Подражание произведению Будяры "Осенне-депрессивное" (из Ироничного раздела)
Жми сюда
Произведение автора:
Уж видно так выпали звёзды –
С приходом конца сентября,
В преддверии осени поздней
Подвержен депрессии я
И только на землю небрежно
Деревья уронят листы,
Во мне умирают надежды
Средь холода и мокроты
Тоской моё сердце разбито,
В ушах барабанная дробь,
Удел мой – лишь пост да молитва,
Печаль и вселенская скорбь
Бел-камень – моё изголовье
И в ветхом своём шушуне
Теряю остатки здоровья,
Что Богом начислено мне
Прощальной Повозки колёса
Скрипят, надрывая мне грудь,
Роняя сиротские слёзы
Влеку я последний свой путь
В котором лишь грязь да ухабы,
Мои перспективы грустны…
Но к счастью есть водка и бабы,
На них дотяну до весны
------
Подражание:
"Уж видно так выпали звёзды" -
Ко мне из поблекших долин
"В преддверии осени поздней"
Прокрался назойливый сплин.
Тепла нет и летнего лоска,
И холод ускорил аллюр,
И мнётся под шапкой причёска,
В перчатках сокрыт маникюр.
"Тоской моё сердце разбито" -
Придётся напялить пальто,
Закрыв им красу Афродиты.
(Уже настроенье не то...)
Под тяжестью тёплой одежды
Изрядно приплюснется грудь.
"Во мне умирают надежды"
Своим декольте козырнуть.
Придётся три раза в неделю
Открытый бассейн посещать,
Чтоб вышибить сплин,как похмелье,
И мир красотой восхищать
Чаривной та гарной дивчины.
И,может не стОит грустить,
Пока существуют мужчины,
Что могут за это платить.
Возможно мои перспективы
Не будут на столько грустны...
Ведь есть бескорыстность в мужчинах,
На ней дотяну до весны...
Ты можешь уколоть, зажать, и оцарапать.
И лопнуть, и упасть – крутой твой нрав непрост,
Но вместе столько лет в жару, мороз и слякоть
Плечо к плечу мы бдим доверенный форпост.
Нам есть, о чём молчать в бойцовской нашей доле.
Мне выносить тебя случалось на руках,
А мог бы ты писать, затмил бы Конан-Дойля
Сюжетом, рвущим нерв, о неких островах.
И первый тост тебе, мой верный Ego Alter!
Столетний юбилей – причина из причин!
Кто в жизни хоть бы раз не надевал бюстгальтер?
(С ответом попрошу я не спешить мужчин…)
Вот нежно-голубой… вот с крылышками даже,
Вот внутрь атласных чаш пока капрон набит -
Они до сей поры достойны Эрмитажа,
И много есть таких, кто это подтвердит!
У этого совсем отсутствуют бретельки.
Лишь чашечки, а в них - надёжный суперклей.
Прилипнет – и ку-ку! Хорошая моделька.
Порадовал меня новинкой юбилей.
"Маркиза", "wanderbra", солидный, невесомый -
О, как он многолик, эстетики оплот!
Но тост второй за то, что у любой кулёмы,
Воспитывает дух и выдержку куёт.
На фото наш детсад. Такими были тыщи.
Крест-накрест на спине завязанная шаль,
И са-ааамый нижний слой – чулки-резинка-лифчик.
Три ужаса в одном! Так закалялась сталь.
А первый взрослый мой! Брезентовый, немаркий,
Но знал и друг, и враг, и прочий ловелас:
Швейцарский банк не вскрыть! Ну, разве что болгаркой.
Вот это был дизайн! И прочность экстра-класс
Впоследствии совсем слегка переработан,
Он исполняет долг солдатский много лет.
Граница на замке! No pasaran! Verbotten!
И следующий тост: Ну, за бронежилет!
Житейский весь багаж булавкой подытожа,
Мой предпоследний тост, авансом комплимент,
Забытому (а зря!) конструктору застёжек, -
Таких, что не заест в ответственный момент!
