За окном темно и брыдко. В печке воет домовой. Со стены глядит открытка из-под пыли вековой. Ночи асфальтоукладчик отутюжил палисад. На открытке этой мальчик - робок, мелок, полосат. Полосатая футболка, кепка, мячик, табурет. Может, звать его Миколка, ну, а может, Филарет. Старомодные гардины далеко не из дворца… Репродукция картины неизвестного творца ржавым гвоздиком прибита на фанерке «под орех» - развалившегося быта бесполезный оберег. И витает запах горя, и густеет в горле ком: где хозяева подворья и на свете на каком? Шелестит поземка пыли по столешнице пустой… Нас сюда определили, разместили на постой. Мы с дороги ног не чуем, был денек горяч и крут. Отдохнем, переночуем и по новой на маршрут.
Ветер ставенки тревожит, развлекается, злодей…Человек без дома может. Дом не может без людей. Потому что, без сомненья, он тогда в один момент превращается в с т р о е н ь е и ландшафта элемент. И когда дощечки накрест, и когда хозяев нет, не поможет даже адрес, даже ящик для газет. Но всего острей и жальче видеть в горнице пустой, как печально смотрит мальчик с репродукции простой.
… Вездеход уходит прытко по дороге столбовой. Тут останется открытка да бесхозный домовой, да упавшие заборы обветшалого мирка. Деревенька Кулогоры. Север. Пинега река.
В полнолунье ближе к ночи,
Воздевая к н*** очи,
Я сижу и что есть мочи
Налегаю на кальян.
У меня есть три вопроса:
Где бы денег взять без спроса?
Как исправить форму носа?
И зачем козе баян?
Нос мне не забавы ради,
Просто в нашем стольном граде
Всюду органы в засаде
И репрессии грозят.
Как я ни пытаюсь красться,
Стоит на глаза попасться,
Принимают за кавказца
И, конечно, тормозят.
Деньги мне нужны для дела -
Чтоб заначка не худела,
Чтобы и душа и тело
Были в полном комильфо,
Чтоб закуски и напитки
Доставались мне в избытке
И подруги были прытки,
Как в газете «СПИД Инфо».
Про козу я так, до кучи
(Не нашел вопрос покруче).
Раз уж духи так могучи,
Им ответить - с полпинка...
И, оформив три желанья,
Продолжаю я камланья,
Унося свое сознанье
Вслед за дымом в облака...
...а воздух был жасминно-сладким,
над миром плыл янтарный шар,
смеясь, делили шоколадку
ОНА и ОН.
июнь...
бульвар...
шаги спешащего трамвая
и еле слышное: «Ириш,
а что такое – вечность? Знаешь?»
«Андрюшка, что ты говоришь...
Об этом всё уже сказали».
«Но, ведь, не мы с тобою, да?»
«Межгалактические дали!»
«Да я серьезно...»
«Ну, тогда...
скажу, что это – свет и ветер».
«Нет, Ира, здесь ты не права.
Не всем по жизни солнце светит,
и ветер смертен...»
«А слова?..
Произнесенные однажды
не умирают никогда».
«Но, получается, что каждый –
носитель вечности?»
«Ну, да».
«А если в жизни быстротечной
забвенью преданы слова,
то значит, и забвенье вечно?»
«Жуй шоколадку, голова».
«Не шоколадка, а липучка...
Ириш, взгляни на тех «ребят»,
как дети держатся за ручки,
а им уже за пятьдесят».
«У мужика в авоське мыло,
а у нее, гляди, цветы».
«Да, ну их... что ты говорила
про вечность? Помнишь?»
«Да, а ты?»
...а воздух был жасминно-сладким,
бульвар впадал в анабиоз,
и бесконечные догадки
рождал о вечности вопрос.
«межгалактические дали...»
«ветра...»
«слова...»
«забвенье...»
«свет...»
и двое спорящих не знали,
насколько близок был ответ.
Понедельник даже мне приятен,
Начинаю с чистого листа,
Вторник не приносит темных пятен,
Жизнь вполне понятна и проста.
