Случилась тут недавно незадача –
Потрёпанный слегка годами мачо,
В круизе развлекаясь кругосветном,
Сыграв в рулетку и в «Блэк Джек» в придачу,
К чертям послав привычную диету,
Хлебнув текилы, выкурив сигару,
Прижаться жаждал к женскому загару,
Но вёл себя настолько импульсивно,
Что уронил за борт свою виагру…
И в полночь солнце встало креативно…
Давно это было – когда еще самолеты по воздуху не летали, теплоходы по морям не плавали, электровозы по рельсам не ходили. Жил в то время в деревне Ерема с матерью. Хорошо жил: шаньги с пирогами ел, вечерами и ночами гулял, днем отсыпался. Матери он мало в чем помогал. Поэтому она бедная почти всю работу на себе несла, не попрекала сына, а у того ни ума, ни совести – сидел на материнской шее.
Но вот как-то раз, зашел в деревню коробейник – мелкий торговец, весь товар которого в одном коробе умещался. Высыпал деревенский народ коробейника встречать, обновки купить, новости послушать. Коробейник – словоохотливый малый: говорит-говорит, а сам потихоньку товар сбывает. Много он новостей принес. Сначала рассказывал о том, что в столице делается, затем на заграницу перекинулся.
— За границей, люди добрые, чудеса творятся! – заливался соловьем коробейник. – Мой хозяин вернулся оттуда – сказывает: яблоки янтарные там растут, семечки у этих яблок из чистого золота. Там же и свистун-птица живет. Свистит она оглушительным свистом. От того свиста иные листья с деревьев осыпаются, на землю падают, в серебряные монеты превращаются. Умные люди эти иноплеменцы, не в пример нашим лапотникам, они ящик-говорящик изобрели. Прошепчешь в ящик – он полным голосом повторит все, что ты нашептал. Но самое удивительное в том царстве-государстве – телега без колес. Ездит телега сама, без лошади, летает по н*** без крыльев, плавает по воде без весел. Очень богато иностранные люди живут, они даже счет деньгами потеряли, поэтому деньги у них на улицах под ногами валяются. Много бы набрал мой хозяин иностранных денег, только зачем они ему? У него от своих сундуки ломятся.
И надо же тому случиться: Ерема в толпе народа оказался, все про чудеса заграничные услышал – сразу же его на чужую землю потянуло. Пришел он домой и говорит матери:
— Собирай, мать, узелок – за границу подамся, – там люди богато живут, авось и я без труда разбогатею.
— Сказки все это, Еремушка, – начала отговаривать его мать. – Нигде без труда деньги не даются. Разве плохо тебе при матери жить? А на чужбине люди злые – обидят тебя.
— Так уж и обидят! – закуражился Ерема. – Кабы я сам кого не обидел! Зря что ли в нашей деревне я сильнее всех?
Запечалилась мать, поняла – не остановить ей сына, он не только легкоумен, но и упрям: что задумал — оттого не отступится. Собрала она его в путь-дорогу, за порог проводила, но в сердце надежду заронила – вразумит его чужбина, сделает другим человеком.
А Ерема рад радешенек, что родную деревню покинул – идет, песни поет, материнские пироги жует. Долго шел, наконец, в чужое царство-государство пришел, на рынке остановился. Сбежались иностранцы, по-своему лопочут, с Еремы обутки и кафтан снимают. Не прошло и пяти минут – парень в одном исподнем оказался.
— Грабят! – закричал он на весь рынок.
Благо – рядом с ним толмач иностранный оказался, это который нашу речь на ихнюю переводит.
— Никто тебя не грабит, – сказал он, – тебя на сувениры разбирают.
— На что? – переспросил Ерема.
— На сувениры. Ну, на подарки, значит.
— Вам подарки! А я что? В исподнем должен ходить?
— Ты не переживай, – успокоил его толмач, – у нас здесь еще похлеще ходят. Свобода у нас! – в чем хочешь, в том и ходи. Кого хочешь, того и ругай.
— А что? И драться у вас не возбраняется?
— Не возбраняется.
— А если я захочу кому в ухо заехать?
— Заезжай на здоровье.
И Ерема заехал в ухо, мимо проходящему парню. Парень не растерялся, развернулся и сам по Ёремину лицу кулаком проехался.
— Чего же он дерется? – обиделся Ерема.
— А как же ты хотел? – захохотал толмач, – у нас здесь так: сначала ты заедешь кому-нибудь, потом тебе заедут.
Прошла у Еремы обида. Начал он вертеть головой из стороны в сторону. Заметил это толмач, и спрашивает:
— Что это ты высматриваешь?
