. Здоровенный такой рыжий детина с красными глазами и жутким выражением по всему лицу.
- Ну, что тут у вас? - Спрашивает и глазами разводит. (А сам за виски держится). Послушал он нас, послушал, уразумел, в чем дело, и заявляет нам:
- А ну, подлечите-ка меня! А то ведь я на первом же полустанке вас из поезда вышибу! Будете у меня куковать!
А нам и деваться некуда…
Выпил он все. Потряс перевернутой бутылкой и еще, гад, под столик заглядывал...
- Ну, все, - говорит, - конфликт исчерпан. Удачного вам пути, дорогие пассажиры! А сахар сейчас вам подадут, ждите.
Потом поймал глазами фокус и ушел. Проводница, конечно, никакого сахара нам не вручила, да и зачем он нам? Что мы, сахара не видели?
Сидим мы скучные. Разговор не клеится...
Потом Колян забрался на вторую полку и отвернулся к стенке. Я тоже посидел, посидел да и завалился тоже спать. А чего еще делать в путешествии?
Скукотища...
Нервы наших граждан
Менты сосем не берегут.
Иду по улице однажды,
Они сирену как дадут,
Что мне немного дурно стало
И я в кусты со страху шнырь,
И сердце в пятки убежало,
И слаб стал мочевой пузырь... :-/
В темном небе плыли сгустки
может:
а) сбитой трясогустки,
б) порванной на части
молодой куриной гузки,
в) пары-тройки космонавтов,
сразу после перегрузки,
г) а скорей всего сапера,
разминировши по-русски.
Жил мужик угрюмый,
Алкоголик жуткий,
Он с бутылкой новой
Был во всей красе.
И ему казалось,
Чудаку в тужурке,
Что хмельной напиток
Пьют на свете все.
Жил мужик веселый,
Бабник натуральный,
Пыл любовный очень
Радовал его.
Был мужик уверен,
Что любить нормально
И романы крутят
Все до одного.
Жил поэт безвестный,
Одинокий, гордый,
Был как айсберг мощный
Среди мелких льдин,
Но ему казалось,
Выпендрёжной морде,
Что стихи на свете
Пишет он один.
Замучила диета, сижу на ней весь день.
Шатаясь по квартире жую всякую хрень
И все так несъедобно, не пахнет колбасой
И вроде вид приличный, а сделано из сои.
Надену юбку-мини. Не хочет налезать,
Наверно и с обедом пора подзавязать,
На кухне жрут котлеты и мажут бутерброд,
А я им сиротливо заглядываю в рот,
Я съем всего кусочек, котлетку налегке,
А юбка просто села, от стирки в кипятке.
Волной умытый берег. Птицы
Рассыпаны у самых волн.
И в платье розового ситца
Бежит девица босиком,
Легко, по самой пенной кромке,
Вздымая брызг жемчужный сонм.
И нежный шелк промок, искомкан
Меж ног девичьих. - Словно сон,
Прекрасный, созерцанья полный,
Тот, что давно являлся мне,
Гляжу и слышу: ветер, волны... -
Пейзаж. В гостинной. На стене.
«С чужой женою пойман ловелас -
Всё шло давно к трагической развязке ...
И если от рогов не спрячет глаз,
То , как Кутузов , будет жить с повязкой»
Piterpencil
По всей России ловеласы бродят
Кто – как Кутузов, кто – как Нельсон, кто – как Айсман…
И были-то здоровые все вроде,
Пока всё не закончилось ужасно.
Им от рогов не спрятаться, не скрыться
Мужей, как бык в корриде разъярённых.
Стереофильмом им – не насладиться,
Теперь плевать на взгляд подруг их томный.
О, Казанова! К сохраненью зренья
Ты отнесись-ка с должным пониманьем.
Возьми (с забралом) шлем. И с упоеньем
Спеши на каждое любовное свиданье.
Он рай придумал и был он там
И в кущах имел одну.
Но пара-тройка отъявленных дам
Тянули его ко дну.
Он всем кричал, что умеет плавать,
А плавает как топор.
Он выглядел так, что не мог он плакать,
А мочится до сих пор
Он ад придумал и был он там,
Ведь так хотела душа.
