Хотел сказать, застряли все слова,
Поздравить с днюююхою!!! хочу я Льва.
Хотя по имени зовётся он, не Лев.
Немного физик, малость фермацевт.
Ещё прозаик, и уже поэт,
Удачи, счастья, долгих, долгих лет.
Ну а ещё, мы даже в земляках,
Хотя живём на разных берегах.
Давай по полной, наливай в стакан,
За именинника, до дна, по двести грамм.
Володя, поздравляю от души,
Достичь желаю, творческих вершин.
На опушке в домике
Жили-были гномики,
Нет, отнюдь не гомики
И не некрофилы.
До п..ды охотники
Были эти гномики,
Но е.лись как кролики
Пять секунд от силы.
От неполноценности
Жизнь идет в бездетности,
От людей окрестности
В адрес их насмешки.
Но раз перед ужином
У дороги, в лужице
Гномы обнаружили
Тело Белоснежки.
Разобраться главное,
Мертвая иль пьяная?
Нет, дыханье плавное
И без пятен трупных,
Видно по обличию,
Женщина приличная,
Даже симпатичная,
Только слишком крупна.
Молча, как покойника,
Белоснежку гномики
Разложили в домике,
Сбросив три матраца,
А потом, вот бестии!
Опоганив честь ее,
В разные отверстия
Стали наслаждаться.
Дрочатся, стараются,
Вся в трухне красавица,
Но не просыпается
Почему-то дама,
Спит без задних ног она,
Явно заколдована,
Не заинтригована
Оргией ни грамма.
Если б знали гномики,
Что уже покойники!
В дверь ворвался стройненький
Юный принц. С усмешкой
Шпагой своей тоненькой
Захерачил гномиков,
Как старух Раскольников,
Сбросив с Белоснежки.
Не читая лекцию,
Вмиг вошел в эрекцию,
Засадил конец в ее
Сразу же до матки.
От напряга пениса
Чары как рассеются!
И очнулась девица,
Потянувшись сладко.
Шёл по улице маньяк, не на дело, просто так.
Птички пели вразнобой. Он беседовал с собой:
Ох и ловкий я злодей, смело мучаю людей,
Всяко издеваюсь и не попадаюсь.
Только в этот самый миг пред маньяком вдруг возник
В портупее и погонах страж порядка и закона.
Мутный взгляд, штиблеты с рантом, да картуз с орлом - мутантом.
Пригвоздил маньяка враз взор орлиный красных глаз.
В тех глазах, коль опыт есть, можно запросто прочесть:
Я удачливый злодей, вдоволь мучаю людей,
Требует работа, да к тому ж - охота.
Утро, камера, решётка, яркий свет, бутылка с водкой.
У сознанья на краю у маньяка дежавю.
Никому об этой ночи гад рассказывать не хочет.
Кровью капает из носа он на протокол допроса.
Три старинных висяка на себя он взял пока,
Два убийства, содомию, эпизод зоофилии,
Поножовщину в бистро, взрыв на станции метро.
Пару раз обделался, но легко отделался.
Шёл по улице маньяк. Про него не думай так:
Мол ужасный он злодей, если мучает людей.
Знай, другого маньякА видит он издалека!
Однажды у сторожа зоомузея
Конфуз приключился – набрался в дрова,
А утром хватился – нет чучела льва!
Что делать!? Директор заест ротозея!
Посадят! Как пить дать! И чучело жалко…
У сторожа стали слезиться глаза,
Под плинтус скатилась скупая слеза,
Но к счастью в беде нас спасает смекалка!
В подсобке музея нашлась мышеловка,
А в ней залежалая древняя мышь!
– Теперь нас за льва не посадят, шалишь! –
И сторож погладил рукой бестолковку…
А дальше всё было до ужаса просто –
И клей отыскался в подсобке – “Момент”,
И мышь водрузилась на льва постамент,
Хотя и была невысокого роста...
Лев? “Лев” на табличке исправлен на “Львица” –
“Амурская львица, пятнадцатый век”!
