Зачем Тура загнобили? Зачем Слободенюку минусов наставили? Места на сайте, что ли, всем не хватает? Вроде бы имелось в виду, что -2 ставят за особый отстой, зачем под средними вещами такое делать, да ещё толпой? Это теперь развлекуха такая?
Звонят и пишут мне по почте,
Всё пристают, впадая в раж:
«Когда же, всё-таки, закончишь
Ты, ФИЛИН, видеомонтаж?»
Речь о концерте Хохмодрома,
Что пару месяцев назад
По сути, стал подобьем грома
Средь неба ясного… Отпад!
Мне ж поручили это шоу
Друзья на видео отснять…
А я, в плену понтов дешёвых,
Ответил им: «Согласен, б….ь!»
Но в отношениях партнёрских
По жизни стойкий неликвид…
Наставил камер бутафорских
И начал просто делать вид,
Что управляю сим процессом.
И даже с трепетом в груди
Поэтам всем и поэтессам
Пообещал на DVD
Весь матерьял представить вскоре,
А сам забил на это болт…
Осознаю, что это горе
Для многих круче, чем дефолт.
Простите братья и сестрички
За это старого козла….
(А, кстати, Птичке-Невеличке
Такая гнусность с рук сошла).
Ну, ладно, не берите в бо́шку,
Не надо душу зря терзать.
Я просто вам хотел обложку
От псевдо-диска показать.
Как, если б был он, в самом деле…
Такие трюки не в чести,
Но есть вопрос: «Вы б захотели
Подобный диск приобрести?»
Продолжение здесь:
Жми сюда
СПИСОК
1. Гавриков В. – 1 шт.
2. Дроздова Н. – 1 шт.
3. Смирнов Ю. – 1 шт.
4. Автор инкогнито – 1 шт.
5. Автор инкогнито – 1 шт.
6. Автор инкогнито – 1 шт.
7. Автор инкогнито – 1 шт.
8. Автор инкогнито – 1 шт.
9. Здесь могла бы быть ваша реклама.
Ты открываешь рояль, разливая в бокалы
Звуком искрящийся нежных прелюдий напиток.
Я от восторга немного его расплескала –
Сердце моё этим звукам навстречу открыто.
Терпкий коктейль из ноктюрнов, этюдов и вальсов
Кружит мне голову, воли и мысли лишая,
Хочется чушь говорить, а потом целоваться…
Снова к бокалу приникла, почти не дыша, я…
В венах кипит доза нот и прекрасных созвучий –
Выпито всё до последней чарующей капли.
Просто божественно… Может быть что-нибудь лучше,
Чем фортепьянство? И нафиг все нормы морали!
Эту пьесу я написал 6 лет назад,
она была опубликована на hi-hi.ru,
Но так как сайт был уничтожен,
а пьеса стала снова актуальной,
публикую ее опять.
Действующие лица:
Россия - человек с расстроенной психикой.
Доктор М.В. Фонд - известный психоаналитик.
Кабинет доктора Фонда. Доктор сидит за столом, изучает карты болезней.
Входит Россия, он подавлен, озирается по сторонам, размахивает руками.
ДОКТОР ФОНД: А, это вы, батенька. Успокойтесь, ложитесь на кушеточку.
Какие у нас проблемы?
РОССИЯ: Понимаете, доктор. Мне кажется, что у меня комплекс.
Военно-промышленный комплекс. Он у меня очень раздут этот
военно-промышленный комплекс.
ДОКТОР ФОНД: Давайте поговорим об этом. И давно он у вас?
РОССИЯ: Не знаю, наверное, с детства. Первый раз со мной это случилось,
когда я щит на ворота Царьграда прибил.
ДОКТОР ФОНД: Упс!
РОССИЯ: Да нет, вы не подумайте. Это я не сам. Меня знакомые мальчишки
заставили. Варяги. Пришли к нам во двор, и давай склонять к разным
шалостям. Я сначала брыкался, но потом как-то втянулся, даже
понравилось. Верите - нет, этот комплекс настолько меня поразил, что я
сам себя даже начал, междоусобно, так сказать.