Но пара-тройка отъявленных дам
Обчистили до гроша.
Он выглядел так, что слипались уши
И вытекали глаза,
Но его целовали лишь мертвые души
И отставная коза.
Он жизнь придумал и был он там,
Ведь жизни не миновать.
Но пара-тройка отъявленных дам
Тащили его в кровать.
А он кричал – вы меня не троньте,
Возьмите свечу взамен…
Он просто не знал, что на западном фронте
Все будет без перемен.
Он смерть придумал и был он там
И было ему светло.
Но пара-тройка отъявленных дам
Делали все назло.
Он проклял смерть, а небес так много
И полное все говно,
А тропик Рака и Козерога
С дамами за одно.
Любовь придумал и был он там,
Девять с лишним недель.
Но пара-тройка отъявленных дам
Кричали ему «Азазель!»
А он, повернувшись к тем дамам задом
На свой на стыд и на страх,
Нажравшись жизни и рая с адом,
Лег с Женщиною в песках.
Он кайф придумал и был он там,
И жег свои корабли.
Но пара-тройка отъявленных дам
Хором сказали «Пли!»
Но он не пропал и в той катастрофе,
Отделавшись страшным сном.
А дамы - они как мерзкое кофе,
Которое три в одном.
Проигрыш!
Припрется в поле он как Руслан
И карлика скинет с плеч.
Но пара-тройка отъявленных дам
Будут его стеречь.
А его не возьмет и не пуля-дура,
И даже не штык-молодец.
Ведь вся мировая литература
Говорит, что любви
«КОНЕЦ»
Я наколол звезду на шее
и серп и молот на спине,
но тут сменилась власть в Рассее
по штато-натовской вине.
И мне сказал в тюремной бане
один учёный старый вор:
"Ты был рабом советским, Ваня,
а стал - квартирный ревизор!"
Нам много не надо. Люди мы простые, не капризные, мы как-то без этого. Трубы за границу мы не тянем, да и чужие кошельки тоже. Мы работаем на рынке рядовыми спекулянтами без образования юридического лица.
Но, только поймите правильно! Мы тоже нуждаемся в условиях человеческой жизни. Нельзя же, воротясь с трудовой вахты, испытывать исключительно острые ощущения: ведь полная квартира тараканов - войти некуда!..
Сколько раз намекали нашему зятю: кушайте на кухне, а выпили водочки, - уберите со стола закусочку. Нет, не убирает. Оставляет, как есть... Вот она - жизненная правда!
Будим мы тогда этого зятя.
-Извиняемся, - говорим, - но квартира эта предписана для нас. Если, - говорим, - вы инородное тело какое или постороннее включение, то давайте тогда выселяться, что - ли?..
А зять не возражает.
Он, гад, никогда не возражает. Он хватает за ножку табурет, закидывает этот самый табурет над головой и начинает жутко скрипеть зубами. Дискуссия моментально угасает.
- Ладно, - извиняемся, - вы опять выпимши... Только поймите правильно! Нельзя же на кухню заглянуть, когда эти животные вокруг стола толпятся. Это же не вольность толкования. Эти организмы уже по квартире маршируют, причём, наглым боевым строем... Давайте же устроим им заключительную сцену. Но только вместе. Вместе! Так сказать, объявим им презрение общества и крестовый поход!
Зять соглашается. Говорит, по идейным соображениям. Мы с перепугу ему верим, так как сами мы уставшие. Ударяем по рукам и посылаем его с нашими деньгами в соседний магазин за отравой...
Понятное дело, зять на наши деньги надирается дешевой водки, притаскивается где-то под утро, оставляет на столе крошки от закуски и засыпает в обнимку с проклятым табуретом.
А тут и нам на работу пора.
Убегаем мы на работу, а сами думаем: какая тут производительность торговли, к черту, когда не отдохнувшие и нервные? Какое тут обхождение с клиентами? Так и хочется в кого - нибудь вцепиться! Так и подмывает кому-нибудь треснуть!.. Так ведь нельзя - времена нынче не те!
Теряем деньги, господа, поймите правильно!