ХОХМОДРОМ- За месяц 6.2012- Самое лучшее- Стр. 35- смешные стихи, прикольные поздравления, веселые песни, шуточные сценарии- портал авторского юмора

(предупреждение для ителллектуалллов - Букафф много-много)

      Дуэль. Ах! Помню.
      Я в юности был дуэлянт неукротимый, как Д’Артаньян. Стрелялся и на саблях рубился из-за прекрасных дам, а однажды в Коптевских банях бился шайками с главным прокурором республики Скуратовым. Прокурор был голый. Кто бы мог подумать, что он даже в намыленном виде находится при исполнении. Когда за мной приехали, пришлось удирать через женское отделение. Правда, с возрастом, охота к хорошей драке пропала, но в качестве секунданта выступал всенепременно, часто приглашали.
    В 90-х годах прошлого века я зарабатывал на жизнь в одном из ночных клубов Москвы, занимая скромную должность художника по сцене. Работа не пыльная, но нервная.
Однажды…
    (В этом месте слушатели усаживаются поудобней с выражением лёгкой иронии на лицах)
    Осветитель Коля, по кличке «Гиббон», смазал в мордуленцию - дискжокею Негру по кличке «Неврастеник». Именно смазал, а не ударил. Получилось нечто среднее между оплеухой и пощёчиной. Звук - достаточно звонкий, свечи в канделябрах задуло. Произошла эта безобразная сцена в зале ресторана в присутствии бармена Сёмы, официантки Лидочки и ночного менеджера Павла, по кличке «Мулявин», прозванного так за отвислые усы и чрезмерную полноту. Мулявин носил широкий в ладонь красный пояс под жгуче-чёрным бархатным пиджаком.
    Закатав оплеуху, осветитель Коля, лавируя между столиков, удалился столь стремительно, что ни сам потерпевший Неврастеник, ни свидетели происшествия не успели никак на этот «шкандаль» среагировать.
    Теперь, дискжокей Негр, по его собственным словам - чистокровный армянин, молодой, но уже сильно лысеющий брюнет, с синими мешками под глазами, с отвислой капризной губой под орлиным носом, ходил по художественной мастерской, трагично заламывал тонкие свои пальцы и жаловался:
    — Напишу на него!
    Левая половина физиономии Негра ещё пылала красным пламенем.
    — Кому? — удивлялся я.
    Меня всегда одолевали подозрения относительно его национальности. Иногда, в разговоре Негр, забывая про свой акцент, совершенно не употреблял приставку «ара».
    «Вот, - думал я, разглядывая его одухотворённый фас-профиль, - скоро у меня будут такие же роскошные фиолетовые разводы под глазами, благодаря нездоровому ночному образу жизни».
    — В инстанции напишу, брату напишу, в ООН по правам человека.
    — И что они сделают?
    — Володя? Ты, представить себе не можешь, что я сейчас испытываю! Войди в моё положение. Да? Ведь я гордый, очень маленький народ! Меня нельзя вот так, запросто, по роже хлестать, когда вздумается.
    — Понимаю тебя.
    — Что мне делать? Это так стыдно! А? Вот, ты, что бы стал делать на моём месте?
    — Дал бы ему стулом по башке, наверное.
    — Он же убежал сразу! Трус! Пойду сейчас и врежу, как следует!
    — В настоящий момент это будет даже не драка. Он втрое сильней тебя. Хочешь ходить с курносым носом, как Майкл Джексон? Гиббон отправит тебя в челюстно-лицевую хирургию. Оттуда скоро не выписывают
    — Может нанять кого? Пусть его грохнут.
    — Вычислят и посадят. И, потом, у Гиббона - семья. Из-за чего хоть он тебя отметил-то?
    — Понятия не имею! Ишак ненормальный! Главное, Лидочка всё видела!
    К длинноногой официантке Лидочке Негр питал особые нежные чувства.
    — Ну, так как же тебя не бить? Модный парень, неврастеник. Кепку задом наперед носишь, а между тем – скотина, - предположил я.
    — Ты не позволяй себе, со мной нельзя так разговаривать! Да? Мы очень гордый народ. Обидеть хочешь?!
    — Ладно, пошутил, — сказал я миролюбиво. — Не заводись, хватит с тебя на сегодня.