Среду я приветствую под мухой,
Ощущая радость и подъем,
А в четверг вообще сплошная пруха,
Три дня – до, и столько же – потом.
Пятница мне ближе всех по духу,
Планов тьма и предложений лом.
А в субботу грусть все ближе-ближе,
Хочется поплакать, пострадать…
Воскресенье просто ненавижу –
Семь трусов мне нужно постирать.
Суров лицом, как высушенный в книжке
Цветок, я весь в раздумьях : почему
Мне воздаётся честь по кочану,
Хоть я бы предпочёл - по кочерыжке?
Аз есьм пиит, понятный, как букварь!
Зачем, оборотившись маргиналом,
Я ухожу по-русски, с криминалом
Разбитых ваз и поперечных харь?
Из круга дам,цветущих, как жасмин
В прелестных снах - но лишь духовно близких -
Не улизнуть в нирвану по-английски,
Уставясь в стену, будто там - камин...
Я не зову их лезть ко мне в мотню,
Но намекаю, что поэт - порочен:
Он с каждой строчкой право первой ночи
Реализует много раз на дню!
Изрёк - и вижу: снова не срослось...
Я - не оракул в женском измеренье!
Приходится идти на обостренье,
И...хоть бы раз без драки обошлось!
Зачем? Затем! Народ - не безголов,
Но недалёк...Мозги не той наладки,
Чтоб победить поэта в устной схватке!
А вот побить...На пол-часа делов!
Мной вытрут пол заместо полотёра,
А дальше - пятьдесят не пятьдесят,
Что вновь на вечеринку пригласят
Поэта с репутацией бретёра!
Опять во мне - меня не разглядели,
Мужскую гордость приняли за спесь...
Кочан - главнее? По нему и честь!
А кочерыжка - вечно не при деле...
У одного - "гарики", у другого - "тилвинки", а у меня пусть будут - "алики". ;)
/из старых рец/
Антитеза (жен.)
Мы их лелеем и голубим,
Но всё - как музыка глухим.
Чем меньше мужиков мы любим -
Тем больше нравимся мы им!
* * *
С пОнтом капнув в зелки атропин,
И разбавив кровь адреналином,
Поспешил к Мальвине Арлекин,
Но застал в постели с Буратино.
И таская девушку за прядь,
Молотя по щупленькой фигурке,
Проклинал фарфоровую *лядь,
И грозился гвоздик выдрать чурке.
* * *
Мы ждём добра на блюдце, чохом.
Своё ругая, смотрим в дали.
Не потому ли дома плохо,
Что дом свой сами воздвигали?
Сезонное
"Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
Насыпал снег на кончик **я".
Шипел конец и пар клубился
(За лето перевозбудился).
* * *
Жульен
упал лицом в жульен,
Лёг Гиви
мордою в сациви,
И некий хрен
макнулся в хрен –
Да, здравствует альтернатива!
* * *
Как-то, тяпнув первача,
Понял я средь ночи,
Что в избытке есть мочА,
А вставать - нет мОчи.
* * *
Когда идёт речь о масштабах,
Цените чувственный размах.
Но толку нет трындеть о бАбах,
Коль телу ближе о бобАх.
* * *
И в гее - божия искра,
Ведь, как и мы, зачат.
Он женщинам почти сестра,
И нам как меньший брат.
Доверил б честь жены своей
Такому, кабы знал,
Что он в действительности гей...
Давным-давно... на сайт, как привиденье,
Кукан ввалился... Кто?.. Откуда?.. Чей?..
Он по сей день (по день его рожденья)
Один из самых лучших хохмачей!
Лишку я не хвачу, крича об этом,
Ведь в каждой бочке Миша в доску свой.
Уже пестреют строчками газеты,
И эхо разлетелось над Москвой.
И я уверен, поздно или рано
(Не критикуйте сразу сгоряча),
Но будут дети творчество Кукана
И во вьетнамских школах изучать.
Такой вот взгляд (по азиатски узкий).
Тут, думаю, не нужен перевод,
Ведь в "Балалайках" он великим русским
Давно уже писателем слывёт.
Желаю Мише денежной работы,
Желаю след оставить свой в веках...
