РЫБА ДЛЯ ПОЛИТБЮРО
11 июля 2014 - Валерий Митрохин
Я сегодня на мели –
Лодку бросил на мели.
Камбалу весь день ловлю –
Острогой её колю…
***
Пахнет водка ананасом;
День садится на плетень.
Лучше нет икры лобаньей
После бани, перед баней…
Мы легли с моей любаней
В парусиновую тень.
Как сладка нам наша лень!
Мы валяемся под тентом.
Блещет штиль из-под киля.
Я всю жизнь служу агентом
Краснозвездного Кремля.
А любаня – агентесса
Коммунистка - поэтесса.
На нее гляжу с восторгом –
Хорошо дружить с парторгом!
Рыбка плавает над лодкой,
Плавниками шевеля.
Кормим керченской селедкой –
Обитателей Кремля.
Старички Политбюро
Дружат с нами – рыбаками.
Это нашими руками
К ним стучится бес в ребро.
…Снова звезды не видны;
Ливень грозно машет плеткой.
Восстают из глубины
Осетры и лобаны.
Гром и молния над лодкой.
Без мотора и руля
Мы, пропахшие селедкой,
Рыбу ловим для Кремля.
04.07. –12.07.14
Источник: Жми сюда ______
Лишь гений мог такое написать!
Эпитетов не подобрать достойных.
Одно лишь всеобъемлющее - «б……»,
Которое запрещено законом.
Выходит: нежиться с любаней
Возможно до и после бани?
Выходит, что лежать под тентом,
Смотреть на «штиль из-под киля» -
Работа скромного агента
Небезызвестного Кремля?
Выходит: можно жить с восторгом,
Когда ты водишься с парторгом?
Выходит бес стучит в бока
Рукой суровой рыбака?
В политбюро прямой наводкой
Стучат пропахшие селедкой.
Вот сколько знаний просто так
Открыл поэт, агент, рыбак.
Работал я в одном режимном НИИ.
Помню, наш нач. отдела приказал ведущим подготовить речь о технологии интегральной оптики для выездного заседания коллегии Министерства в нашей конторе.
Ведущих инженеров от щедрот запустили на галерку - послушать умных людей. Когда речь дошла до технологических изюминок, нач., стараясь не глядеть в бумажку, торжественно произнес:
- Но самое сложное - это травление ЛИОБАТА НИТИЯ (ниобата лития :о). Галерка молча тряслась....
Правда, никто из Министерства ничего не заметил.
Да и удивительно ли?
Демонстрируют министру медный кабель толщиной с руку между двумя приборными шкафами, демонстративно перерубленный топором, как кусок докторской колбасы - косым резом. Связь идет по тонкой ниточке оптического волокна. Всё мигает, как надо. Министру докладывают, столько сотен килограммов сигнального кабеля будет сэкономлено на "объекте".
- Да что вы всё о сигнальном! Вы мне "силу" на волокно переведите - вот это будет экономия меди!
Народ безмолвствует...
Зам. министра:
- Да, до чего дошла наука! По волокну - сигнал передают! А я ведь всю жизнь считал, что кварц - диэлектрик...
Долго в институте вспоминали тот заезд руководства...
Володя-Борода взялся вести нашу группу уже в начале сентября, когда я успешно взбунтовал три потенциальных экипажа из гостей тубразы «Лосево» на Карельском. Мне удалось их убедить в недодаче услуг, и после легкой бузы у директорского кабинета нам выделили инструктора и спустили на воду три уже вытащенные на берег лодки.
Маршрут был «матрасный» - день вверх по Вуоксе-Вирте до Балахана, днёвка на острове и день обратно – вместо пяти положенных на десятидневную путевку суток, но я и тому был рад.
Володя уже на острове объяснил нам, что месть директора была тонкой, но изощренной. Но также сказал, что наш походный порыв уважает, а потому коварный замысел шефа постарается свести к минимуму, и пошел разбивать свою палатку на другой конец небольшого острова, за бугор. К ночи, когда с той стороны раздался рев взлетающего ТУ-154 (не меньше!) мы поняли, в чем дело. Храп Володи превосходил все санитарные нормы – и в децибелах, и в простом человеческом понимании.