ДОКТОР ФОНД: Ну, это ничего страшного, если междоусобно. В юные годы кто
из нас не междоусобничал. Это в прошлом в психиатрии считалось чем-то
зазорным. Но если в меру, то почему бы и нет? Главное, чтобы это не
вошло в постоянную привычку, а так, стресс снять, когда под рукой никого
нет...
РОССИЯ: В том-то и беда, что когда дело дошло до настоящей встречи, эта
моя междоусобица только навредила мне. Встретилась мне Татария. И так
мне захотелось ее... Ну, сами понимаете. Но не смог. Не смог из-за
междоусобицы.
ДОКТОР ФОНД: Здесь, главное, не отчаиваться. Можно было попробовать еще.
РОССИЯ: Да я и сам понял. Стыдно было. Я пробовал еще и еще. Но как
дело доходило до этого самого, междоусобица всегда вредила. Исподволь я
начал собирать всю волю в кулак, ну в тот, что не был занят
междоусобицей. И, в конце концов, смог с Татарией! И я настолько в это
втянулся, что начал заниматься этим беспорядочно и с кем попало. Знаете,
однажды даже до того дошел...
ДОКТОР ФОНД: Вы не волнуйтесь, говорите мне открыто.
РОССИЯ: В общем, однажды я дошел до Парижа. Нет, здесь ничего такого, вы
не поймите меня неправильно. Он сам первый начал. А..., чего там
стесняться, раз уж пошел такой разговор, то я и до Берлина три раза
добирался. В общем, мне кажется, что мой комплекс меня мучает. Вот
другие люди живут с этим комплексом, и ничего. Всех в хвост и в гриву. А
меня вдруг сомнения брать начали: может быть, это плохо? Может быть, мне
у вас подлечиться? Помогите, доктор, а?
ДОКТОР ФОНД: Та-ак, задача не из легких. Ну-с, попробуем. Вредные привычки
у вас имеются?
РОССИЯ: Да есть маленько. Например, Прибалтика. Вредная, понимаешь ли.
Но привык я к ней.
ДОКТОР ФОНД: А вы ее бросьте. Найдите в себе мужество и бросьте.
РОССИЯ: Как это, бросьте? Может мне еще и Курилы бросить?
ДОКТОР ФОНД: Ну, Курилы - это тоже вредно, но с этим к другому доктору.
А вот про Прибалтику я вам так скажу. Бросайте ее. Если доведете до
перитонита, нам придется ее вырезать.
РОССИЯ: Доктор, а, может, я ее сам выдавлю? Чего там, нарывчик-то
маленький.
ДОКТОР ФОНД: Маленький, а вы попробуйте сковырнуть, запах - не приведи
господи. И не надо заниматься самолечением. Вся прогрессивная медицина
против таких подходов. Вот у меня на приеме была Югославия. Тоже
попыталась заняться самолечением. Так теперь она у нас встала в очередь
на операцию. И заметьте, одной операцией здесь не обойтись. Придется
резать и резать.
РОССИЯ: Как это, резать? Без согласия пациента?
ДОКТОР ФОНД: Медицине известны такие случаи. Лучше вначале все
лишнее ампутировать, а потом посмотреть, что с организмом будет. Но
Югославию по живому резать придется.
РОССИЯ: Зачем же по живому? А если с наркозом?
ДОКТОР ФОНД: Да как же с наркозом? Наркоз у них весь албанцы вывозят. А
вот вам мы наркоз дадим. Дадим, не расстраивайтесь, вы пока себя хорошо
ведете.
РОССИЯ: Слушайте, я чего-то операций боюсь. Раньше, конечно, мне было бы
по фигу, сам бы все сделал. Но вот вам душу открыл, поговорил с вами и
понял, что комплекс мне военно-промышленный теперь очень мешает.