Тут сторож – шутник, юморной человек
Подумал: зевака, небось, удивится!
Директор и тот не заметил подмены!
У чучела “львицы” толпился народ
И дружно дивился. А экскурсовод
Вопросы снимал, мол, мутируют гены…
Посмертно, но мышь преуспела в карьере!
Вот только профессор – седой старичок,
На “львицу” взглянув, кашлянул в кулачок
И как Станиславский хихикнул – “Не верю!”
***
Ехал я как-то по земле Челябинской. Слухи о том, что Челябинские мужики очень суровы я знал.
Знал я и то, что они своей струёй унитаз разрезают напополам, а тут такое, что ни в сказке сказать. Короче совсем немного осталось, до развязки на Уфу, как вдруг с впереди идущей многотонной фуры прямо с крыши мужичонка спрыгивает и прямо мне под колёса. Я конечно затормозил, но мужичонка всё равно на моём капоте оказался. Выскакиваю в перепуге весь. Убил, думаю, а он у меня спрашивает,- откуда ты. Я конечно оторопел от вопроса, но вижу живой, ах ты думаю гадёныш и капот помял мне. Взял я его за шиворот, но на вопрос ответил. Как только сказал ему, что я из Саратова, он вроде и в размерах увеличился и плечи его расправились. Ой, слава Солнцу, что ты не из Челябинска.
-И что же Челябинцы тебе плохого сделали.
Ой, страшные они люди. Тарелку мою из засады словили, я вот один из экипажа спасся.
- А на фуру почему попал? Так там в Рефе фреон вкусный очень, а мне без фреона никак, смерть. Перегреваюсь на земле я, а фреона глотну и целый месяц ничего, а потом опять требуется. Вот а мужики-то Челябинские, ох и суровые черти. Я таких в солнечной системе и не видывал вовсе. Мы как на землю опустились, тарелку в мамонта превратили. Сбой у нас в системе случился видно, не сообразили, что мамонты на земле давно вымерли. И сидели вроде тихо никого не трогали. А тут мужики эти, не знаю, рыбаки уж, или охотники были, сетями ловить нас начали. А один из них, всё удочку с червячком мамонту под нос подсовывал.
Запутались мы бивнями в сетях, вылез я сети ножом резать, а тарелка взлетела, прямо так с видом мамонта и понеслась, как безумная, а я вот за сосну зацепился и повис. Долго они у костра обсуждали, как кабана сетями ловили. Да всё удивлялись, какой здоровый кабан вырос. Столько рассказов я ещё никогда не слыхивал, то они из пещеры медведя вылавливали, а оттуда поезд выскочил, то тот, который с удочкой, рассказывал, как он немецкий мотоцикл с горящей фарой из реки выволок. А я вишу на сосне и рассказы их слушаю, тут ножик у меня из рук выскользнул, да прямо им в котелок. Встал один варево помешать, а там нож. Поглядел он на нож и говорит: «Прошлый раз из топора кашу варили, а вот сейчас гляньте, рыба в ножи превращается». Долго они ещё про кабана разговаривали, понять никак не могли, как это кабан, как птица улетел. Всё равно им видно никто не поверил, что кабан улетел, так вот все и думают, что метеорит. А я вот на земле горе мыкаю. Ты уж не обижайся на меня, капот-то я тебя враз выправлю, ты бы мне антифризу чуток дал бы, литра два, боле не надо, а то фреону я напился, а вот антифриз на исходе. Я достал из багажника пятилитровую канистру и подал мужичонке. Тот снял кепку и открутив на голове крышку влил литра два антифриза. Потом закрутил крышку, крякнул от удовольствия, натянул на голову кепку, отдал мне остатки и сказал: « Вот видишь ты из Саратова и хорошо мне с тобой, а вот Челябинских я побаиваюсь». Тут как бы что-то щёлкнуло, и я словно в сон провалился. Очнулся, сижу на сидении, в руках канистра с остатками антифриза, машина на обочине и капот ровный. Так и не пойму, что было, если сон, так почему канистра в руках с остатками антифриза. Если явь, то почему капот ровный.