— На деньги хочу посмотреть.
— Какие деньги?
— Которые у вас, на мостовой, под ногами валяются.
Понял толмач о каких деньгах Ерема речь ведет и говорит:
— Сейчас у нас денег под ногами не увидишь. Прошли те времена, когда они под ногами валялись. Мы их недавно за город вывезли, там и спалили.
— Деньги-то??!
— Деньги. А зачем они нам? Если на них ничего купить нельзя. У нас как: захотел приобрести ружье – неси взамен пушку. Курицу жареную пожелал – отдай теленка.
— А яблони с янтарными яблоками вы случайно не порубили? – поинтересовался Ерема.
— Какие яблони?
— Ну, на которых яблоки с золотыми семечками вызревают.
— Зачем они тебе?
— Отведать хотел.
— К сожалению нет. Но я тебя могу сушеными пиявками угостить.
— Не стану я такую мерзость есть.
— Мерзость... Много ты понимаешь. Да к нам из соседних государств едут, чтобы сушеными пиявками полакомиться. Может ты и лягушек запеченых в тесте не уважаешь?
— Нет! Нет! – замахал руками Ерема.
— И комаров в сахаре?..
— И комаров в сахаре, даром не нужно! Мы и от своих комаров не знаем куда бежать.
— Ну, вот – у вас свои комары, а у нас привозные. Тогда чего же ты хочешь?
— Свистун птицу послушать хочу, от свиста которой листья с деревьев осыпаются и в серебряные монеты превращаются.
Понял толмач, что ничего Ерема о его стране не знает и решил над ним подшутить.
— Свистун птицу, говоришь? Да вон она – на дереве сидит. Только тебе зажмуриться придется, иначе у тебя от свиста глаза на лоб выпрыгнут.
Зажмурился Ерема и стал ждать, когда птица засвистит. А толмач, тем временем, сунул пальцы в рот, да как свиснет ему под самое ухо. Ерема так и присел, забыв глаза открыть. Когда открыл, то не увидел перед собой ни пестрой птицы, ни серебряных монет.
— Где же монеты? – спросил он у толмача.
— Прохожие растащили, – ответил тот. – Слишком долго ты глаза не открывал, вот и растащили. У нас здесь такой нрав: кто первый схватил, тот и прав.
Жаль Ереме серебряных монет. Но, что поделаешь? Расторопней надо быть, там где на ходу подметки рвут. Но тут он про ящик говорящик вспомнил и рассказал толмачу о нем.
— Как же! – гордо заявил толмач, – есть у нас такой ящик. Да вон он – у забора валятся. Засовывай в него голову и шепчи, сколько тебе угодно.
Сунул Ерема голову в деревянный ящик и стал что-то торопливо нашептывать. Когда закончил шептать – ящик заговорил. Вернее, толмач заговорил, склонившись над ящиком. На чужом языке заговорил, непонятном Ереме.
Перестал ящик говорить – вытащил Ерема из него свою голову.
— Ничего не понял, – объявил он. – Я ему на своем языке говорю, а он мне на вашем отвечает.
— В этом нет ничего удивительного, – сказал толмач, – он, ведь, вашего языка не знает.
Пришлось Ереме и с этим смириться, осталось ему только про чудо-телегу спросить, вот он и спросил:
— А правда, что у вас телега имеется? Удивительная телега: она и по земле ездит, и по воздуху летает, и по воде плавает?
— Телеги такой нет, – тяжело вздохнул толмач, – но ты не огорчайся – у нас есть бочка. Чудесная бочка! – она и по земле может, и по воде, и по воздуху. Вон она у бани стоит. Иди, в нее забирайся и до самого утра катайся.
Обрадовался Ерема, подбежал к бочке, забрался в нее. А толмач, не долго думая, крышку к бочке приладил, обручем стянул, уронил ее на мостовую и покатил к речному обрыву. Докатил до обрыва – толкнул вниз. Не долго летела бочка, стукнулась о воду, рассыпалась по дощечкам. Из нее Ерема вывалился, чуть живой. Доплыл он кое-как до противоположного берега и припустил бегом из этого царства-государства в родную деревню.
С тех пор, говорят, он больше никому не верил, что в чужом краю лучше живется. И еще перестал он презирать честный труд, на радость своей матери.
ССОРА
В пятницу после обеда
Два поссорились соседа.
Не понравилось соседу
Что другой ел студень в среду.
А сосед что студень ел
Был горласт и очень смел:
Он такой загнул матюг -
Аж перегорел утюг.