Прошу ещё одну минуточку вниманья.
Наполнил свой бокал – товарищу налей,
И, стоя и до дна, уже - ЗА СОДЕРЖАНЬЕ!
Ему, в конце-концов, обязан юбилей.
Уважаемые авторы,
Удрученный сегодняшним потоком фекалий в лентах, отключил возможность публикации произведений и рецензий для авторов, набравших суммарную оценку за произведения ниже -50.
Пожалуйста, не ставьте оппонентам незаслуженных минусов, такие ситуации мне будет трудно разгребать.
Спасибо за понимание.
Луч солнца нахаляву
(Да здравствует июль!)
Ловлю корой трухлявой
И лысиной ловлю.
Лишения и беды
Подстерегают тут:
Лютуют короеды –
Грызут, грызут, грызут!
А тут еще лесничий,
Ну, типа, отдохнуть
Садится неприлично…
Я мог бы веткой пнуть,
Когда был дубом... Позу
Сменил бы сразу… Жуть!
Ну дайте ж хоть занозу
Тихонечко ввернуть!
Задумчивый ворон нырнул в облака,
Чернел в облаках, будто сор в молоке.
Поскольку у воронов жизнь нелегка,
Свой путь он замыслил пройти налегке.
Решил он, укутавшись в облачный пух,
В раздумьях часы проводить и мечтах
И думать о роли докучливых мух
В тяжелой судьбе неприкаянных птах.
Рассчитывал ворон обжить эту высь,
Где облако ласково греет бока...
Но мысли иные в мозгу понеслись
И умную птицу смутили слегка:
«Чего бы пожрать отыскать в облаках?
Съестным облака не богаты, увы...
Склевать бы огромный кусок балыка
И вновь созерцать красоту синевы...
Сейчас бы копаться в подгнившей траве
И, может быть, скушать большого жука....
А тут не найдешь и навозных червей!
И как мне прикажете жить в облаках?!
Становятся в тягость пустые места,
Не видно здесь пищи, обидно до слез...»
Вдруг ворон проснулся...
вокруг — красота:
Отбросы, отходы и дивный навоз.
Пусть будет… Невский. На подлете к пробке
Старушку окатил из лужи мерс.
И в пробку сразу встал. Старушка ж ловко
С авоською наперевес
Настигла мерс. И со всего размаха
Авоською влепила по стеклу:
Стекло – в куски! Водила охать-ахать,
Мат-перемат. Но возводя хулу,
Водила тот не мог из мерса выйти:
Вокруг машины. Бабка не спеша
В соседний двор ушла, а там со всей уж прыти…
Водиле же досталось НИ ШИША.
Все это наблюдал один прохожий,
Возможно, тоже был он из села.
Он тихо ржал: «Есть правда в мире, может.
Ведь так красиво бабушка ушла!»
Когда планета Пис на****лась, Хрер только и успел схватить зубную щетку и прыгнуть в межзвездный корабль. Взрыв был такой силы, что космолет за три секунды пронзил искривленное в гармошку пространство и ****анулся об Землю.
Хрер, пошатываясь, вылез из корабля, ***, и зарыдал. Все кончено! Вряд ли хоть один из его соплеменников остался в живых. Великая империя превратилась в горсть космической пыли.
- Вот щас сдохну – и ни *** не останется от гордой расы писян! – пришелец шмыгнул ухом, но быстро взял себя в ноги. – Нет! Я должен сохранить свои гены!
Хрер огляделся. Солнце садилось, выгодно освещая заросли хвоща, а может быть хрена. Вокруг толпами носились стада диких обезьян. Голые жопы приматов весьма удачно гармонировали с цветом заката. «Может их того…?» - гуманоид взглянул на обезьян под ебательным углом и еле успел добежать до болота. Следующие полчаса его рвало.