Но во всем остальном это был замечательный инструктор – компанейский, умелый, знающий массу туристских баек. Одну из них я помню до сих пор.
Как-то досталась Володе группа туристов из тогда еще советских среднеазиатских республик. Путевки на 20 дней разошлись в одной из столиц по «нужным людям», и вот под Ленинград прикатили комфортабельно отдохнуть чиновники средней руки.
Ожидания у них были самые радужные – наезды электричкой в Ленинград, вечерком шашлык на природе, девочки…
Но по приезде вскрылась страшная правда: надо идти в лодочный поход.
Несогласных через пять дней просто выселяют, потому что на их место заселяется следующая группа, потом третья… И только после десятидневного похода туристы возвращаются в свое жильё, чтобы отдохнуть и придти в себя – пятидневка законного отдыха и зализывания ран.
С иногда попадающими на базу пенсионерами обычно поступали просто – формировали группу, сажали ее в лодки, цепляли к катеру и везли на какой-нибудь необитаемый остров поблизости. Бабульки «собирали грибы и коренья», дедки «ходили на охоту», точнее – рыбалку, палаточная жизнь роднила, начинались романы, и в результате с острова их приходилось снимать чуть не силой.
Но здесь совершенно иное дело – азиатские товарищи воду в большом количестве до того видели только в арыках и городских фонтанах. Когда им стала известна их печальная участь, они получили на складе «паникёрки» - оранжевые спасательные пояса, которые нормальные туристы берут в поход для подстилки под спальники, и ходили в них чуть ли не в столовую.
Скандалили они страшно, и тогда их поручили Володе. Тот сумел загнать бунтовщиков в лодки и отчалил. Несмотря на тренировки, двигались они в час по чайной ложке и, дойдя до какого-то болотца да берегу, подняли мятеж. Володя понял, что дело может дойти до рукоприкладства, и согласился встать здесь.
Свою палатку он поставил наверху, на бугорке с ветерком, в полусотне метров от мятежников, и наблюдал, как они, взяв власть в свои руки, пытались разжечь костер из сырой осины и поставить палатки (инструктаж они беспечно прогуляли, а Володю гордо игнорировали). В конце концов дождь и комары, в изобилии клубящиеся над болотинкой, разогнали их по палаткам. Палатки под упитанными туристами стали быстро проседать в мох и мокнуть, комары набились и внутрь – ведь володино объяснение о конструкции простейшей «дымовухи» из продырявленной консервной банки с сосновыми шишками они тоже пропустили мимо ушей.
С рассветом к палатке инструктора явились парламентеры с предложением полной и безоговорочной капитуляции: «Володя, мы будем тебя слушаться. Учи нас». Наш Борода спустился к лагерю, смазал им мозоли зеленкой и провел повторный инструктаж. Теперь его слушали, как индийского гуру.
Мы поинтересовались, что было с группой дальше.
– А что с ними могло быть? Пообвыклись, и грести научились, и лодки через волоки таскать, и костер под дождем разводить, и готовить. Люди, как люди, если гонору поубавить вовремя… Уезжали – сказали, незабываемый отпуск!
Корнет, представьте, на дуэли
Вчера стрелялся; видит Бог,
Хоть уцелел я еле-еле,
Но выстрел мой отнюдь не плох!
Не мог я допустить промашку,
И продырявил Пьеру ляжку.
Вот так сошлись дорожки наши;
Когда-то были мы друзья,
А тут - простить его нельзя:
Стрелял в меня из-за Наташи.
Но я на выстрел не смолчал,
И из-за дуба отвечал!
* * *
Это вам не чуки-пуки -
Сложная задача…
Если взял дубину в руки,
Может быть отдача.
* * *
От вранья на свете тесно.
От вранья девятый вал.
И куда исчезла честность?
Кто хребёт ей поломал?
* * *
Не видно черные дыры —
Из коммунальной квартиры.
* * *
Он летит, куда не знает,
Как на лошади монгол.
А за ним матрёха злая:
Не доделал, не довёл.
* * *
Авто заглохло прямо в луже.
Душу давит прессом.
Уместней женщине под мужем,
Не под «Мерседесом».
* * *
А вчера соседка Нюра,
С виду, кажется, не дура,
До сосков надела майку;
Поглядишь, получишь спайку.