Брошу-ка я ее к черту, эту Прибалтику. И вот еще что, как вы думаете,
доктор, может мне Закавказье со Средней Азией тоже оставить?
ДОКТОР ФОНД: Боже! Так у вас еще и эти привычки есть?
РОССИЯ: Ну, да, так получилось. А что, сильно плохо?
ДОКТОР ФОНД: Ужасно, бросайте немедленно. Пусть лучше ими другие
балуются. Вам-то это зачем? Вы взрослый, культурный человек, к
образованию стремитесь. А сами - Кавказ, Азия. И не стыдно вам?
РОССИЯ: Вот теперь я сам вижу, что стыдно. Стыдно, доктор, бросаю,
бросаю, вы правы... Но... Но есть одно "но".
ДОКТОР ФОНД: Никаких "но"! А в чем дело, батенька? Вы пожалуйтесь, не стесняйтесь. Думаю, мы найдем решение.
РОССИЯ: Да я вот думаю, а что родня и соседи скажут. Сестры мои - Украина с Белоруссией меня ведь не так понять могут. А соседи: все эти гэдээры, пэнээры и прочие румыны - они же надо мной смеяться будут.
ДОКТОР ФОНД: И пусть смеются. Вам то что с того? Зато вы себя хорошо
чувствовать будете, как после промывания желудка. Легко так, и голова ни
о чем не болит. А мы вам, опять же, с тех сторон, где вы привычки
бросите, местного наркоза дадим, чтобы ломки не было. Ну а с родней как
поступить, дайте подумать, дайте подумать...
РОССИЯ: А я и сам придумал. Мы разъедимся. Разменяем квартиру, и будем
друг к другу в гости ходить.
ДОКТОР ФОНД: А вы что, вместе живете? С сестрами?! Ну, батенька, это в
вашем-то возрасте!
РОССИЯ: Не знаю. Мне как-то с ними казалось, что я - велика держава.
ДОКТОР ФОНД: Э, да у вас не только военно-промышленный комплекс. У вас мания величия. Какая же вы великая держава?
РОССИЯ: Ну да, другие вон тоже так говорят, что они великие.
ДОКТОР ФОНД: И пусть говорят. Может быть, так оно и есть. А вам это
зачем? Раз они великие, вы у них денег попросите, они великие, дадут вам
на поправку, может быть...
РОССИЯ: Зачем мне их деньги, у меня свои вот есть.
ДОКТОР ФОНД: Это не деньги, это не деньги. Так, смотрим на эту блестящую
монетку и повторяем за мной: "Это не деньги, это не деньги, это..." Что
же это? А черт, что бы это могло быть? Ну, допустим, это дерево.
Повторяем за мной: "Это не деньги, это дерево". Вот и молодец. На счет
"три" вы проснетесь и будете использовать это дерево по назначению. Раз,
два, три!
РОССИЯ: А, кто здесь? Ой, доктор, я забылся совсем. Вы, знаете, мне
очень неудобно, но не могли бы вы мне одолжить немного денег, до дома
доехать надо.
ДОКТОР ФОНД: Конечно, какой разговор! Вот вам эта блестящая монетка.
РОССИЯ: Так что, я пойду?
ДОКТОР ФОНД: Идите. Завтра принесете в процедурную баночку нефти и
коробок алюминия на анализы. Мы их проверим, может быть придется у вас
их часто брать для проверки, так сказать. Сами понимаете, процесс лечения
долгий. Да, а газ из трубы сдадите в пятом кабинете, а из баллона - в
седьмом. Я вам сейчас рецепты выпишу. Будете только по моим рецептам их
сдавать. Впрочем, если тяжело из дома выбираться, я вам своих медбратьев
дам. Да, собственно, из ваших же и подберу. Один будет газ у вас качать,
другой - нефть в баночки закатывать, ну и так, остальные по мелочи. Да,
еще я вам биоэнергетика дам. Он вашу энергию проверять будет. А хотите,
он с вами еще шоковой терапией займется?
РОССИЯ: Как это, шоковой?