    В глубине души мне было приятно, что Коля разбил Неврастенику витрину, да так, что у последнего кепка улетела за стойку бара. Бармен Сёма тут же истоптал головной убор ботинками, нечаянно. Но, я думаю, всё же с умыслом. Негр мало кому нравился. Точнее – не нравился никому. Непомерного самомнения был пассажир. Неврастеник искренне удивлялся, отчего Лидочка до сих пор в него не влюблена? Он бы ещё больше удивился, если бы узнал, что она живёт с двумя поварами одновременно.
    Я был уверен, если, точно так же, без всякого повода его ударил бы хозяин заведения, а не простой осветитель, наш дискжокей только улыбнулся бы застенчиво и не расхаживал теперь взад-вперёд по мастерской, обуреваемый жаждой мести.
    — Уже не обижаюсь. Все хотят мне делать больно вот здесь.
    Неврастеник сморщил нос гармошкой и показал на свою впалую грудь.
    — Негр, каждый поступок, даже самый дурацкий должен иметь логическое объяснение. Нужно выяснить, за что он тебе дал оплеуху? Почему именно в ресторане, а не в… уборной, например? Почему сегодня?
    — Он был пьяный.
    — Он всегда пьяный. Это не повод. Кто ударил? Коля Гиббон. Кто он такой? Осветитель, пьяница и неудачник. Кого ударил? Диск жокея Негра, любимца обдолбанной молодёжи. А ведь у Коли нет никакого права. Это дискжокей должен бить осветителя, за плохой свет. Осветитель не может бить дискжокея. Это все равно, как лицо твоей национальности, без определённого места жительства, подойдёт и отвесит пинка милиционеру.
    — Слушай, ты мне говоришь? Да? Если бы меня Мулявин ударил или хотя бы продюсер, куда ещё ни шло (ах, как я был прав!), а то — осветитель. Скоро уборщицы начнут тряпками драться.
    — В таком случае, считай - инцидент исчерпан. Связываться с простым осветителем ниже твоего достоинства. Всё просто. И писать никуда не надо, ни в ООН, ни брату. Наплюй и забудь.
    — Как забудь? Ты посмотри, у меня руки трясутся, как с такими руками пойду народ колбасить?
    — Я ещё не закончил. Это с одной стороны. С другой стороны, оскорбление было нанесено тебе в грубой циничной форме при свидетелях. В присутствии дамы сердца.
    — Она будет моей женщиной! У неё круглая жопа!
    — Всенепременно! Если докажешь ей, что ты не лох в драной майке, а настоящий Неврастеник. Женщины с круглой жопой любят решительных мужчин, с большим носом, как у тебя. Тебе, мой друг, остаётся только одно — дуэль.
    — Какой-такой дуэль?
    — Обыкновенный.
    — Это когда Пушкина убили?
    — Ну, зачем сразу - убили? Александра Сергеевича ранили в бедро, — блеснул я эрудицией. — В наше время его бы спасли. Убили Сергея Есенина.
    — Которого?
    — Который «Мцыри» написал, между прочим, про Кавказ. И ещё стихи о советском паспорте. Читал?
    — Обидеть хочешь?! О паспорте я всё знаю. У меня их три.
    — Как сторона оскорблённая, оставь право выбора оружия за собой. Согласен быть твоим секундантом. Действовать нужно молниеносно, пока все не разбежались по домам. Потом поздно будет. Ты каким манером желаешь получить сатисфакции, на шпагах или пистолетах?
    — Где же мы пистолеты возьмём? — растерялся Неврастеник.
    — Пистолет можно одолжить у охранника, минут на пять. Кроме того, имеется бутафорский дробовик. Вместо шпаг возьмём у поваров шампура. Впрочем, шампурами он тебя забьёт - выбирай пистолеты.
    — Пистолет-то газовый, — стал привередничать Негр.
    Он уже утомился гулять взад-вперёд по мастерской, уселся на подоконник и задумчиво прочищал правую ноздрю средним пальцем левой руки.
    — Не беда. Видел, какой у него калибр? Напихаем в ствол гаек, с десяти шагов, полголовы тебе сорвёт к чёртовой матери!
    — А второй пистолет?
    — Зачем второй? Будете по очереди стрелять, до первой крови.
    — Нет, я не хочу полголовы до первой крови! Вдруг, этот ишак первым попадёт. Я не Пушкин и не Есенин. Я ещё Мцыри не дочитал. Кто будет потом плакать? Ты, или моя мама?
    — Ладно. Тогда, возьмём дробовик и кинем жребий.
    — Дробовик нарочно поломан, не стреляет. Что им, кидаться?