А её подруга Клава,
Эта явная шалава,
Спрятать место позабыла
Где живёт взрывная сила.
Дамы, что вы озверели?
Что от нас-то захотели?
Чтобы мы как волки выли?
И от страсти землю рыли?
* * *
Дама за баранкой вольно
Штрассе-стрит утюжит.
Хорошо когда на «Вольво»,
Не верхом на муже.
* * *
К писательству склонен сапиенс,
К нему пристрастился не вдруг.
Чем больше у нас писателей,
Тем меньше читательский круг.
* * *
В литсоюзе ставили их в ряд,
Ибо соцзаказ умели шпарить.
Всякое писатели творят,
А творить умели эти твари.
* * *
А на ферме свет потух,
Часто так случается.
Где свинарка и пастух
Сексом занимаются.
Пьер делла Виньи – канцлер, фаворит,
Опора и надежда Фридриха второго,
В немилость впала и осуждён был скоро,
Покончил с жизнью и теперь смердит.
Капризна власть, её не разгадать:
Сегодня ты в фаворе,
завтра за решёткой.
Судьбе никак нельзя быть чёткой.
Конца дворцовой драмы не видать.
Пьер делла Виньи, ты не одинок,
Таких, как ты загублено немало.
Не может человек прозрачней
быть кристалла,
Ты быть попроще, незаметней мог.
Прошли года, нрав дней не изменить,
Неисправимы люди власти –
Они порвут за трон
и тигру пасть на части.
И по-другому, видимо, не быть.
* * *
Поклянусь я хоть на свае.
Замухрышкин Борька я:
Сладкой правды не бывает,
Чаще только горькая.
* * *
Волевой, не волевой –
Попадёт на болевой.
Попадёт, закапает
По татами лапою.
* * *
«Буря, скоро грянет буря» -
Из тюряги выйдет зять…
Двое вилкой пробку бурят,
Нет – без штопора не взять.
* * *
Зачем глаза завязывать Фемиде,
Пусть пялит очи в натуральном виде.
А если взгляд её не нужным привлечён,
К ней можно подойти
с обычным кирпичом.
* * *
Тупоумие нужно,
Тупоумие важно.
Поважнее пирамид.
Мир на нём всегда стоит.
* * *
Дурак не признаёт что он дурак
По многим непонятным нам причинам.
Да и какой внушил ему м…
Что он рождён нормальным гражданином?
* * *
Это что же за напасть:
Дед и бабка делят власть.
С кой ни глянешь стороны –
Не отмажешь от войны.
Так от войн локальных
Близко до глобальных.
Он волочился за юбкой за каждой,
Только увидит, немедленно – шасть!
Всё перестроилось в Глазго однажды –
Каждая юбка за ним волоклась.
Лев Красоткин («Ловелас»)
Если в Глазго мужики
Мчат за ловеласом,
Значит, там, куда ни кинь,
Сплошь все «педерасы»?
А уркаганчик наш полупустынный, ещё не появившись на горизонте, хрипит, задыхаясь, каурым жеребцом вскипает навстречу городу, тычется тёплой мордой в крыши домов, гремит рекламой, смотрит грозно звёздным своим глазом прямо в душу…
- Хрр! Хрр!
И дует, дует из поднебесных своих ноздрей песчаной пылью во все щели, тарабанит по стеклу, сбивает всё, что плохо лежит или не привязано…
- Хыыр! Хырр! Хырр!
И так, не переставая ни на минуту, день и ночь, день и ночь, день…
Сушит, сушит мозги, заставляя стариков глотать бесполезные таблетки и стенать, схватившись за горло, за грудь, за рукиноги…
А потом, всегда неожиданно и вопреки всем прогнозам, мы, все и разом, чувствуем, вот, вот, сейчас, сломается, лопнет, лопнет, лопнет!!!
- А-а-а-ххх!
И молнии, молнии сухие по горизонту, а потом приближаясь и жаря всё вокруг.
- У-х-ррр!
