Если Вам уже маячит "полтинник",
То не прЫнц нужнее, а "кипятильник".
Солнце только в куплете
Одинаково светит
Молодым и прихожанкам СПА клиник.
А если дома есть подросшие шкеты,
им лишь во вред идут мамаши-аскеты.
Мужика покори ты, мужика приручи ты,
фон гормональный поважней этикетов.
Да, раз он подошел, да, ты бы не кривилась,
а пригласил на променад, так пошла.
Пока твоя звезда в дол не закатилась.
Вот таки дела!
Заставишь ли ответ месяц дожидаться,
чтоб страсть его до паники довела,
когда вокруг полно дамочек "за двадцать"?!
Чтоб ты поняла!
Если впереди маячит полтинник,
торопись, покуда фейс, а не "финик".
Солнце только в куплете
одинаково светит,
а подруженькам, все чаще - пустырник...
Да раз уж он пришел, знать, чувства полыхнули,
знать, жизнь с тобой в разлуке не мила.
Он в шестьдесят - отец, а мы в полста - бабули!
Чтоб ты поняла!
Ну, для чего, над ним месяц изгаляться,
Чтоб страсть его до паники довела?!
Пусть, даже, он не прЫнц, но, всё жеё лучше пальца.
Вот таки дела!
Чего-то птички не поют,
лягушек нет, и жаба сдохла
в моём прудочке. Жаль: не юг
у нас, и лето - между вздохов
зимы и осени, как хрип
дождями кашлющей погоды:
почти что каждый день мокрит,
и ночи, как весной, холОдны.
А вот в Якутии жара,
а кто-то - на песке в Майами,
но не заманишь ни хрена
меня, «барачного», к Обаме.
Каких-то десять дней всего -
на солнце можно было жарить
шашлык и обгореть легко -
но задушила солнце жаба.
Погас надежды робкой луч
на лето, затерявшись в недрах
косматых жабистовых туч
ненастьем вспаханного неба.
Всё! Надоело! Продаю
квартиру, дачу: сыт по горло;
куда-нибудь на юг свалю,
арбузы где да помидоры…
Вдруг! Утром - голубая даль,
и солнышко мне строит рожи,
и воздух пахнет лесом – дар
бесценный матушки природы -
вернулось лето – благодать! -
от скуки избавитель шалый.
Нет! Не поеду никуда,
ещё помучаюсь, пожалуй.
Дело было в середине 60-х. Если кто помнит – эксперимент с 11 классами и обязательной производственной практикой. В Пушкине выделили под это дело бывший ЛТП (лечебно-трудовой профилакторий для перевоспитания алкашей).
Станки там стояли уникальные, годов 20-х, если не раньше. Много было разнокалиберных, полученных по репарациям из Германии после войны.
Учили нас на токарей. Мастер, читавший нам теорию токарного дела, с утра приходил в класс, изрядно поправившись после вчерашнего, садился и начинал излагать:
– Точение деталей силиндррриссской формы… силин… силиндриссск…
На этих словах он ронял голову на стол и засыпал. Мы расходились к своим станкам. Детали были одинаковые и не менялись годами – какие-то втулки серого чугуна, так что после дня работы плевок на снегу был густо-черного цвета от летевшего при точении углерода (уж и не знаю, сажи или графита).
Техпроцесс был варварским: заготовка вставлялась в оправку на ходу станка и поджималась центром задней бабки. Как нам пальцы не поотрывало за два года практики – сам удивляюсь.
После обработки задняя бабка отпускалась, и деталь на всем ходу вылетала, обычно в поддон между направляющих.
Но у Володьки, одного из моих одноклассников, на его старой развалине поддона не было, деталь билась прямо в стальной корпус станка и вылетала обычно в сторону окна, закрытого решеткой. В решетке уже была изрядная дыра, но до поры она была меньше детали.
Володька несколько раз просил перевести его с этого «самострела» на какой-нибудь другой станок, но мастер то ли уперся, то ли забывал об этом по причине постоянно расстроенного здоровья. И вот Володька не выдержал, расковырял в сетке дырочку побольше, и, когда мастер проходил по территории мимо окон, освободил деталь. Та, срикошетив от станка, с победным свистом устремилась в окно, выбила стекло и, пролетев мимо носа мастера, с шипением упала в снег.
Через пару минут мы узнали много нового из богатых ненормативных запасов «великого и могучего», но Володьку на другой станок мастер перевел в тот же день.
** ** **
Там же, на выпускном экзамене. Просят меня назвать выложенные на столе резцы, и ехидно так улыбаются. Смотрю – ничего особенного: отрезной, прямой подрезной, правый подрезной, левый подрезной отогнутый, расточной, фасонный… а это что? На галтельный не похоже, остальные тут лежат… Ёлки зелёные!!!
– А это у вас зубило слесарное затесалось, его бы в сторону надо!
– Ну, тогда «пять»! Иди. Следующий!