ДОКТОР ФОНД: Да есть такой метод в медицине. Вы водку пьете?
РОССИЯ: А есть?
ДОКТОР ФОНД: Я пью виски. А вот вам надо сейчас применять лечебное
голодание и водку. Это от военно-промышленного комплекса первейшее
средство, батенька. Да-с.
РОССИЯ: Что, совсем ничего не есть? А куда мне урожай девать? Он хоть и
плохонький, но как-то ведь урождается, зараза.
ДОКТОР ФОНД: Урожай? Что?! У вас еще агропромышленный комплекс развит? Кошмар, как все запущено! Нет, совсем ничего не есть не надо. Я вам
пришлю, что нужно. А с вашим агропромышленным комплексом мы на
следующем сеансе постараемся разобраться. Нет, ну, батенька, не ожидал я
от вас. У вас, небось, еще лесной комплекс имеется? Имеется? А еще
какой? Впрочем, давайте, до завтра. Вот завтра встретимся и все обсудим.
А то у меня сейчас время Аргентину принимать. Тоже, понимаете,
запущенный случай. Чао! Да, и не забудьте принести проценты за мою
блестящую монетку.
Пациент с просветленной улыбкой, блестящей монеткой и подаренным
"Чупа-чупсом" уходит. Доктор опять углубляется в изучение медицинских
карт.
У сорокалетнего преподавателя математики Василия Петровича Хрусталёва имелась проблема с женщинами. Или женщины имели эту проблему с ним?.. Ну, да ладно, давайте всё по порядку.
Первой женой и женщиной Василия Петровича стала Валерия.
О том, что у них происходило ночами оба наутро молчали. Василий же, во всяком случае, был собою доволен.
Через несколько лет Валерии это надоело и она ушла к другому.
Затем была Вера.
Хрусталёв познакомился с ней на последнем сеансе в кино. Крутили «Зимнюю вишню», они сидели рядом, она расчувствовалась и он пригласил её к себе, - на чашечку кофе.
Их руки встретились в неполной сахарнице. Василий страстно зажал Верины пальчики, они ответили ему тем же. Всё было ясно!
Одежда упала с их возбуждённых тел, и Вера оседлала Василия.
Но прежде чем поезд вошёл в туннель, в небо взлетела большая белая ракета, начался фейерверк, шампанское вырвалось из бутылки и окатило изумлённую Веру.
«Слава те господи, что хоть кофе ещё не остыл», - утираясь лифчиком, промолвила обалдевшая женщина.
Василий не понял её слов. Он лежал на диванчике и блаженно улыбался. Ему было хорошо!
Потом они встречались ещё несколько недель, но с тем же «праздничным» эффектом.
Наконец, после многочисленных утираний, Вера не выдержала:
«Ещё раз так рано пальнёшь, это будет твоим последним в меня выстрелом!»
Василий не стал тянуть с ответом. Забрызганная с ног до головы Вера, даже не утираясь, покинула квартиру.
И ещё были женщины, но проблема недержания «шампанского» оставалась.
Что же делал в этих случаях Хрусталёв? А ничего особенного. Извинялся за ранний старт и предлагал свежий утиральник.
«Прости, у меня уже давно никого не было, - врал Василий, - а ты такая красивая! Приходи завтра». Женщины его прощали, но завтра не приходили. А Хрусталёв снова наполнялся энергией и бегал по городу в поисках новой жертвы. Жертвы появлялись всё реже и реже, и Василию стало неуютно: он начал себя побаиваться.
Однажды, одна мудрая женщина, помучавшись несколько вечеров с Хрусталёвым, дала ему дельный совет:
«Вась, не смотри на меня так жадно, на голую, думай о чём – нибудь постороннем».
Но этот умный совет не принёс никакой пользы.
Василий не мог отвернуться от раздевающейся женщины. Не мог, не видеть закрытых от предчувствия близкой радости слияния тел женских глаз, от отрешенной в ожидании сладких мучений женской головки с разбросанными по подушке волосами. Он слышал ускоренное дыхание женщины, её охи и вздохи, чувствовал как её руки царапают его спину и ниже, как её ноги обвивают его бёдра...