    — Зачем кидаться? Там только бойка нет. Вместо бойка вставим гвоздик, патрон возьмём из пистолета охранника, насыплем в ствол гаек, с десяти шагов Гиббон тебе всю башку снесёт такой-то мутер. Просто срежет, как бритвой, только один нос останется, так что не ковыряй его напрасно. Говорят, сейчас пластические хирурги по одной сохранившейся части лица могут восстановить почти всю морду.
    — Слушай, зачем мне всю башку снесёт?! А? Почему так говоришь? Я сегодня думал, в клубе один дурак — осветитель, — пальцы Негра затряслись мелкой дробью, - Художник ещё хуже!
    — Завтра, максимум послезавтра, вся ночная тусня будет знать, что дискжокея Негра бьют по харе осветители. Через неделю ни один продюсер не даст тебе пилить блины. А вся продвинутая молодёжь будет тыкать пальцами , смотрите это идёт баклан, которому кепку растоптали! А Лидочка...
    — Хватит! — Негр соскочил с подоконника и стал похож на Сирано Д’ Бержерака. — Назначаю тебя своим секундантом. Поди к осветителю и скажи, что я вызываю его на дуэль. На пистолетах. И принеси мне из бара чего-нибудь выпить.
    — Хера тебе сопливого, а не выпить, — осадил я прыткого Негра. — Во-первых, если ты назначаешь меня своим секундантом, наши отношения переходят в другую область. Изволь обращаться ко мне на «Вы» и величать не иначе как «Гросмайстер». Таковы дуэльные правила. Во-вторых, я тебе не пацан за выпивкой бегать. И, в-третьих, у тебя деньги есть?
    При слове «деньги» Негра перекосило. Он, ко всему прочему, был ещё и жаден до противного. Всегда пытался выпить-закусить за чужой счёт. Ходил по клубу со стодолларовой купюрой в руке и занимал у всех подряд рубли, объясняя: «Понимаешь, менять неохота».
    — Доллары, — выдавил из себя Неврастеник.
    — Давай сюда свои «бакинские».
    — Баку в Азербайджане, а у меня Ереванские.
    — Они американские от слова «бакс». Слышал про такой город? Гони всё что есть.
    — За что?
    — За предстоящие расходы. Аренда пистолета на пять минут, мой гонорар, вызов скорой помощи.
    — Ты думаешь...
    — Вы, думаете! — осадил я дуэлянта, нужно было держать марку.
    — Вы, думаете, мастер, что понадобиться скорая помощь?
    Мой протеже был жалок.
    — Гроссмайстер. Запомни. До конца дуэли я для тебя – Гроссмайстер. И хватит трясти кадыком, пора выпустить дурную кровь!
    Негр раскошелился на тридцать долларов и поклялся мамой, что денег больше нет. Я оставил Неврастеника в мастерской писать завещание на моё имя, а сам отправился на поиски осветителя. Далеко ходить не пришлось. Гиббон сидел в своей кабинке под самой крышей танцпола и с омерзением на физиономии наблюдал за танцующей публикой в зале. Мигание лазера, непроизвольные вспышки ослепительного света, оглушительная какофония с барабанным боем 240 ударов в минуту, могут сделать за тридцать минут из нормального человека инвалида. Эти, внизу, тряслись уже второй час.
    — Коля, можно тебя на минуточку?
    Осветитель даже не повернулся в мою сторону.
    — Давай выйдем на лестницу, здесь невозможно говорить, — проорал я в ухо специалиста по световым эффектам.
    Он повернулся - только винными парами пахнуло. Коля был пьян.
    — Бить будете, — решил осветитель, справедливо опасаясь провокаций.
    — Не дури, кто с тобой связываться станет, бегемот?
    Осветитель нехотя поплёлся за мной. Перед тем как выйти на лестницу, Гиббон завис в дверях, вероятно опасаясь, что на него набросятся со всех сторон. Наконец он решился.
    Если в зале всё мигало и грохотало, то за дубовыми дверями, на лестничной клетке бывшего дворца культуры Трёхгорной мануфактуры, царили полумрак и относительная тишина.
    — Ты за что Негра ударил? — спросил я напрямую.
    — А чё, нельзя?
    — Почему нельзя? Лупи, сколько хочешь. Только без свидетелей. Пригласил бы его сюда и побеседовал. А то, ни два - ни полтора. Вкатил плюху и убежал. Ты что, ненормальный?