…Упал, пропал, ускакал, наш Бурька - бешена каурка, жмурик ты наш, недотёпаный…
И тут же, как отпустило, тишина сознанья и пустота в ошалевшей башке, полная и окончательная пустота…
И…
Спасть, спать, спать…
Чтоб тут же, на этом самом месте, не подохнуть ни за что…
Дело было на даче, в Луге. Жили мы там, пока подрастали сыновья, и их еще нельзя было таскать по турбазам и базам отдыха на Карельском. Рыбалка на Луге вблизи города никакая - плотвичка да ерши, вот и пошли мы с одной удочкой погулять вдоль реки. Забрели довольно далеко по течению, и тут мне приглянулась полупересохшая старица, решил на всякий случай забросить там.
Заливной луг, весной старицу должно было накрыть половодьем - может, кто там и задержался и давно голодает? Подобрал черчяка поаппетитнее, закинул. Не прошло и нескольких секунд, как поплавок резко пошел под воду. Подсёк, тащу...
Какое там! У меня леска тоненькая, на ерша, а там какое-то полено ворочается, еле к берегу идет. Нашел колею от грузовика, заходящую в воду - наверное, кто-то машину мыл или радиатор заливал. По колее, как по каналу, вытащил рыбину из старицы, ухватил в тесной колее. Здоровый такой язь, толстый...
Порадовался, поменял насадку, кинул. Не успел, наверное, червяк опуститься на глубину - поплавок потянуло вкось под воду, зазвенела леска. Ну, во второй раз уже проще - вывел рыбу в ту же колею, извлек. Окунь-горбач - на кило, наверное; перья растопырил, недоволен - пожрать толком не дали...
Азарт попёр... Ну, рыбаки меня поймут, остальным все равно толком не объяснить. Беру я самого толстого червяка, делаю третий заброс. Та же песня - не успел червяк утонуть, его уже потащили доедать. Поплавок, подныривая, бороздит воду, я готовлюсь подсечь, и тут...
Выскакивает из воды чья-то зверская морда и хапает мой поплавок! Я чисто на автомате пытаюсь подсечь, двойной рывок - и леска спокойно подтягивается ко мне. Крючка и грузила нет, но пенопластовый поплавок уцелел, и в нем, наполовину перекушенном, торчит чей-то большой острый зуб. Крупная щука? Может быть...
Ловить больше не на что, и мы отправились домой, спрятав рыбин в мешок от вездесущих местных мальчишек.
Конечно, вернуться туда в тот же день не получилось - режим, ужин, укладка детишек... Когда на следующее утро я прибежал туда со спиннингом, в пер****амученной воде по мелководью метался какой-то перепуганный до заикания щурёнок, а на берегах лежала тина, мокрые сучья и прочая дребедень, ясно показывающая, что старицу вычерпали бреднем вдоль и поперек.
Зуб я сохранил. Уже на работе рассказал об этом случае коллеге, заядлому рыболову. Тот заинтересовался и просил притащить клык для идентификации.
Порылся дома - и не нашел. Но зато у меня лежал другой найденный где-то зуб - то ли кабанчика, то ли еще какой животины. За неимением рыбьего я притащил его.
Наш ведущий инженер перерыл дома все собрание сочинений Брэма, но зуб опознал:
- Ты что мне подсунул? Это же собачий клык!
Для осиливших последний роман Ромуальда Нешуточного
"Психический авиационный сон Мишани Дундилы"
(Жми сюда)
В романе "Психический авиационный сон Мишани Дундилы" идет речь о трагической гибели "летающего небоскреба" - беспрецедентно огромного одномоторного авиалайнера "Гигантик", бравшего на борт более полумиллиона пассажиров и 14 тысяч человек команды, имевшего 68 пассажирских и 22 грузовых палуб, 4096 не протыкаемых колес и 1,5 черных ящика.
Друзья, прошу обратить внимание на то, что Ромуальд Нешуточный (он же легендарный Мишаня Дундило на стихи.ру) зарегистрирован на Хохмодроме под номером 51 ! Этот факт свидетельствует о том, что он является одним из старейших "жителей Хохмодома", поскольку первые десятки авторов Хохмодрома почти в одновременно перекочевали из почившего Хи-хи.ру, предшественника Хохмодрома.
______
Гигантик был столь велик, что когда его корма взлетала, нос уже где-то приземлялся. Поэтому никто до сих пор так и не понял: Гигантик разбился на взлете или при посадке. Одним словом, когда вечером начали эвакуировать погибших и искать "черные ящики", чтобы определить причину катастрофы, корма ещё только набирала высоту, а пассажиры только готовились к ланчу.