И предлагаю встретиться в субботу
На фестивале пива в Лужниках.
земля в пяти листках от сентября,
мужчины-дни становятся подростками
и красят поднебесные моря
прозрачными и яркими полосками.
в пяти ветвях от вечности дубы,
а снег – всего лишь вымысел художника,
но катится по линии судьбы
слеза дождя в ладони подорожника.
малиновому лету невдомек,
что тает спелый август над колосьями,
и прожигает желтый огонек
одну из туч, в пяти ветрах от осени.
и занавес искрится янтарем,
свисая из-под темно-серой падуги,
а ты... а ты танцуешь вальс с дождем
у ручейка...
в пяти шагах от радуги.
1.
Есть мнение, что шведы странны очень,
Они судьбой среди варягов прочих
Как будто получили первый номер…
Мы вышли к ним из Турку на пароме.
Но где же непреложная черта,
За коей проверяют паспорта?
Махнешь рукой у трапа – и с приветом,
Не смотрят шведы даже на билеты!
Допустим, мы купили их сегодня,
А если бы махнули прошлогодними?..
Встречая нас со скандинавской миной,
Стоят у трапа шведы… Или финны?
2
Шершавые и гладкие строенья
Разбросаны по холмам и каменьям.
Что говорить, гранита здесь навалом,
Но сколько беспризорного металла!
В ступенях, урнах, ручках от дверей,
Не говоря про медных королей!
Вот Карл XII грозит Руси жезлом, –
Здесь не грозит ему металлолом!
3
Без королей в столицах форсу нету.
Опять же гости любят оперетту
По смене караула… Блещут каски,
К себе толпы притягивая глазки.
Поет труба и барабан стрекочет,
Сдающий вахту тонкий офицерик
Орет, как оглашенный, что есть мочи,
Махая шпагой в рыцарской манере.
Солдатики ступают мелким шагом.
Развода не бывает без аншлага!
4
Как любят бегать в Северной Европе!
Стокгольмский кросс зовут "Лидинго Лопет".
Бегут по 30 тысяч, для примера
(Не меньше, чем у Гоголя курьеров).
……………….
Всем! Добежавшим за старанье дали
С изображеньем голых дам медали.
Медали провоцируют вопрос,
Мол, что за спорт?
Ответ: "Ну, как бы кросс".
5
Когда-то Нобель вздумал поселиться
в Санкт-Петербурге. От большой столицы
В восторге был он, спрашивая: "Разве
Провинциально темному и грязному
Стокгольму можно становиться рядом
с Санкт-Петербургом, светлым и нарядным?"
Прошли года, с весёлым нашим градом
Не будем сравнивать Стокгольм, не надо,
Когда у них в наличии де-факто
Для мусора семь разных типов баков!
6
Поскольку их надрали при Полтаве,
Отбив навек охоту к бранной славе,
у ранее неодолимых шведов
пошла стезя совсем к иным победам –
Социализм со скандинавским креном:
Закусывать питье не только хреном.
О крене, кстати: их корабль "Ваза",
На воду спущенный, перевернулся сразу
И лег на три столетия на дно.
Позор, вестимо, корабелам! Но
Подняли в наше время, по науке
Восстановили кой какие штуки,
И горемыка кораблестроенья
Стал супер-старом в части обозренья.
Усвоить нам бы шведский сей секрет:
Коль прибыль не дается из побед,
Возможно, взять ее из поражений?
7
Окончен наш трехдневный шведский срок.
Автобус мчит на северо-восток.
Дороги отличаются от наших,
В три цвета полосы окрашены.
Как их возьмешь – соседи-то надменны!..
Но к вечеру родные перемены.
Таможня притормаживает нас,
Чтоб в темноте не выкололи глаз.
Во мгле – Россия. Встречных фар огни
Летят вприпрыжку мимо нас одни…
На каждой кочке обливаясь чаем,
Знакомые приметы отмечаем,
К тебе опять вернувшиеся дети:
Такая ты одна на всей планете!
Не прибрана, сурова, не капризна, –
Привет тебе, любимая Отчизна!