Отдышавшись, пришелец достал канистру со спиртом и пил до тех пор, пока самая гадкая самка не стала самой сексапильной. Тогда он взял *** наперевес и с инопланетным «Вонзай!» врезался в стаю прелестниц.
Зоофилистическая оргия длилась три дня и три ночи. Хрер делал себе инъекции стимулятора, заправлялся спиртным и опять бросался в бой. Он снова и снова доставал из широких вагин и совал в следующие. Кожа пришельца трещала от уколов, а башка с похмелья. «Надеюсь никто не сделает мое фото с обезьянкой!» - билась в мозгу дурацкая мысль. Наконец, обессилев, он упал в траву и отключился. С деревьев на инопланетянина дико взирали поседевшие от ужаса приматки.
Через девять месяцев на планете начали рождаться голые обезьяны.
Так на Земле появилось человечество. И традиция выпивать перед сексом.
Ни свет, ни заря поднимусь я с кровати,
придумал же кто-то, что спать уже хватит,
что осень встречать должен я в 7 часов,
и что-то надеть ещё, кроме трусов.
Плетусь наряжаться, костюм и рубашка,
была явно лишней восьмая рюмашка,
я лето отлично вчера проводил,
но не рассчитал и слегка перепил.
Так, чьи это стринги торчат из кармана?
Ночь, проводы лета, какая-то дама…
Похоже, потрачен последний кондом…
Нет, так мне не вспомнить, потом всё, потом.
Взять зонтик, портфель, что-то от кабинета…
Да, точно, ключи, ну и проводы лета!
Нельзя опоздать, на линейку скорей,
директор, он всё же пример для детей.
Я собрана была в промышленном Шанхае
При помощи пилы, киянки и болтов.
Теперь усердно я стираю, выжимаю,
Могу прополоскать. Я профи, без понтов.
Хозяин мой – герой. В заоблачные дали
Стремился покорить космический простор,
Он – гордость всей Земли, ему и орден дали,
Поскольку человек всегда на подвиг скор.
Таких, как он, людей на свете единицы,
Они летят на свет, их не пугает мгла.
Могла ли я в такого парня не влюбиться?
Конечно, не могла. Конечно, не могла.
Да только он меня совсем не замечает,
Предпочитая мне двуногих и живых.
Он женщину во мне в упор не различает,
А только автомат для нужд бытовых.
Я в дом его вошла застенчивой невестой,
Чтоб строить с ним семью, и счастлива была,
А этот мой герой мне уготовил место
В каком-то закутке напротив санузла.
Вернувшись и в меня трусы швырнув, не глядя,
Он мчится на банкет в какой-нибудь кабак.
А в кабаке его уже заждались ****и!
А я опять одна! Ну, разве не мудак?!
А дальше по утру, облёван, без ботинок,
С помадой на щеке и трезвый не вполне
Он в дом приводит наш брюнеток и блондинок,
И поит их вином, и жарит их на мне.
Ах, как мне тяжело все эти стоны слушать,
Когда на мне дерёт блондинку паразит.
В меня, как и в него, вложил Создатель душу –
Китайский филиал концерна Indesit.
А мой-то негодяй, он, как и все мужчины,
Увы, не разглядел в наш электронный век
Насколько же бывают чувственны машины,
Насколько же бывает черствым человек.
Дмитрий Иванович Менделеев человек был великий. Но, как и любому смертному, ткнулся ему однажды бес в ребро, ну влюбился он значит...
А времена-то раньше были не те, что сейчас - так, за здорово живешь,
второй раз не женишься. И церковь была ему супротив и законная супруга значит тоже. Поговаривают, что сам Император Российский Менделееву
помог. Существует даже такой исторический анекдот: подходит к царю-батюшке некий генерал и просит слезно, мол, позволь государь развенчаться! А государь, значит - ни в какую. Ты эти фортели, говорит, выбрось. Не положено развенчиваться в нашей православной державе!