Когда начали кричать от ужаса неминуемой гибели пассажиры очередного (2465-го) салона, их внизу уже ждали с мешками работники местных ритуальных контор.
К сожалению в суматохе никто не догадался дать телеграмму в хвост самолёта, дабы местные пассажиры успели улететь, спрыгнуть с парашютом или на крайний случай переодеться в черное и надеть тапочки. А возможно, в этом были замешаны работники ритуальных услуг, большая часть которых, как известно бутлегеры или состоит в рядах американской мафии.
Говорят так же, что дело, как всегда, не обошлось без Советского Союза, который как известно, был настолько велик, что когда в Петербурге происходила Великая Октябрьская Социалистическая революция, на Курилах уже приземлялся в президентском самолете Дмитрий Медведев, вызывая своим визитом бурю негодования политических кругов Японии. Так вот, после разбора завалов высотой в Джомолунгму комиссия не досчиталась 5372 туалетов и не обнаружила ни одной радиолампы авионики Гигантика. Говорят, что так обчистить Гигантик в полете мог только советский спецназ.
Как выяснилось позже, действительно, советские партия и правительство поставили задачу отечественной десантуре увести под шумок западные технологии. Авионику было решено использовать в новейшем на тот момент сверхзвуковом пассажирском самолете ТУ-144. Впрочем, быть может, в гибели ТУ-144 в Ле-Бурже сыграла роль не авионика, а фанера, ...из которой был изготовлен корпус лайнера. Такова была газетная утка инспирированная западными политиками, давшая жизнь популярной ныне присказке "пролететь, как фанера над Парижем".
Но вернемся, буквально выражаясь, "к нашим баранам". По выражению отечественных разведслужб: "западные партнеры убились 'апстену', пытаясь понять зачем советскому десанту понадобилось такое невероятное количество унитазов с Гигантика". Западные технологи так же присутствовали в этом изделии, но не военного назначения. Предполагалось, что таким образом Советский Союз пытается покрыть недостачу в стране качественной нержавейки для разрабатываемого будущего локомотива автопрома - сверхсекретного ультрамобиля в Запорожье.
Обращались даже к некой русской ясновидице из Старого Оскала. К разочарованию присутствующих, предсказательница после часа мычания, бормотания и ворожбы над глазом дохлого курёнка сообщила нечто невразумительное: мол, пройдет много лет, пролетят черные вОроны, покроется аэродромом лужок, и Вовочка в одночасье ставший могущественным Владимиром будет мочить в сих унитазах грозных бандитов. Причем многим послышалось, что "вОроны" было произнесено как "воронкИ", "лужок" - как "лужков", а "грозные бандиты" - как "бандиты из грозного".
Этой чуши естественно не поверили. Папараци посмеялись и разошлись, никто так и не узнал, что трюк с унитазами - это самовольная инициатива советских десантников, испытывающих необъяснимую тягу ко всякого рода фонтанам и прочим устройствам "на воде". В любом случае стало объяснимо повальное увлечение биотуалетами в деревнях на брянщине, рязанщине и смоленщине в середине 20 века. Последствия технологического рывка этих территорий ощущается поныне. Примером тому и золотой унитаз Януковича (стоявшего в 5-летней очереди за изделием №17) и эксклюзивный рас... писанный унитаз в национальном музее города Гжель.
На том заканчивается история Гигантика, превратившего Великобританию в полуостров.
P.S.
Эта удивительная, полная трагизма, история с Гигантиком была бы почти забыта, если бы случай с "Sukhoi Superjet-100" в Индонезии не навел на осознание того факта, что авионика Гигантика и ныне используется в российском самолетостроении. А тот факт, что при крушении Superjet-100 так же не нашли ни одной радиолампы, наводит на подозрения: не утекли ли западные технологии Гигантика дальше... в Индонезию, Малайзию, Филиппины. Уж слишком часто начали падать их самолеты.
Где студенты готовятся к летней сессии? Естественно, на пляже. Тем более, если ты живешь в Ленинграде, и электричкой до лучших пляжей Финского залива можно добраться за час с небольшим. Мы не были исключением. Июнь стоял жаркий, солнечный, вода прогрелась – лепота, одним словом.