Только кажется мне, что это чистая правда о Челябинском метеорите.
В костер добра подбросьте дров,
Чтоб был наш мир не так суров.
Чем ярче пламя то пылает,
Тем больше зла в нем погибает.
Рашид Алибеков "В костер добра"
Жми сюда
Бумаги масса и дрова
Валяются повсюду.
На улицах костры добра
Жечь неустанно буду.
Чем ярче пламя - меньше зла.
Дым город накрывает,
Позёмкой стелится зола,
Дрожат от искр сараи.
Нигде уже не видно дров,
Палю, палю заборы.
Мир не меняется, суров:
С пожарными разборы.
Звезда устала петь под фонограмму.
Звезде обрыдло зрителю светить.
Ведь чтоб Звезде смотаться на Багамы,
Ей нужно час губами шевелить!
Другое дело – трактористу в поле.
Катается на тракторе своём.
И пофиг трактору концерты и гастроли!
А тут!.. Одни софиты, ё-ма-ё!...
А может, плюнуть, и пойти в доярки?!
Или к мартену, если есть места!
Там, говорят, зимой и летом жарко!
Ну, прям Бали! Вот это красота!
Пойду! Решила! А с зарплаты первой
куплю себе брильянтовую брошь!
Устала за копейки портить нервы,
и вкалывать за «здорово живёшь»!
Оденусь в «Gucci», подведу ресницы,
возьму от искр разноцветный зонт,
и стану лучшей сталеваркою столицы!
Помрёт от зависти изысканный бомонд!..
……………….
Я вам, конечно, здесь приврал малёхо,
Люблю приврать, чтоб было покрепчЕй.
Но, судя по-всему, мы, сталевары, – лОхи,
что без зонтов «звездимся» у печей…
Целый день копаю почву, будто прячет труп маньяк.
Это дело мне не очень по душе, ведь я – моряк,
я привык всю жизнь просторы бороздить чужих морей,
а на даче: помидоры, баклажаны, сельдерей,
столько яблок, что спасайте, а какой у нас буряк!
Не такой, как здесь, на сайте - настоящий! Я напряг
мышцы, сжался как пружинка, но буряк сказал: «шалишь»,
прицепилась сзади жинка, дочь и внук, и кот, и мышь,
и собака был нам в помощь, мал по малу, сообща
извлекли мы этот овощ. «Деда, сколько ж нам борща
баба сварит» - внука шутки. Я сказал: «Так-так, внучок».
Про себя ж подумал: «Дудки! Будет классный первачок!»
Самогончик бурячковый перегоним без преград,
ведь закопан участковый, под ботвою в аккурат.
Вот, читатель, и созрела, и бабахнула извне
та винтовка, что висела. В первом акте. На стене.
Раньше люди писали гусиным пером,
Добывая бумагу в лесу топором!
Был народ неученый - стояли леса,
Кислород выделяя всегда в небеса.
Берегите бумагу! Известно давно:
Написал протокол - исчезает бревно,
Акт обходится в рощу, отчет в целый бор.
Принтер с факсом вредней, чем пила и топор!
Если акт не напишем один только раз,
Будет роща зеленая радовать глаз…
Если нас одолеет к писательству лень -
Будет тень и прохлада в любой жаркий день,
О защите лесов пишут тонны бумаг,
Поредели леса от бумагомарак!
Кто не хочет свое увлеченье бросать –
На три буквы известные надо послать.
Нас лишать кислорода мы им не дадим,
защитим же природу… бездельем своим!
В чукотском посёлке, хоронят чукчу, местного криминального авторитета.
-Слышь, зёма, а от чего он умер?- спрашивает русский у его родственника.
-Под поезд попал, однако ,- рассказывает тот,- чукча на "стрелку" поехал. Ему там ногу рельсой прищемил Читать дальше >>