Дело было на первом курсе. Объявили у нас конкурс на лучший перевод, а в качестве призов – зачеты по языку. Правда, заманчиво?
Ну, конечно же, я пошел. И конечно, там было полно выпускников языковых школ, знавших язык гораздо лучше меня. Но…
В своих расчетах я все же был прав: в качестве текста был дан отрывок из Джерома «Трое в лодке, не считая собаки». Сюжет хорошо знакомый, и я, не долго думая, написал хорошее русское изложение по этому отрывку, время от времени сверяясь с опорными фразами в тексте.
Когда нас собрали для объявления результатов, я узнал много нового и интересного о художественном переводе. Вот, например, некоторые студенты, «не держась устава, аки слепой стены», создали по-настоящему удачный перевод, выдерживая не дословную букву, а стиль великого писателя, сумели передать мягкий юмор, который при дословном переводе у многих просто пропал.
«Репин, например! Вашу зачетку, пожалуйста. Отличное знание языка и умелый перевод! И это – на вечернем, товарищи…»
Надо ли говорить, что на английском я не появлялся до следующего года, где повторил тот же маневр с каким-то знакомым по русскому переводу текстом. И – с тем же успехом.
Вот потому я и не знаю английского. Все учились, а я прогуливал, пользуясь оценкой в зачетке. В анкетах, конечно, потом писал «английский со словарем», но со словарем я и с аварского переводил, и с немецкого, и с французского. А мой английский устный (проверено на выставках!) только итальянцы кое-как понимают. Потому что с ними на пальцах можно легче объясниться, чем в их версию «английского» въехать.
Дело было в конце 60-х. Учился я в ЛИТМО на вечернем, работал там же на кафедре химии.
И вот как-то сижу я в кабинете технического обучения, жду, когда экзамен по незнакомому мне немецкому закончится. А у нас там стояли такие супермашины для ускоренного опороса студентов – ящик с экраном, а внутри диафильм с вопросами. И в нижней части каждого кадра, не попадавшей на экран – темные или светлые прямоугольники, а внутри под экраном – фотодиоды.
Попал на правильный ответ (из 4 возможных) – получи зачетное очко. Перемотка – автоматом и в тёмную, подсказок не увидеть.
20 вопросов, пара ошибок – 5, дальше 4, 3, 2 – градации не помню.
Мне надо было перезарядить ленты к контрольной работе на завтра, но экзамен затягивался, и я решил посмотреть, что за вопросы стоят на моем «компьютере».
1. Найдите в этом предложении существительное
Ну, это несложно: то, что существительные в немецком выделяются заглавной буквой, я всё-таки знал. Нажал. Сработало.
2. Найдите здесь сложносочиненное предложение:
Даны четыре штуки с разным количеством знаков препинания. Посмотрел, что было бы в русском со знаками – нажал. Тоже правильно.
Отстрелял и остальные – там штук 15 было на чистую логику.
В результате промазал раза 3-4.
И тут вдруг препод оживляется и вещует: «Студент с пятнадцатой машины, подойдите с зачеткой! Четыре!» Подхожу, объясняю ситуацию. Не верит.
А в теорию вероятности верит? Отвечает, что верит, поэтому во второй раз такой фокус у меня не пройдет.
Сажусь и повторяю уже на «пять» - с учетом сделанных ошибок.
- Оценку ставить будете?
- Уйди, шаман!
Так и остался незафиксированным рекорд изучения немецкого на «пять» за полчаса.
Время движется в ванной
по настоящему.
Я отдыхаю славно
в кафельном ящике.
Веки закрыты плотно,
разум расслабленный,
думы бегут свободно
капля за каплями.
Мысленно по Парижу
еду в таверну я...
С кухни кричит, слышу,
не благоверная.
«Боже, кто этой выдре
сунул под хвост вожжу?»
- Милая, шкурку вытру
и выхожу.
11.07.2014-12.07.2014
Взгляд обольстительной кретинки
светился, как ацетилен А.А.Блок
Ищу сюжет, не глядя на реальность.
Что – жизнь? – Игры в мозаику расклад.
А прикуп многократно огорчал нас.
Не глядя, я швырну его назад.
Вот, например, с Неглинки на Тверскую
идя… зачем?.. Ну, скажем, за вином,
я встретил бабу страшную такую,
что позабыл, как разложить бином.
Она несла цыплёнка расчленёнку:
пакет прозрачный был красноречив.
В её мозгу уже кипел бульон, как
в моём – бурлит из букв речитатив.
Мы встретились, как трое те у Блока:
ацетилен, матрос и керосин,
но только, в соответствии с эпохой,
был я – (необольстительный) кретин.
Чеканя шаг и ПДД наруша,
она была, как видно, ценный кадр.
И ножки, именуемые "Буша",
в пакете исполняли danse macabre*.
У туалета платного кабины
она своей тряхнула стариной.
В испуге разлетелись воробьи на
другие крыши; кошки стороной
кабину обегали и, мяуча,
неслись, что называется, стремглав…
По н*** грузно проносилась туча.
