Я когда-то была юной девой невинной прелестной,
из таких, что на танцы не ходят - науки грызут,
мне мечталось спасти всех людей от ужасных болезней,
и по этой причине попала я в мед.институт.
Ну а в мед.институте сидели мы в анатомичке,
формалином пропахнув, зубрили с зари до зари,
чтобы мышцы и кости, и прочее сдать на отлично,
недоспав, недоев, всё копались у трупов внутри.
Узнавали наощупь и печень, и сердце, и почки,
cтал xорошим знакомым нам даже пузырь мочевой,
но однажды учитель движеньем решительным очень
положил перед нами не что-то, а член половой.
Но несвежий какой-то, давно в формалине лежалый,
был он серо-зелёный, эстеткам невинным назло,
мне казалось, что тело от этого члена сбежало,
где-то прячется в страхе, чтоб "это" его не нашло.
Я хочу повториться, что чистой была и невинной,
и от шока, видать, повредилась слегка головой.
Вы бы тоже свихнулись, увидя его в формалине,
тот бесхозный зелёно-коричневый член половой!
Второй инфаркт, панкреатит, склероз...
Свои дела оставив в беспорядке,
Литературный критик Берлиоз
Ушёл из жизни на восьмом десятке.
А всё могло сложиться и не так...
Над критиком сгущались мрак и холод,
В стране царил безбожия бардак,
Когда на Русь пришёл со свитой Воланд.
Он всех зоилов жаждал извести,
А Берлиоз был в списке первой жертвой,
Но на его неправедном пути
Встал промысел святой и милосердный.
По оговору бывшего дьячка
В тот день забрали Аннушку в ЧК.
01.06.2010
post scriptum: ничего личного, было конкурсное задание написать сонет про Берлиоза, который не погиб. Ход с зоилами возник неожиданно и показался удачным. Ну, если я не прав, делайте что хотите, только не ругайте.
Он нас учил практически
Общаться с электричеством
И с каждым незачетом говорил:
"Мы вас предупреждали, да?
А вы не выполняли, да?
Идите вон, учите буквари!"
Я помню, мне с Мишанею
Циклоп вручил задание
Найти ошибку в схеме номер семь.
Вначале мы по-честному
Занозу неизвестную
Искали, но измучились совсем.
В печальной безысходности
От электропроводности
Пошли путём не правым, но простым.
У нас терпенье лопнуло,
Козу его циклопную
Не обнаружить – сами сочиним!
"Готово!" – два искателя
Кричат преподавателю.
"Включайтесь!" – воспоследовал ответ.
Включились! – со сверканием,
Коротким замыканием
В машинном зале отрубился свет.
Свершилось наказание,
За наше злодеяние
Пошли учить электробуквари…
Немало всяких всякостей,
И подвигов и пакостей
В прекрасной этой жизни натворим.
Для детишек неплохие иногда пишу стихи я,
вот и нынче замайстрячил, заглянул в детсад и начал:
У меня на огороде то ли ёжик, то ли ВРОДЕ,
притаился под кустом, я подумал было гном,
оказалось не мышонок, не зелёный лягушонок,
не мохнатый паучок и не скользкий червячок,
не пушистенький котёнок, не щенок и не утёнок,
не лиса и не оса, а лежит как колбаса,
шевелится и мычит, присмотрелся - "паразит"!
Это, дети, дядя Толик - деревенский алкоголик,
он пропил вчера зарплату, в морду дал родному брату,
выгнал Из дому жену и позорит всю страну,
пьёт давно и беспробудно, с ним бывает очень трудно,
а намедки в "дурачка" проиграл ещё бычка.
Я к чему клоню, детишки, что нельзя играть в картишки,
водку пить, ругаться матом, быть хронически поддатым,
приставать к другим ребятам и не драться с младшим братом.
А скажите мне, ребята, в детском садике у вас,
вы обходитесь без мата или сразу типа в глаз,
а ещё признайтесь, дети, вы не пьёте в туалете,
водку, джин или Агдам, скажем с пивом пополам?
А тебе давно, дружочек писать следует в горшочек,
ты похоже, шалунишка, наложил уже в штанишки.
Что ещё нельзя, засранцы, - вам ходить ещё на танцы,
дёргать девочек за косы, красть у старших папиросы.
Всё, что я назвал ребята, есть источники разврата!
Начал я, Ядрёна мать, про букашек ВРОДЕ,
а ведь тут рукой подать до измены Родине!
То ли холодно в апреле, то ли поняли, крантЫ,
вижу детки побледнели и сидят открывши рты.
Жизненных мечтаний остов –
Прикупить Карибский остров,
Без ползучих гадов, монстров,
Без пивасику врагов.
И любить аборигенок –
Ихних Нинок, ихних Ленок,
Под большим шатром без стенок,
Без супружеских долгов.