И вот лежим мы на песочке, листаем конспекты и наблюдаем, как подъехавшие позже нас парни раскладывают метрах в пятнадцати подстилочку, предварительно закопав во влажный песок полдюжины пива. Согрелись на солнышке, пошли купаться.
Какое-то время мы не обращали внимания на эту компанию, но потом ощутили там какую-то возню. Вернувшиеся парни отрыли уже приличную яму, но пива всё не было. Сдвинув подстилку, они работали, как суслики на рытье норок. Песок летел в разные стороны. Время от времени притомившиеся охотники за сокровищами бегали окунуться, после чего трудовой подвиг продолжался. Вырыв руками окоп под «сорокопятку», не меньше, парни начали было рыть траншеи в разные стороны, но притомились окончательно. Да еще и многочисленные зрители окончательно достали советами. Компания собралась и ушла.
На пляже мы просидели до вечера – не хотелось уезжать от посвежевшего ветра с залива, от уютного плеска набегавшей легкой волны…
И вот тут перед нашими глазами прошла развязка истории с пивом: на пляж вышел мужичок, взглянул на яму, отошел от нее метра на два, деловито вырыл бутылки и пошел с полной авоськой по своим делам.
И когда он успел приметить «клад» и передвинуть подстилку?
* * *
Денег – море, просто страсть
Тянет всё равно украсть.
Свиснешь – складывать куда? –
В этом кроется беда.
* * *
За нас идея не умрёт,
Но все как раз наоборот.
* * *
Рыбёшки ищут что поесть,
И мы ничем не хуже здесь:
И мы садимся на крючок,
Когда приманка - пятачок.
* * *
От водки ты не жди добра,
Ну, если выпить полведра.
* * *
Твердят, что всесильна наука,
Она не имеет границ.
Охотно она и без стука
Грызёт самый крепкий гранит.
Любого угробит микроба,
Проникнет в земное ядро,
На солнце забросит роботов,
Как горсть шелухи в ведро,
И жизнь удлинит человеку —
На сто лет, а то на пятьсот,
Легко, из любого полена
Нам хавки изладит кусок.
Да, будут молочные реки
И берега из халвы.
Пляшите скорей, человеки,
Ещё что желаете вы?
Но я возражаю, блин, сирый,
Как ночи темнючей луна:
«Наука — она не всесильна,
Хотя откровенно сильна».
* * *
И перестанет царствовать бедлам,
Тарелки биться, пепельницы, блюдца.
Власть будет на земле обычных дам,
Как только мужики все перепьются.
* * *
Извинился хам с размаху —
Лучшую порвал рубаху.
* * *
Жизнь пошла, хоть вынь да брось,
Аж ушами видим.
К нам приходит «чёрный гость»
Только в пьяном виде.
Солдатик! Ты ведь наш защитник!
Мы знали, где-то служишь ты,
Могли приехать, заплатив полтинник,
К тебе в неделю раза два, иль три.
Беде случиться было невозможно,
Когда ремень, погоны, сапоги
Надеты на тебе (ты ладно сложен,
Сильна ладонь и крепок шаг ноги).
Ты пирожки жевал, как плуг железный,
Взрывал парящий лепесток земли…
И были здесь, конечно, неуместны
Скупые слезы, что к губам текли.
Сегодня – инвалидная коляска,
А в ней, - все, что осталось от тебя…
Улыбка умерла, страданья маска,
И письма редкие от боевых ребят.
Солдатик! Нет у нас защиты,
А если что случится, как тогда?
Ты не ответишь, ведь давно молчишь ты,
И в этой тишине живет беда.
Время - дрянь ( Так - обычно...- в Истории! )...-
Жизнь - при смене Эпохи - вне права ( ! ),
а теорий дурных инфузории,
будоражат..., но, Плебса орава,
им лишь следует, в вечной надежде,
и страдает ( Едва ль не векАми! )...
от итогов ( Но скорбью ль, невежде,
толчея, под судьбы жерновами? )...,
да с какими-то жертвами, вроде...-
Ход Истории - это ж не шутка ( ! ),
чтоб страдать от явлений в природе
( А Политика - Суть-Проститутка! )...,
да на фоне каких-то там мнений,
Аристотеля или Платона...