Быть бы страшной битве новой,
Но примчался участковый.
От него (сей дух знаком)
Лихо пахло чесноком.
На того дыхнул, другого,
Примирил соседей снова.
АНТЕНЩИК
Залез Семен Семенович на крышу,
На гребень крыши словно викинг вышел.
В руках держал он молоток и клещи,
А также неопознанные вещи.
Решил исправить общую антенну
И перерезал кабель словно вену.
В коробке рылся словно победитель,
К чертям собачьим вырвал усилитель.
Такой он учинил кордебалет:
Сам смотрит телик, остальные нет
МАТЬ И ДОЧЬ
Плачет бедная старушка
Внешним видом побирушка.
А ее родная дочка
Расфуфыренная квочка.
Вытянула с мамы соки
Чтобы быть такой «высокой»…
Педагогики примеры:
Балуй деток выше меры.
ЕСТЬ ЕЩЕ
Пройдоха недоволен: «Что за жизнь! –
«Телята золотые», блин, перевелись.
Вокруг лишь мелочь – голубая муть,
Серьезно некого, как видно, лохануть…»
И все же он не прав, телята всё же есть,
Кое-что у них покоится в кубышках
И на сберкнижках.
* * *
Может мы микробы только
Все в питательной среде,
Много нас туда натолкано,
Елки-палки… я тебе…
В суете, заботах жаримся,
Силимся переперчить,
Как умеем размножаемся,
Как — не надо нас учить.
По-животном кумекаем,
Дел пускаем пузыри;
И зовем человеками,
Разума поводыри.
* * *
Слёзы крылом утирая,
Тихо глядит Серафим.
Пьесу пишу упираясь,
Стопочку врежу за сим.
Скоро от лунного взгляда
В шторку войдёт седина.
Плещется в ванной наяда –
Это родная жена.
Время для смутной печали.
В мыслях кордебалет.
Пьеса помчалась вначале,
Съехала резко на нет.
* * *
Пригласили нас на бал.
Там буянил Ганнибал.
Он омоновцев гонял,
Как библейский Аструбал.
* * *
Время жизни тает. Вечность
Лезет в организм.
Обитаю в чебуречной
Мутит размышлизм:
Кто я? Что я? Сколько стою?
Времечко идёт.
С бабою живу простою,
Ей стихи – помёт.
Вот налью сейчас я яда,
Шлёпнусь на пол лбом.
Ноет пусть моя наяда
Над моим судьбОм.
Все на свете недоумки –
Гадости запал…
Допил то, что было в рюмке
И под стол упал.
* * *
«Мама в розетку включила утюг»
И укатила с соседом на юг.
Вскоре от мужа и сына Серёжки,
В доме остались одни головёшки.
* * *
Если женщина при зле,
То не стой её возлЕ.
Наплевать на правду ей, —
Хлестануть бы побольней.
* * *
Лукавства у мадам хватает,
Но просто так не промотает.
Найдется день, найдется час,
Когда она ошпарит вас.
* * *
Все в пути за счастьем
(Так у нас в крови).
Дружба — это пластырь
На синяк любви.
* * *
Ссоры, перепалки, брань,
Прыть нападок злая…
Самомнение – это дрянь,
Кто про это знает?
* * *
Хорошо у нас в деревне,
Как пройдёшься голышом,
У старух беззубых древних
Волоса встают ершом.
* * *
Берег. Кабачок. Путаны.
Где путаны – пьянки.
Брат, не целься в капитаны,
Спишут на стоянке.
* * *
Блин, Эрот! Не руки – цемент.
Косоглазый. Стрелы – швах.
Пацанёнок. В сердце целит.
Попадает прямо в пах.
СЫНОК
Одна упорная мамаша
(Возможно и соседка ваша),
Отстаивала чадушко свое,
Который шкодить пристрастился
— е-мое! —
Писал на стенах разные сентенции,
Насчет потенции,
И прочие — другие штукеранции,
Не по инстанции;
То вырвет дверь, то выщелкает стекла,
Чтоб вся площадка от воды промокла.
Короче, мама сына защищала,
Внимания на жалобы не обращала.
Ну да! Конечно! Впрочем -то о чем мы?.
Сын вырос, но не стал большим учёным.
БАШНЯ
Григорий Степаныч – начальник
стройтреста,
Себе не находит спокойного места.
Тревога качает его отчего? —
Пизанская башня волнует его.
Она, эта башня, как говорится,
Долго стоит и не может свалиться.