А как же, говорит генерал, Менделеев сподобился? Так вас, генералов,
отвечает царь, у меня хоть пруд пруди, а Менделеев-то один!! Ну вот, обвенчался Дмитрий Иванович с молодухой и все бы хорошо, живи да поживай, но молода жена она ведь как дорогое авто - не только глаз радует
и все остальное, но и обслуживания требует. А на одной хим.таблице
и лекциях далеко-то не разбежишься. Сел тут Дмитрий Иванович думу
думать. Но думал не долго.Большого ибо ума был человек! На чем на
Руси-то быстрые деньги во все времена можно сделать? Ясно на чем - на водке! И решил тогда Дмитрий Иванович такую водочку смастерить, чтобы
от неё рта оторвать невозможно было. Стал он опыты проводить - спирт с водой мешать и пробовать - какое соотношение будет благоприятственней.
Даже научную работу написал на эту тему с таблицами и расчетами, но основной-то рецептик зажулил! Не промах ведь человек-то был, Дмитрий Иванович. Скоро и сам царь пристрастился к Менделеевской водочке, а не токмо графья да князья всякие. Запись образовалась на месяцы вперед, каждый уважающий себя барон или богатей какой хотел на праздник иметь
у себя водку от Менделеева. Деньги завелись у Дмитрия Ивановича
нешуточные, но он ими не сорил, все излишки в науку обращал - великий ведь был человек! Как-то вызывает Менделеева сам государь на ковер и говорит: Послушай меня брат, Дмитрий Иванович, водка твоя конечно
хороша, спору нет, но с некоторых пор стала она подрывать устои моего
самодержавия. Слухи в народе расползаются, что великий химик народ
травит. Вон, от твоего дома, каждый день кареты с бутылями в разные
стороны разъезжаются. Поосторожнее надо, Дмитрий Иванович, либо я
твою лавочку закрою и сам перейду на Смирновскую и других заставлю!
Сел тут Дмитрий Иванович думу думать. Но думал не долго, великого ведь ума был человек... И придумал тогда Менделеев чемоданы изготовлять, пластиковых-то пакетов в то время не существовало.И так он наловчился делать чемоданы, что со временем две очереди образовались: одна, значит,
за водкой в чемодане, а другая - за чемоданами без водки. А в народе Дмитрия Ивановича даже прозвали "чемоданных дел мастером". Великий
был человек... вот!
Автобус. Еду до конца.
Сижу. Читаю Гришковца.
Вдали пастух. Пасет овец.
Неплохо пишет Гришковец.
Там у него один герой
Стоит за барышню горой,
Стоит за барышню горой,
За что имеет геморрой.
Другой настолько занемог –
Сменить рубашку он не мог.
А третий все таскал закуски
Куда-то вдаль, на остров Русский.
Четвертый пса похоронил,
На что положено чернил
В письме с утра и до утра
Ведра, примерно, полтора.
А сам ЕГ* , как кулебяку,
Не хоронил, а съел собаку!
Ну что ж, никто не запретит
Иметь хороший аппетит.
Объяснено одновременно,
Как говорить «одновременно».
Но уточнил он своевременно,
Что можно также - «одновременно».
Еще пришлись мне по душе
Его записки из ЖЖ -
И я бы мог, но не с руки
Мои печатать дневники,
Поскольку там такой звездец,
Что не спасет и Гришковец!
Ну вот, доехал до конца.
Теперь схожу. И в ус не дую.
А в отношенье Гришковца -
Читайте всё. Рекомендую!
Тебя я встретил, ты "плыла",
стройна и деловита
и сердце бедное моё,
с тех пор, увы, "разбито",
мне не угнаться за тобой,
похоже мы не "пара",
я неуклюжий, ну а ты
прелестна без "базара",
и хоть я "ИЖ" или "Moskvich",
а вовсе не босота,
мне до тебя как до Луны,
прекрасная "Toyota"!
«А» и «Б»* сидели на трубе.
«А» упало, «Б» пропало,
Прихвативши капитала…
«В» хотело примоститься,
Аж дрожали ягодицы,
Только «Г» его столкнул,
Притащив с собою стул.