Для Чубайса ( Кто вор...- без сомнений! )
нет тюрьмы ( Он, вообще, вне закона! )...-
В толерантности нашей бескрайней
( А, по-русски, терпимости нудной... ),
нет Квачкова, видать, актуальней,
кто взорвал бы его, бомбой чудной ( ! ),
а потом, в наслаждении успеха,
принимал бы суждения здравых...
и не здравых ( А сим ли, потеха,
на асфальте - мозги...- от картавых? )
и, конечно, из рыжих узоров,
но, в расплёсканном состоянии...,
где глазёнки ( От прозы сапёров! ),
пируэтом, как в парном катании...,
чтобы публика рукоплескала
( Обвинители сразу найдутся! )...,
ведь отмашка дана, для начала
( Уж глазёнки-то...- не шелохнутся! ),
чтоб виновного, скопом узревши
( Был живым...- все ( !!! ), как будто не знали! ),
проклинать, увы..., поднаторевши
( Недовольство, столь любит детали... ),
вне листовок-воззваний дебильных
( Это «творчество» - полная «липа»! )
и очкариков дохлых...- рассыльных,
в декламациях странного типа:
Зри ж, Чубайс, твоя Эра - в Закате...-
Ждёт вагон, что на Север ( Где злачно! ),
средь порубок лесных ( Не в откате! )...-
Жириновский, здесь, прав ( Однозначно! )...,
да с друзьями твоими былыми:
Хакамадой, Явлинским, Немцовым...
Жаль, Гайдар закопался с иными
( Управленцем...- бесспорно дерьмовым! )...,
чтоб не видеть масштабов грядущих,
становясь, в них, козлом отпущения...,
так как крайний, от власти имущих,
в плюрализме...- для душ развлечения!
И без всяких других прибабахов,
в век иной ( О..., обычай ушедший! ),
где сидел бы Горбатый, средь ахов,
на колу...- справедливость нашедший!
И, конечно, на месте публичном,
там, где Пётр, с топором ( И не каясь! ),
во отмщении неврастеничном,
бунт карал, во крови утираясь...
И чубайсово племя, в те б годы...,
во идейности, то есть, по-братски
( В такт Квачкова... ), вне некой Свободы,
порубал бы их Пётр, залихватски ( ! ),
чтоб врагам не казалось вольготным,
воровство, в назидание потомкам...,
пусть, с картавостью, нечистоплотным,
Колыма..., как хождение по кромкам...,
созерцая простор, на досуге...,
в размышлениях..., чрез бриз океана...,
средь опушек лесных..., что, в округе,
как отдушины..., от чистогана...,
где и время - дрянь ( Но, в другой среде! ),
без влияния разных теорий...,
где беда к беде, словно в череде,
отстранённостью..., от аллегорий...
Где и смерть - итог..., к прозе мрачных дней...-
Размышляй ли..., воруй...- Всем могила...-
Где Эпоха - дрянь..., при смене идей...,
знать, и время - не лучше... дебила!
БЕЗАЛЬТЕРНАТИВНАЯ ЛЮБОВЬ...
Своё начальство можно не уважать, но любить его ты обязан хотя бы потому, что без любви до ненависти - один шаг...
ИЗДЕРЖКИ СВОБОДЫ...
Из-за этой проклятой "свободы слова" каждый теперь что думает, то и говорит, а нам после этого всех их сажать...
ЗАЩИТИМ НАШИ ЛЕСА!..
Народ должен любить свою власть добровольно, а иначе он будет любить её из-под палки. Но тогда на эти палки уйдут целые леса, а много ли их у нас ещё осталось?..
СУД ОПЯТЬ НЕ ЗАВЕЗЛИ...
Власть сама по себе уже отвратна, но бесконтрольная власть это - явное преступление. Вот только нет того высокого Суда, который своим приговором эту аксиому хотя бы раз озвучит и утвердит...
ЧУЖИЕ СЛОВА...
Про сильную власть если и говорят, так, самое большее, что это - сильная власть, но никогда - сильная на голову власть. Ведь тогда она не столь сильная, сколько умная власть, а это слова совсем уже из другой песни...