Вот бы найти как-то время свободное удобное,
Соорудить что-то подобное,
Имя оставить своё на века,
Ибо взлетело не очень пока.
Стройтрест, где начальник — Григорий
Степаныч,
Несложный объект заварганили за ночь.
Три дня простояла конструкция эта
И развалилась, как дутая смета,
А так бы торчала наклонной лет двести,
Напоминая о славном стройтресте.
СРЕДА ОБИТАНИЯ
Спросили у Мухи глазастой и бойкой:
— Скажите, чем вас привлекает помойка?
Не всякий пойдёт на такое сближение, –
Отходы кругом, следы разложения.
И Муха ответила честно, открыто:
— Кому-то – помойка, кому-то – корыто.
Легко здесь живётся, и просто с питанием:
Это моя среда обитания.
а он говорил проктор
а всем казалось что гэмбл
а он был таким просто
а всем казалось что не был
не глядя в глаза встречным
он шел себе по проспекту
неясной своей речью
вселяя в людей смекту
он бенц показал даме
подобной одетой махе
а ей показалось даймлер
и дама забилась в страхе
тогда он запил сильно
замкнулся и посуровел
не мнил он себя ильфом
казалось всем что петровым
Николай Петрович держал пункт приема вторсырья, и считал себя обеспеченным человеком. Он мог позволить себе, при в ходе в ресторан, дать швейцару чаевые пятьсот рублей.
Швейцар, Николай Петрович, считал себя обеспеченным человеком, так как кроме пенсии он получал еще и чаевые, и мог позволить себе после смены выпить одну – две бутылочки пива, а стеклотару оставить бомжам.
Бомж, Николай Петрович, считал себя обеспеченным человеком, потому что в округе полно оставленной стеклотары, не ленись только собери и сдай в пункт приема вторсырья, а на вырученные деньги можно было прекрасно жить и даже оставлять приемщику вторсырья на чай.
Только в России можно встретить обеспеченных людей, которые при этом ничего не производят.
Его коротенький звонок,стрелой залетной,
Меня пронзил, как будто, ток высоковольтный.
Горю, ребята, (вот беда) свечой накала,
Я от желаний никогда так не сгорала.
Энергия во мне кипит, вот-вот прорвется.....
Ну, если сам не удивит, тогда нарвется.
И раскатала я губу, лечу "Икаром",
Но мне не обмануть судьбу таким макаром.
Бывалый летчик, мать твою, все в этом парне,
Ему я о любви пою, а он о "Фарме"
Вот этот крем, вот этот тон...вот "крыша едет",
Ему б меня любить, а он - кремами бредит.
И долго буду ездить я его послушать?
С ним в кабаке и не попить, и не покушать.
Ну нет ведь совести совсем в его гляделках,
Пожалуй, завтра его съем на посиделках.
......
В моих желаньях недолет - пустое дело,
Похоже любит мой пилот другое тело.
Я лежал на диване и в пол уха слушал Якубовича распинающегося в Поле чудес.
В многочисленных аквариумах расставленных вдоль стен моей виллы с обиженным видом плавали золотые рыбки. Ну а чего обижаться? Я честно им объяснил.что старик Хоттабыч сделал так,что если я шёл на рыбалку,то ловились только они,-золотые.Так чего их отпускать? Пусть уже живут здесь,всё равно снова поймаю...
Из ванной раздалось журчание унитаза и оттуда вышел Хоттабыч. Его борода была густо смазана новейшим средством по регенерации волос.Одна из рыбок расстаралась. Бабы дуры...дуры и есть...Чуть что,-бунт,,Хотабыч волосок выдернет и всё снова в ажуре.
В комнату заглянула секретарша и спросила.
-Шеф,там к вам президент рвётся,пустить?
-Пусти-
Буркнул я.
-Снова наверно денег на предвыборную компанию просить будет...
В комнату робко заглянул народный избранник.
- Разрешите?
Кашлянул он и бочком просочился в комнату.
-Ну чо надо? Спросил я.
-Видите ли,-
Начал ныть он.
-Обама с Пентагоном вообще оборзели,расставили передвижные ракетные установки по всему периметру...
-Хоттабыч-.Произнёс я...
Хоттабыч вытащил из аквариума одну из рыбок и что то прошептал ей в плавник
- Всё сделано-, произнес он.
-У них постоянно будут спускать колёса и ржаветь пусковые трубы!
-Президент просветлел и произнёс
-Да,вот ещё...В у нас в бюджете дырочка небольшая образовалась,миллиарда эдак три,и потом наш премьер просил вас, что бы у него хорошо стояло...