Но не долго потешался:
«Д» вдруг рядом оказался,
Компромата накопал…
«Г» в Америку сбежал.
«Е» и «Ж» случились тут,
«Д» – кричат– « Пойдёшь под суд!».
«Нам, с пакетом документов,
Полагается здесь рента».
Да, труба – большая ценность,
Только неприкосновенность
«Д» по статусу имел.
Слезть он слез, да вот не «сел».
Возвратились «А» и «Б»,
Снова тянутся к трубе…
Так почти весь алфавит
На трубе и ест и спит.
Потирают буквы-суки
Меркантильно свои руки,
Морды бьют не по злобе, –
Чтоб держаться на трубе.
Только «И», мастак большой,
Притаился за трубой
И с неё не сводит глаз.
По трубе проходит газ.
* Все события вымышленны, совпадения имён и фамилий случайны.
Деревня. Клуб масштаба местного.
Тревожный шепот: «Ах, не тронь!»
Твой бюст работы неизвестного
«Заточен» под мою ладонь.
Не навсегда, но ты мне нравишься.
В глазах истома и печаль.
…И мы по клавишам, …по клавишам
Сползаем шумно под рояль.
О, эти чудные мгновения,
Когда, рыдая и рыча,
Идешь на коду вдохновения
Чуть запоздалым «Ча-ча-ча!»
У настройщиков роялей и скрипок
Ремесло таки хитро и мудрО.
А я работаю настройщиком скрипов
На Петровско-Разумовской, в метро.
Кто-то скажет, мол, кому это надо?
Кто-то скажет, в этом смысла, мол, нет…
А вы слыхали, как журчит эскалатор,
Как щебечет на заре турникет?
Восходит солнце над Москвой
А после падает со стуком…
А я московский домовой,
Специалист по тонким звукам.
В звуке кроется огромная сила.
Звуком кормятся и крик, и сонет.
Но в природе всё должно быть красиво,
Гармонично – как сказал бы поэт.
Зазвучали шестеренки, как ветер,
Зачирикали, как птичка удод.
Если звуки существуют на свете,
Значит, должен быть за ними уход!
А солнце льет свои лучи,
А солнце красным красит крыши.
Но то, что, падая, стучит,
Кроме меня никто не слышит.
Но причина, полагаю, не в небе,
Невиновны кислород и азот.
Захвачу я долото и шерхебель,
Отрихтую, так и быть, горизонт!
Солнце кануло за край и погасло -
Засыпает дорогая страна.
Солнце кануло за край, как по маслу!
Есть у музыки финал – тишина…
Иду домой едва живой,
Я отработал без наряда.
Я неприметный домовой,
Я, пролетарий звукоряда!
Что ни парень – этакий жених:
Виден, статен, лих, самонадеян…
А ведь, правда, – каждый мог из них
Запросто родиться иудеем.
И тогда – ни быстрого коня,
Ни сапог, ни шашки, ни папахи,
А сиди в лавчонке, жись кляня,
Продавай холщёвые рубахи…
ворочаюсь... подушка жмёт...
и простыня скомкалась горкой...
подруга нежная зовёт
своей неотразимой норкой.
но мне разврат не вариант
в бессонном беспределе тела...
куда свой выразить талант,
чтобы страна вся охренела????
поэму мне сварганить - миг!!!
романс забацать - полминуты!!!
вот только гонораров - фиг....
никто не хочет мне валюты
в восторге бешенном на счет
перевести с любого банка...
шипят мне в спину "рифмоплет"
и предвещают, словно Ванга,
закат карьеры и капут
всем начинаниям поэта...
подруга вновь намек на блуд
дает при помощи минета...
но мне ее потуги - сор!!!
я нынче выше этой лажи...
в рассветный я уйду простор
и лишь туманные плюмажи
сократовский украсят лоб...
дверь не заметил... треск и грохот...
с фингалом гений - долбоёб
уснул под музы громкий хохот...