    Коля осмотрелся по сторонам и, убедившись, что мы действительно одни, двинулся на меня грудью.
    — Защитничек выискался? Ты, кто такой? Мазилка, ты тут хозяин? Сейчас дам в ухо, без всяких свидетелей, будешь до первого этажа лететь.
    — Коля! Дискжокей...
    — Да имел я его!
    — Негр...
    — Да имел я тебя!
    — Неврастеник вызывает тебя на дуэль!
    — Да имел я... куда вызывает?
    — Негр вызывает тебя драться.
    — Да я его в говно сомну!
    — На пистолетах.
    — Чего?
    — Стреляться! С десяти шагов. Сегодня. Негр выбрал пистолеты.
    — Пусть Негр выберет минеты! Пошёл он на хер! И ты иди на хер, со своей армяшкой еврейской!
    — Тогда он оставляет последнее право выстрела за собой!
    — Чего?
    — Он просто откроет дверь в твою кинобудку и пристрелит тебя.
    — Чего?
    — Он убьет тебя. Сегодня. Ты не оставил ему выбора. Знаешь ведь, какой это народ горячий.
    — Горячее говно - быстро остывает, знаю я их!
    — Не в этом случае. Выбирай выражения. Мы живём не в Папуасии, а в цивилизованном обществе, сегодня по радио объявили. Ты, Коля, нанёс Негру публичное оскорбление действием. Подобные оскорбления смываются только кровью.
    — Слушай...
    — СЛУШАЙТЕ! — дал я металла в голос.
    — Чего?
    — Изволь с этой минуты обращаться ко мне на «Вы» и называть меня не иначе как Чингачгук-Большой-Змей. Таковы дуэльные правила.
    — Ты что, из блатных, что ли?
    — Принимаешь вызов Негра?
    — Ты...
    — Вы!
    — Херушки, вам! Я может быть пьяный, но не на столько. Если так подраться, то - пожалуйста. Могу сразу с двумя. А стреляться не буду. Дурака нашли.
    — Значит отказываешься?
    — Да, отказываюсь и отвали от меня!
    — Тогда пошли, спустимся в секретариат, возьмём лист бумаги, и ты напишешь письменные извинения Неврастенику. Я, как секундант, завизирую и передам потерпевшей стороне. В этом случае дело закончится миром.
    Коля сопел, точно паровой котёл. Больше всего я боялся, что у Гиббона сорвёт в голове какой-нибудь клапан, и он обрушится на меня с кулаками.
    Наконец, осветитель дохнул перегарным выхлопом:
    — Да не хотел я его бить.
    Вот так новость!
    — Зачем же тогда? Прилюдно? – спросил я, не скрывая удивления.
    — Не ему хотел врезать, — признался Коля.
    — А кому же, бармену что ли?
    — Нет, бармен за стойкой, туда не дотянуться.
    — Николай, может у тебя, что с Лидией? — осведомился я, дав в голосе деликатных интонаций.
    — Да кому она нужна, пара-са-тетут-ка! — осветитель даже плюнул с досады. — Мулявину я хотел рыло раскроить!
    Чем дальше, тем непонятней.
    — О, как! Так он же рядом стоял. Негра с Мулявиным перепутал?
    — Как же, перепутаешь его, усатого. Он, гад, мне в прошлый раз сказал, чтобы я в ресторанный зал в комбинезоне не смел спускаться. Понял? Раз осветитель, значит уже и не человек? А если я газировку люблю пить?
    — Ну, так и дал бы Мулявину в бубен.
    — Ага. Он, сука, охрану вызовет. С работы погонят. А у меня семья. И так весь на нервенной почве валерьянку пью с портвейном. Я Негру врезал нарочно, чтобы Мулявин видел — со мной не балуй! Этому жокею носатому, что сделается? Его и раньше били. Одной плюхой больше - одной меньше.
    — Ну, раз такое дело, я передам Неврастенику, мол, ты не хотел его обижать и извиняешься в устной форме. Думаю, он не совсем рехнулся, из-за таких пустяков стрелять в человека.
    — Спасибо, Чингачгук. Ты не говно!
    — Пожалуйста. Только вот ещё, Коля, уж будь добр, сделай одолжение, где ударил, там и извинись. Спустись минут через тридцать в ресторан, я выпить закажу за мировую, только комбинезон сними. А Неврастенику я скажу, мол, Коля в беспамятстве был, скажу — кепки перепутал, хотел другому шкету врезать. Добро?
    — Ладно, выпить спущусь, ждите.