Так у него сейчас стоит всё...Волосы дыбом,ковры по комнатам,вилки и ложки на столе,Все его машины стоят и не заводятся.И сам "процесс" стал...
Я зыркнул на Хоттабыча с независимым видом рассматривающего муху на потолке.
- А я чо? Я не чо...
Сказал Хоттабыч.
Сказали ,что бы стояло,ну так стоит.
-Ладно Хоттабыч-
Произнес я.
Сделай так как просили,и без всяких там твоих политических амбиций.Пусть у него стоит ,что должно стоять,а то знаю тебя..
Довольный президент по быстрому откланялся и исчез.
В комнату снова заглянула секретарша и объявила.
-Шеф,к вам там снова зелёные человечки с Альфа Центавра.Говорят,что у них двигатель на тарелке накрылся...
Хоттабыч оживился и сказал.
-Шеф вы не забудьте,что они обещали нам подарить одну из планет нам под дачу.
Рыбки тоже оживились и высунувшись из аквариумов пропищали
- С океанами,с океанами!!!...
Удивляться не намерен.
Возмущения – в омут пых;
Расскажу вам о Семеле,
Малость подзабытый миф:
Женщина была такая, -
Страстная, аж спасу нет;
Больно в сексе боевая,-
Боевитость не во вред.
Как-то с бодуна решила:
Все мужчины – тьфу, роса, -
Зевс небесный – вот где сила!
Вот бы с ним – на полчаса!
Эти вздохи Зевс услышал…
Что случилось! Ё-моё!
(Нет поблизости детишек?)
Натурально сжёг её…
Стихотворцу мысль подброшу,
Словно бисер размечу:
Не хватай такую ношу,
Что тебе не по плечу.
(Не знал, что такой закон вышел. А против секса закона нет ещё?)
Метро – на станции конечной
довольный, добродушный мент,
ой, полицейский человечный,
он лишний раз не спорит с тем,
кто выход путает со входом,
и чешет, не купив билет.
Ступенек десять вниз к народу,
и через полчаса на свет
выходишь на Арбате в центре.
А там, а там лови моменты беспечной жизни.
В выходной любили с Тонькой Блохиной
гулять, считая комплименты;
дарить свои аплодисменты
продрогшим гениям смычка,
которых занесла судьба
играть Капризы Паганини
за редкий отклик в гражданине.
На бесшабашной мостовой
со скуки не помрёшь. Порой,
поёт какой-то акробат,
да так, что сам тому не рад,
или пускают пузыри –
прохожим прямо не пройти.
Рисуют шаржи на заказ,
портрет с натуры без прикрас.
Один художник предложил
запечатлеть любовный пыл
и солнце в Тонькиных глазах.
Она сказала - впопыхах
нарисовать её портрет не выйдет,
да к тому ж, сто лет она совсем не влюблена,
и счастливо живёт одна.
Он рисовал её пастелью
и вскоре с белого листа
проникновенно так смотрели
её ожившие глаза….
Она фамилию сменила и стала
Тоней Боровской.
Сейчас я еду с ней встречаться
в роддом на третьей Костромской.
Пятый год ходит в школу Панкратов Сергей,
А ровесники уж институты кончают,
Но опять он, узнав результаты ЕГЭ,
Напивается вхлам, сдать экзамен отчаясь.
А потом приползает он ночью домой.
Мать от страха все ставни и дверь затворяет,
А Серёга колотится в дверь головой:
"Ну зачем же построил отец хату с краю?"
Стоит Иван Петрович перед классом,
Высокий, с благородной сединой,
И делится в бесхитростном рассказе
Своею интересною судьбой,
Как в школе он работал над собою,
Старался лишь пятерки получать,
Задание учителя любое
Достойно и всецело выполнять;
И как, закончив школу, не поехал,
Как многие, в столицу поступать.
Пришёл в военкомат: "Хочу в морпехи!".
Ждала два долгих года сына мать!
И лишь потом решил пойти в студенты,
Вне конкурса - на лучший факультет.
Отличником был, старостой, спортсменом
Все эти пять вполне счастливых лет.
Потом прошёл достойно стажировку,
Вернулся в свой любимый городок.
И, как привык, активно, со сноровкой,
Судьбу не отпустил на самотёк.
Он много и уверенно работал.
И начал хоть с чиновничьих низов,
До мэра, наконец, за эти годы
Дорос - и всенародную любовь,
Конечно, заслужил! Пришёл к ребятам:
Берите, старшеклассники, пример!
И знайте, чтобы брать большие взятки,
Немало потрудился в жизни мэр!