(После просмотра пятьдесят второй серии телесериала "Дочки-Матери")
Тамар, ну ты смотрела??? О-фи-геть!!!
Ведь развелись!!! Ну кто бы мог представить!!
Конечно, он не смог обман терпеть...
Вот Ирка! Как могла дитё оставить!!
Как Марианна... помнишь?? И она
Лишилась своего сыночка Бето.
Виной всему - противная жена
ну, этого... как там... Луис Альберто!!
Я думаю, всё будет хорошо!
Ну помнишь, как "В богатых тоже плачут"?!
В конце-концов сынок её нашёл!!
Да просто и не может быть иначе!!
И Игорь с Жанной будут вместе жить!!
Вот Марта, словно подлая Лорена,
Сумела всё же Ирке навредить!
Ну ничего!!! Раскусят непременно!!!!
Денис и Лиля... Я мечтаю очень,
чтоб поженились в шестьдесят второй...
И Лиля родила б ему сыночка...
А Костя пусть и ходит холостой!
Так всё идёт загадочно и странно:
Эльвира нагадала чью-то смерть...
Но Лиля - ведь она, как Марианна,
Все трудности сумеет одолеть!!
Ох, не уснуть... Всё думаю отныне,
Что тяжким в жизни Ярской стал урок...
Совсем как там...в "Изауре рабыне"
Вмешался в счастье злой незрячий рок...
Ну всё, Тамар... давай. Пора ложиться.
Не знаю, как до завтра доживу...
Сейчас мне Юрий, может быть, приснится!!!
Принёс же чёрт в Москву его жену...
****
Скажу серьёзно: хоть и "младший брат",
Итригой сериал не уступает!!
И посему, как много лет назад,
Народ к телеэкранам прилипает.
Типичная для Западной Украины картина:
У пограничного перехода скандалит с погранцами и таможней
группа молодых заробитчан, пытаясь скорей перебраться на ту сторону,
в сторонке терпеливо дымит сигаретой старый гастарбайтер смотря
с грустной улыбкой на эту суету:
Шел старик, за ним мочало
Бородою в такт качало
На матрасе пиджака.
Дед искал в столице баню,
Где мог вымыться с друзьями,
Выпить чаю с пирогами,
Не обчистив кошелька.
Он давно оброс щетиной,
Он пропах до пяток псиной.
Прохудился лапсердак.
Не хватает тити-мити,
В Сандуны не заходите,
Селезнёвкой не бродите,
А пойдёшь, дадут в пятак.
Растворились бани будто,
Ныньче строить их не круто.
Да какой с дешёвых куш?
Только деду, ешё мало,
Он в свой путь рванул сначала.
Шел старик, за ним мочало:
-Подскажите, где здесь душ?
Очи черные жгут, словно солнце,
Стыд не ест их, наверно, давно,
Ни слезинки из них не прольется -
Это свойство тебе не дано.
У чужого соломинку видишь,
Но в своем не заметишь бревна,
За глаза всех вокруг ненавидишь,
А в глаза восхищеньем полна.
С глаз долой, сердце сразу ликует,
Глаз завидует, руки гребут,
Коль помянешь кого-нибудь всуе,
Сглазишь где-то за пару секунд.
На исходе кудесника-мая,
Я спущу, наконец, тормоза,
Щедро влагой тебя поливая…
Дорогие хохмодромцы!!! Покажусь сейчас смешным ( в прочем я же на сайте юмора!!), банальным и наивным, но может хватит разборок и ссор??? Стихов, бляха муха, хочеться!!!!
Мне ваши разборки смешны.
Словеса до боли знакомы.
Наверное этим грешны
Подобные нам Хохмодромы,
Что там, в паралельных мирах,
Старються стать посмешнее.
А если в иронии - крах,
То только бойкот - панацея.
Творите стихи рифмачи!!!
Сосайтники!!! Други!!! Коллеги!!!
С разборок слезайте печи
И рифм позабытых побеги
Полейте... Ведь вы мастера
И слога, и ритма, и смысла!!!
Война эта вам на хера???
Уже в ней полсайта подвисло...
Давайте махнем по сто грамм
И на миролюбия ноте,
Объявим бойкот новостям,
В которых орут о бойкоте!!!
Виноградную косточку в тёплую землю зарою, (с)
Удивлюсь сам себе, что мне в голову это нашло,
Ночь настанет холодная - косточку снова отрою
И подумаю с грустью, что время еще не пришло.
Приходите-ка гости скорей на мое угощенье,
Пусть опять и опять мои песни плывут наяву,
И всегда моя "косточка" будет звучать в поколеньях,
А иначе зачем на земле этой вечной живу? (с)
И когда я умру мою "Косточку" в землю зароют,
Вырвусь я на свободу святой, виноградной лозой,
Слёзы скорби, а может быть радости землю омоют,
Знаю, в памяти Вашей останусь я вечно живой.
***
09.04.07
С огромным уважением к творчеству Булата Окуджавы
Ты была что надо гёрла –
Из-под лифа так и пёрло,
У меня сдавило горло,
А уж там – и вовсе шок!
Я тебя слегка поклеил,
Дал для верности е-меил,
В баре чуть поканителил –
И на хату поволок.
Мы сидели, выпивали,
Разводили трали-вали,
Обо мне разузнавали –
Так такое я наплёл!..
Я к тебе всё ближе, ближе,
А рукой всё ниже, ниже…
И уже совсем бесстыже
Забирался под подол.
Ночь была, и было дело,
И душа «На-Ною» пела,
Оглянуться не успела –
Затащил тебя в кровать.
Ты дуплетами кончала,
И рычала, как сучара,
И просила всё сначала,
А потом ещё опять…
Вот лежу я бездыханный,
Нету сил дойти до ванной,
В голове какой-то странный –
Словно шпилькой об пол – стук.
Вспоминаю каждой порой:
Ты была что надо гёрлой…
И не жалко, что ты спёрла
Мой любимый ноутбук.
На ладошке кленового листика, под налётом росистого инея, как в последней инстанции истина, проступают судьбы его линии – быстротечное существование, невозможность отсрочить сакральное убивающее увядание. Лета в осень движенье спиральное не подвержено чьим-то влияниям, предрешённостью напрочь пропитано. И весна со своим обаянием, что чудесна, свежа, плодовита, но, по велению той предрешённости, не коснётся дыханьем сиреневым его тонких прожилок… Сожжём его на субботнике, где-то в апреле, мы…
Однажды, летом во дворе,
На зорьке поутру,
За попой гонится ремень:
- Поймаю, надеру!
А та бежит, что было сил,
Саму себя спасает,
За угол спряталась она,
И бога умоляет:
- Господь! Ремень меня убьёт!
Молю меня спасти!
А бог спросил:
- А чем помочь?
- Ну, в птичку преврати.
И стала попа воробьём,
На веточке сидит,
Прыг-прыг туда, прыг-прыг сюда,
А тут ремень бежит.
Спросил ремень:
- Ты кто такой?
- Ты что ослеп, дундук?
Не видишь? Я же воробей.
- Тогда чирикни.
- Пук!
Прадед, дед, отец и сын у реки лежали.
Лето, солнышко, жара. В общем, загорали.
А на том, на берегу, девки раздевались,
Не стесняясь никого, нагишом купались.
Сын, увидев голых баб, тут же вплавь пустился,
А отец на лодку сел, следом устремился.
Ну, а дед кричит им вслед, шевеля усами,
Мол, не надо даже плыть, приплывут, мол, сами.
Прадед лишь рукой махнул и сказал ехидно:
- Суетятся, дураки. И отсюда видно.