    Разочарованным странником я вернулся в свою мастерскую. По лицу Негра было видно - уже успел всплакнуть. Губы его отвисли ещё больше, нос опух, глаза на мокром месте. При моём появлении Неврастеник скомкал наполовину исписанный лист и спрятал в боковой карман курточки.
    — Всё на мази! — крикнул я с порога. — Поезд тронулся и его уже нельзя остановить!
    — Он согласен?! — скорее удивился, чем испугался Негр.
    — А ты думал, один такой гордый? Нет, брат! Коля не такой человек по углам прятаться.
    — И у него секундант есть?
    — Есть.
    — Кто?
    — Индеец какой-то, из племени могикан. Подробности тебе знать не обязательно. Человек захотел остаться инкогнито. Мало ли? Летальный исход. Потом, таскайся по судам.
    — Когда? — спросил Негр, наполняясь отчаянной решимостью.
    — Прямо сейчас, в вестибюле второго этажа. Условия дуэли немного изменились. Охранник отказался давать пистолет в чужие руки - будет стрелять сам.
    — Как это?
    — Я дал ему двадцатку. Сначала пальнёт в одного, потом в другого. Так даже лучше. У следаков из убойного отдела будет меньше вопросов. Охранник объяснит, что услышал на этаже подозрительный шум и сделал правонарушителю предупредительный выстрел в голову. Тот, кто останется в живых подтвердит его слова.
    — Это же смертоубийство за мои же деньги! Этот охранник совсем баран? Да?
    — Тебе-то чего волноваться, не ты же будешь стрелять. Твоя совесть останется чиста. Ты какого вероисповедания?
    — Буддист. Вы сговорились без меня...
    — Всё, время вышло! Будь мужчиной. Сейчас же пойдём и развесим мозги осветителя, на прожекторах. Мантру для развития сознания, открытия, очищения и усиления функций разума запе-вай!
    — Я не пойду.
    — Не понял?
    — Это не дуэль. Это отвратительно. Я музыкант!
    — Ты же сам хотел.
    — А теперь - перехотел!
    — А как же честь, достоинство, гордость? Любовь, наконец?
    — Ты...
    — Вы!
    — Вы, мастер... отдай мои деньги! Поди к охраннику и скажи — отбой воздушной тревоги. Купите на эту двадцатку водки и залейтесь со своим осветителем. Вы, русские, только и умеете хорошо водку лакать, остальное у вас не получается.
    — Так, так, так! К национальному вопросу перешёл? Спасибо гражданин Негр. Теперь мне стал понятен весь твой гнилой ливер. А Колька - дурак, ещё перед тобой извиняться хотел.
    Неврастеник преобразился.
    — Извиняться? А ты, вы - я согласен. Пусть извиняется.
    — Он хотел в ресторане извиниться. Сказал, мол, хочу у Негра прощения просить. По - пьянке перепутал. Не разглядел со спины. Думал – обезьяна сидит.
    — Вот скотина! Не разглядел, значит? Ишак! Трус! Как стреляться, сразу не разглядел.
    — Так пойдём? Коля сейчас спустится, а нас нет, постоит да уйдёт. Я больше за ним бегать не буду.
    — Да, Гроссмайстер, пойдёмте скорее!
    Мы спустились в ресторан. Было уже заполночь. Посетители, в основном люди не молодые, только присаживались за столики. Я не переставал удивляться столь поздним визитёрам. Откуда они выныривают в столь поздний час? Заказывают салат из бамбука, улиток, маслины, вино стоимостью в мою месячную зарплату. Наблюдая за ними исподтишка, я нутром чувствовал - всё, что они едят и пьют им не нравиться. Очевидно — они совершают над собой акт насилия. И если мужчины играли роль гурманов более естественно, то их спутницы, дамы очаровательные во всех отношениях, просто ковырялись приборами в тарелке, стараясь глотать не пережёвывая.
    Мы расположились за стойкой бара, и добрый Сёма налил по стакану содовой. Газировка для персонала была бесплатной, пей - пока из ушей пузыри не пойдут.
    — Сейчас Колька осветитель извиняться придёт передо мной! — тут же сообщил довольный собою Негр.
    Сёма лишь улыбнулся в ответ. Неврастеник извлёк из кармана потерявшую форму кепку и нацепил её на свою премудрую голову задом - наперед.
    — Зря, — сказал Сёма.