«Так что ж мне теперь ослепнуть и оглохнуть, что ли? – возмущался в душе Василий. – Никто не ходит в ресторан, чтобы заказать там себе внутривенный обед!»
Шло время, проблема не исчезала, а лишь становилась заметнее. Возбуждение при виде женщин росло, с ним росло и разочарование: с собой Василий ничего поделать не мог.
Наконец Хрусталёв решился.
На Татьяне он думал о церкви. Он представил себе литургию, батюшку с кадилом и толпу богомольных старушек. Хор поющий «Отче наш» и себя, целующий крест животворный...
На этот раз Василий Петрович явно перегнул кочерыжку: с богом не шутят! И бог наказал его! И как потом не старалась терпеливая Таня вернуть их «лучшего друга» к жизни, всё было напрасно – кобель не слушался.
За Таней под ним оказалась Галя.
На ней он думал о мебели: о стенке, о кресле–качалке, о кухонном столике и ящике для обуви...
«Василий, будь человеком! Я что тебе не нравлюсь? Ты что меня не хочешь?» - будила Петровича Галина, недоумённо теребя уши его ленивого кобеля. Смутившись, он начинал заливать ей о своих головных болях, о лекарстве, которое эту боль снимает, о побочных влияниях этого медикамента на эрекцию...
После Галины пришла Лариса.
Забравшись на неё, Василий уныло посмотрел в окно: за серыми новостройками тяжко садилось чухонское солнце. И тут, он почему–то вспомнил свои школьные годы, Пушкина:
«Погасло дневное светило; на море синее вечерний пал туман», - забубнил печально Хрусталёв, роняя скупые слёзы на притихшую Ларису, а его «кобель» вдруг зашевелился и вылез из будки.
«Шуми, шуми, послушное ветрило, волнуйся подо мной, угрюмый океан», - обрадовался Василий Петрович, и загнал свой локомотив в Ларискино депо. Но то ли угля в топке было мало, то ли кочегар уснул... В общем, до конца депо Хрусталёв не доехал. Пришлось вытаскивать «лок» обратно на улицу и вспоминать стихотворение Пушкина дальше.
«Я вижу берег отдалённый, земли полуденной волшебные края», - колёса медленно завертелись и паровоз снова въехал в депо.
«С волненьем и тоской туда стремлюсь я. Воспоминаньем упоённый...» - продолжил, было, окрылённый Василий Петрович и, осёкся. Он забыл слова.
«Придётся подучить», - успокоил немного испуганную подругу Василий, и радостно потёр руки; ключ к разгадке его внезапной импотенции был найден!
Через три дня, основательно выучив стихотворение, Хрусталёв снова пригласил к себе Ларису. Она не пришла. Это ничуть не смутило Василия Петровича и он нашёл себе другую.
Очередную пассию звали Ольгой.
Хрусталёв стоял позади женщины скрестив свои руки на её необъятной груди.
До сих пор он избегал этой позы, так как хлопки его низа по голому заду очень возбуждали Василия Петровича, и ему тогда хватало лишь одного такого движения до полнейшего опустошения своей бутылки.
«Погасло дневное светило», - бодро начал чтец–декламатор, крепко держась за «балкон» своей дамы...
«Волнуйся подо мной, угрюмый океан...» - закончил читать Василий и локомотив выкатился из депо.
«Ну, неплохо. Почти получилось», - подбодрила его Ольга.
«Проклятый Пушкин! Не мог дальше сочинить?» - чуть не заплакал Петрович.
Дома он основательно взялся за литературу.
Старые знакомые стали к нему потихонечку возвращаться.
На Вере он читал Байрона, на Татьяне – Есенина. Галину баловал Мопассаном, а Ларису утюжил Блоком. Ольгу же он изводил сзади Робертом Рождественским.