Собор стоял недвижен, многоглав.
Я тоже встал, роняя в страхе зонтик
(но, падая, он в воздухе увяз).
Я вспомнил старый фильм… –
да-да, Висконти!.. –
которого не видел отродясь.
Но вот – мы разошлись, и посветлело.
Мне показалось: вновь я молодой.
К стиху рвалась душа и к телу тело,
и из толчка запахло резедой…
Мы разминулись, словно два трамвая.
Была та встреча – роковою? – Нет!
Я просто за вином шёл, вспоминая
биномиальный коэффициент.
В некой стране, всеми признанной,
Ни для кого не секрет −
Правит, по сути, пожизненный
Ла ла ла ла президент.
Мастер он гайки закручивать,
Всем промывая мозги
(Слово о власти колючее
Громко сказать не моги).
Тут разразиться б упрёками:
«Что же ты делаешь, брат!»
Нет ведь, без устали чмокают
Светлый правителя зад.
Лепят слова распрекрасные
И за глаза и в глаза…
Как здесь не вспомнить Некрасова,
С горькой усмешкой сказав:
Люди холопского звания –
Сущие псы иногда:
Чем тяжелей наказания,
Тем им милей господа.
Времена царя Гороха –
чья-то память… Вечный Рим.
А нам в нынешних неплохо,
про сейчас и говорим:
Нынче здесь, как в зоопарке,
всякой твари пара есть:
всё товарисчи, товарки.
В рифму пиСущих – не счесть:
политологи, банкиры,
патриоты (так же: -тки),
жертвы западного мира,
алкаши и е…унки.
Всяк рифмует как умеет,
ровно так, как видит мир.
Буряком ботва буреет,
только Хохмо- не хиреет,
ум на –дроме, всё ж, кумир.
НАДПИСЬ в дарственном альбоме:
«Веселись, гуляй душа:
Позволительно любому
приколоть, но – рассмеша…»
Садитесь поудобней, господа!
Полсотни лет прошло с тех пор, когда
Зажглась звезда, раздался гром,
На свет явился Хохмодром…
Давайте вспомним славные года…
Я помню самый первый юбилей,
Десятилетний… ну-ка, друг, налей!
Мне было двадцать лет всего,
Ну, а сегодня, ого-го…
Пора ложиться тоже в Мавзолей.
Там, в Мавзолее , ровно тридцать лет
Лежит Дейтерий - Маслов, чей портрет
Наколот на груди моей,
Смахну слезу… Еще налей!
Ей-ей, таких админов больше нет!!!
Чтоб сохранить его для всех людей,
Евгений помещен был в Мавзолей,
В анабиозе дремлет он,
Никто не потревожит сон…
Разбудят на столетний юбилей!
Создатель «Хохмы» воскресил «Хи-хи»,
Апостол юмора и сам писал стихи,
Собрал поэтов-хохмачей
От инженеров до врачей.
Таланты были, были и лохи…
Душа добрее и светлей у тех,
Кто любит «шутку юмора» и смех.
Смех лечит всех людей подряд,
Хороший юмора заряд
И взгляд веселый нам сулят успех!
Собрал Евгений редкий генофонд -
Сдал семена талантливый народ:
Старались Кекс и В Рот Компот,
И Понт строчил, как пулемет,
Чтоб юмористов размножался род!
К проблеме подключилась вдруг ООН,
Пошли заказы к нам со всех сторон.
Евгений, «главный дирижер»,
Сказал: ребята, форс-мажор!
Все поднажали, сачканул лишь Рон…
Поэтов-юмористов стала тьма:
От «линченок» смеется Колыма,
В Европе «ржавых» миллион,
Обсеменил Китай «гапон»,
А США от «зевсов» без ума!
Мы юмор прививали сорок лет…
И вот итог - войны в помине нет,
«Мечи» пошли в металлолом,
Все записались в «Хохмодром»,
Я патсталом, налей-ка мне, студент!
Спасен наш мир от сплина и войны,
Дейтерий стал предтечей тишины.
Он сразу понял - только смех
От злобы нас избавит всех...
Теперь земляне Маслову - должны !!!
Заглянув на сайт однажды,
Почитав часть, наугад…
Десять лет хохочет каждый,
Отыскавший смеха клад!
После, тщательно смакуя,
Колоритом строк пленён:
Во! Дают дрозда! Ликуя...
Ух! Не сосчитать имён
Авторов в лихом экстазе,
Позавидует сатир!
Исключая сдвиг по фазе,
Подливая эликсир,
Сохраняют старожилы
Атмосферы бодрый дух!
Пусть никак без бреда сивой,
Только здесь не ловят мух!
Хохмодром тем дал путевки,
Кто в ряды встал хохмачей -
Проявив талант, сноровку,
Гонят на Олимп коней!
Дай же бог, чтоб не кончалось
То, что нужно в смутный час,
И прости любую шалость
В острых рифмах без прикрас!