    — Что зря? Что понимаешь? А? Это имидж такой. Я кто? Неврастеник! Да? Сбей мне гоголь-моголь. Где Лидочка? На кухне? Сходи, скажи ей, Лида — Я пришёл!
    В зале нарисовался Мулявин. Скользил меж столиков кошачьей походкой, улыбаясь сразу во все стороны, спрашивал не навязчиво, всё ли нравиться дорогим гостям? Отдельные улыбки – дамам. Кавалерам - приятного аппетита, почти шёпотом. Добрался между делом и до нас.
    — Ну, что новенького на музыкальном ринге? Музыкант? Опять пришёл? По оплеухам соскучился?
    В слово «музыкант» Мулявин вложил столько сарказма, что Негр расплескал газировку по стойке.
      — Между прочим, я тут деньги плачу за гоголь-моголь, — с вызовом ответил Негр. — Сейчас сюда Колька осветитель придёт, с индейцами, будут прощения моего просить! Я нажал на кнопки, меня вся Москва знает!
    «О-о-о! Напрасно Негр про осветителя ляпнул», — подумал я, наблюдая, как переменился в лице Мулявин.
    — Индейцы? Любопытно будет посмотреть. За что он тебя приголубил? — спросил Мулявин фальшиво улыбаясь зубными протезами.
    — Это наши разборки! Сёма, где мой гоголь-моголь? – вспыхнул Негр.
    — Вы тут, ребятки, не очень-то со своими индейскими разборками, мне тут экзотики без вас хватает. Может быть, гости захотят в баре посидеть, — предупредил менеджер и, ретировавшись, замер около колонны, вот-вот исполнит «Крик птицы».
    И тут на горизонте, точно пиратский фрегат, возник осветитель Коля. И одет он был в комбинезон.
      В зал вышла длинноногая Лидочка. Официантки, не дойдя до клиентов, зависли с тарелками в руках. Застыл Бармен Сёма с гоголь-моголем. Короче, настал тот самый момент, когда зрители понимают, что прямо сейчас, на их глазах, произойдёт катастрофа; например, рухнет авиалайнер, но ничего уже сделать невозможно. Через мгновение все, кто находился в зале ресторана, переводили любопытные взгляды с осветителя на Неврастеника.
    При виде обидчика Негр поначалу обмяк медузой, но заметив всеобщее внимание почтенной публики, развернул свои хрупкие девичьи плечики так круто, насколько позволяла диафрагма.
    Коля, разрезая корпусом столики, взял прямой курс на Негра, только белые салфетки, как пена морская падали хлопьями вслед осветителю.
    Далее память фиксирует, как бы замедленную киносъёмку, наверное, из-за чрезмерного выброса адреналина.
    — Негр! — рявкнул осветитель.
      Настоящие негры - швейцары, в белых париках, в красных ливреях с позументами, бросили свой пост и рванулись на крик.
    — Прости меня, Негр! – закончил Коля.
    — Браво! — раздался одинокий голос Мулявина в наступившей тишине.
    Роковая ошибка.
    Мулявин загодя развёл руки в стороны, намереваясь, вероятно, выдать серию аплодисментов для более торжественного финала, но не успел.
    — Сука усатая! — сказал Коля и, в ту же секунду, отвесил Неврастенику такую плюху, что первые два метра тот ехал на табурете, только потом оторвался от сиденья и остаток пути, до зеркала, планировал самостоятельно.
    Ресторан охнул.
    — Вот так, будет с каждым, Чингачгук! — сказал мне Коля на прощанье и, даже не досмотрев до конца полёт шмеля в исполнении Неврастеника, стремительно скрылся из зала.
    Я так же не стал любопытничать, чем всё закончится и поспешил в свою творческую лабораторию, дабы закрыть хозяйство на ключ и уехать, наконец, домой из этого сумасшедшего заведения.
    Сёма потом рассказывал, что зал ревел и хлопал в ладоши от восторга, а Негра унесли настоящие негры в ливреях. Зеркало, прервавшее полёт Неврастеника даже не треснуло. Колю оставили в покое. Грамотные осветители были в дефиците. Мулявину дали расчёт утром. Ни его, ни дискжокея я больше не встречал. Правда, Неврастеник прибегал пару раз в моё отсутствие, сопровождаемый преданными «колбасниками», наверное, искал свои дуэльные деньги, но безрезультатно.

Хохмодром: смешные стихи и рассказы: за месяц 6.2012: самое лучшее: стр. 35

Гроссмайстер

Разговор с людьми