Репертуар Василия Петровича Хрусталёва ширился с каждым днём. Поэзия и секс были неразлучны. Дамочки стали записываться к нему в очередь, а их мужья сели за поэтические сборники.
Однажды Василий добрался до Маяковского, и так сразил им одну зрелую матрону, что она подписала Хрусталёву всё своё богатство: два дома и дочь на выданье!
Читая ей стихи «о советском паспорте» он просто был в ужасе от её понимания и выносливости. Все попытки как можно скорее получить наследство заканчивались неудачей. Анна Борисовна, так звали богатыршу, оказалась с очень крепким депо!
И тогда Василий Петрович решился на убийство.
«Владимир Маяковский «Поэма о Ленине», - гордо объявил он снимая штаны.
«Прелестно!» - захлопала в ладошки Анна Борисовна. – Я просто без ума от этой поэмы и... моя дочь тоже!»
После той ночи втроём Петрович сломался. Женщины опять перестали ходить. Есенин с Мопассаном уже не помогали. Наступила депрессия. Хрусталёв потерял всякую радость от секса и поэзии...
Так прошло четыре месяца.
За это время Василий Петрович не прочитал ни одной баллады, ни одной поэмы, ни одного стиха, и ни одной газеты. Для него они умерли.
И вот, как–то раз, в их городишко приехала молодая начинающая поэтесса. Обещался хороший бесплатный буфет с пельменями и водкой, и Хрусталёв клюнул на это.
Он приплёлся в означенное место, сел в заднем ряду и принялся слушать. Ничего особенного, стихи как стихи, можно было и лучше, как вдруг... в его штанах что–то шевельнулось.
«Неужели мой «бобик» проснулся», - замер в напряжении Хрусталёв, и громко зааплодировал молодой поэтессе.
На следующий день Василий Петрович взял отгул и поехал на автобусе в областной центр, в литературный институт, где он рассчитывал на каком-нибудь выступлении поэта или писателя проверить свою внезапно пришедшую радость.
В столовой выступал писатель из Бурятии.
Он рассказывал о буднях оленеводов. Об их нелёгкой и суровой жизни. И ещё о чём–то. Хрусталёв сидел и прислушивался к своему «другу».
«Нет, проза – это всё же проза, не встаёт, подлец», - сделал заключение Василий Петрович, и на всякий случай спросил, пишет ли писатель стихи.
«Пишу, но только на своём родном языке!» - гордо ответил бурят.
«Просим, просим», - загалдела столовка.
«Помтом – дуртом поной ю. Мыжлася сылон гу!
Шлывгово – колчегово, кони кыро да пу!»
И, о чудо! В штанах Василия Петровича опять произошло маленькое шевеление.
Хрусталёв вскочил опрокидывая стакан с кефиром и бешено забил в ладоши. Народ испуганно на него обернулся; уж не бурят ли он тоже?
Весёлым и довольным возвращался Василий Петрович домой. Теперь–то он снова знал, что надо делать!..
Первой была терпеливая Татьяна.
Рассказав ей о своём открытии, он раздел умирающую от смеха девушку, потом оголился сам, сунул ей в руки томик Лермонтова, уложил Таню на живот, и попросил её прочитать «Тамару»...
«На мягкой пуховой постели,
В парчу и жемчуг убрана
Ждала она гостя. Шипели
Пред нею два кубка вина», - кончая, кричала в позе «рака» изнемогающая, но довольная Таня.
И снова к Василию Петровичу стояла очередь, теперь уже из начинающих поэтесс. Они знали, что от качества их стихов зависит потенция слушателя. Если Василий был вял, то девушка уходила в расстройстве, а если упруг и весел, то вдохновлённая поэтесса летела домой сочинять новый шедевр...
В общем Хрусталёв понял, что его потенция находится в прямой пропорциональной зависимости от гениальности воспринимаемых им стихов.
Со временем он развил это чувство прекрасного до такой степени, что однажды даже решился бросить преподавание математики и стать литературным критиком всемирного масштаба. И ведь стал же!
Поздравить вас, друзья хотим
С днём долгожданным новоселья.
Собою солнце мы затмим
И факела зажжём веселья.
Пусть дом стоит и всё другое,
Пусть счастье льётся через край.
Уют, пристанище покоя
Ваш дом, друзья, короче Рай!
Зимой ласкает пусть тепло,
А в лето жаркое – прохлада.
Хрусталь наполним и стекло
Пьянящим соком винограда,
А можно водкой, коньяком…
За вас, любимые вы наши,
За ваш прекрасный выпьем дом,
Чтоб был с годами только краше!
Там, где кончаются ноги, начинается самое интересное
***
Лучше зазноба на коленях, чем заноза в заднице!
***
Попа есть? Ума не надо!
***
Толковая попа
***
Толчковая ягодица
***
Смазливая (миловидная) задница
***
Коммуниствующие молодчики
***
Магия случайного секса
***
ЧЕ-2008, Базелева болезнь Европы
***
Девственница – ни себе, ни людям
***
Старая дева – девушка тяжёлого поведения
***
Поза испуганного страуса
***
Заделай себе сам
***
Собратья по перу!
Не думайте, что Vint бесславно покинул хохмодромовское поле боя и сдриснул в кусты. Меня не теряйте - уезжаю в командировку на продолжительный срок в Екатеринбург. 1 декабря точно буду дома, может и раньше, если на некоторое время заеду домой. Вы-то по мне скучать не будете: вам весело, блин. А я по вам буду. Даже по Бузотэру с Куканом.
Ребята, разделывайте и дальше друг друга в четверостишьях, но, не разменивайтесь на оскорбления и злобные выпады. Какими бы мы ни были, но объединяет нас одно: мы с вами одного поля ягоды - кто-то слаще, а кто-то кислее.
Искренне желаю вам всем удачи в жизни и огромных успехов в творчестве!
До встречи!
С уважением, Vint.
Он зовётся просто "яшкой", этот флотский атрибут,
иногда его теряют, а бывает и сопрут,
то и это очень плохо, "ноу", скажем, "вэри гуд",
разрешите факт из жизни мне на ваш представить суд:
утерять в походе якорь есть позор для моряка,
эта тема во языцах для любого остряка,
мы его и утеряли, вместе с цепью, в сильный шторм,
а вот самое смешное уже началось потом,
из бревна и пенопласта, из фанеры и из нерв,
мы за сутки изваяли потрясающий шедевр,
под два метра, честь по чести, свежевыкрашен, блестит,
красотой бы он украсил не один морской бушприт,
при швартовке, у причала, боцман видимо забыл,
оба якоря отдали, а один из них и всплыл,
штаб застыл, толпа "рыдала", командир "позеленел",
лишь один начальник штаба замер и остолбенел,
духовой оркестр "валялся" и скатился на фальцет,
я как вспомню, улыбаюсь... хоть прошло и тридцать лет!
Я горькой участи, увы, не избежал...
Хочу сказать всем откровенно, по-пацански:
На ХОХМОДРОМЕ вирус я поймал -
А называется он - языком албанским.
Читать дальше >>
Я иду по шумным улицам Парижа,
Улыбаюсь, как последний идиот,
Всем подряд: светловолосым, черным, рыжим.
Ну а их моя улыбка не е...т.
Я б конечно предложил перепихнуться,
Но шесть лет английский в школе изучал.
Мне вон с той бы, голенастенькой , проснуться.
Я б на ней часа четыре не кончал.
Подхожу к одной и жестами, и взглядом,
Так и так, мол, и за деньги, хрен бы с ним…
А она мне: «Ну чего, мудила, надо.
Двести евро и на полчаса интим!»
Июльским зноем раскололо лето,
Как перезрелый - надвое - арбуз.
"К морям" подались моты и аскеты,
В луга - поэты - фавориты муз.
И город наконец вдохнул свободней
Без доброй половины всех авто.
По Цельсию - плюс 35 сегодня,
По Фаренгейту, стало быть, все 100...