Накачал бы им утробы –
Я люблю детей, я добрый.
Далеко до тёщи-кобры,
Только сунься – частный Рай!
Сколько нужно денег, Вася,
Чтоб мечта моя сбылася?
Годик, два пожить не квася
Хватит?...
Ладно, наливай.
Родителям Приехал в Сочи ЗПТ
Снял угол в доме моряка
Ем хачапури и сотэ
Порядок полный ТЧК
Приятелю Гуляем с ночи до утра
Здесь женщин тОлпы – БЛД
Они как Танька - медсестра
На родине в Улан-Удэ
Платить пришлось любовь – товар
без денег ты не кавалер
но жутко чешется - кошмар
поимал похоже три ПР
Подруге Вчера под вечер на пляжу
повздорил с местным – ЁПТ
Три дня в больнице уж лежу
Сейчас понятно – каратэ
За мной присматривал медбрат
манерный страшно - ПДР
три раза предлагал разврат
соседу он ведь модельер
Родителям До дома тыщи КЛМ
Кредитки сперли и УЕ
Четыре дня уже не ем
Пришлите денег на биле.....
ПрОбили склянки на шведском корвете,
ботик бросало, мерцала луна,
город парил в фантастическом свете,
билась о пристань шальная волна.
Сам Император с подзорной трубой
вышел на берег взглянуть на прибой,
кто-то окликнул - Мин херц, это ты?
Может прикажешь задраить портЫ,
ветер крепчает, вода поднялась,
где-то сквозь дамбу уже прорвалась!
Меньшиков тронул за локоть царя -
Пётр Алексееич, а может всё зря?
Град на болоте? Маркизова лужа,
ливни, болезни, убытки, да стужа!
Пётр смотрел на отметку воды -
Давит норд-вест, не уйти от беды,
насыпь не выдержит, смоет причал!,
громко ругнулся и вдруг замолчал...
Выше трёх метров ревущим потоком
двигался вал над кронштадским футштоком!
------
Симонов сцену прочёл до конца,
с чувством решимости выпил винца,
в зеркало глянул...- Куда Нам деваться!
Будем, "мин херц", на Ленфильме сниматься!
Продемонстрировал недавно Ю. Шевчук,
На что так бурно реагировала пресса,
И на чиновных генеральствующих щук
Найдется в море карасёк, что может врезать.
Харизмы культовой не дал ему Творец –
Не Аполлон и даже с дикцией не шибко.
А врезать может. Хоть и словом, но в торец,
Такой, по виду, карасёк - очки, улыбка…
Глаза у щуки – ох, недобрый это взгляд!
Сверкают челюсти – наверно, чистит мелом.
И душу робость заливает, словно яд,
Но что осталось мелкозубо-мягкотелым?
Иных рецептов не припомню на Руси,
Иные лозунги общественность не греют:
Возьмемся ж за руки, плотва и караси!
Глядишь, и щуки в водоеме присмиреют.
Цветы дарил ей каждый день,
Гвоздики, розы и сирень,
Страсть пряча за пахучий веник...
Но отчего тогда она
Грустна и даже холодна?
Все просто... ей хотелось ... денег.
«Вчера, знаете ли, знатно старушенцию одну прикончил, - поздоровался Федор Михайлович, - Студента с топором к ней послал и – в мясо! Увлекся и – в мясо! Сам от себя не ожидал. Просто чудо, как хорошо! А вы, господа? Есть чем похвалиться?»
Лев Николаевич раздраженно буркнул: «Молодежь! Нет уж, мы – по старинке, на рельсы, безо всякой жестокости. Вжик! – голова в одну сторону, тело – в другую!
«Эх, господа! Опять над дамами измываетесь! Вот, незабвенный Александр Сергеевич, как Вам это? Уж то ли дело – мы с Вами? Дуэль. Все по-мужски. Пуля в башку, мозги по березам, и делу конец!»
«Так, Михаил Юрьевич, так! Даму залюбить до смерти – еще куда ни шло, а чтобы этак вот…! Образованные люди! Когда я усадьбу у Троекуровых палил, даже дворовые девки убежать успели, …кажется. А Вы что же молчите, сударь? Уж раз в наш клуб вхожи, причина есть, стало быть? Да и представьтесь заодно, не сидите бирюком совершенным.
«Иван Сергеевич. Я по собачкам в общем-то. Вот дичи пострелять, иное что – с превеликим удовольствием, а люди пока слабовато получаются».
«Ничего, дело наживное! – подал голос Алексей Константинович, - Я тоже поначалу определиться не мог, а потом нашел стезю: вурдалаки, господин хороший! Пишите про упырей и вурдалаков! Кровищи – море, колы осиновые в сердца, тишина кладбищенская…. Хорошо! И соригинальничать есть где. Николай Васильевич, коллега, помните, как у Вас с Брутом складно получилось?»
«А все же, Алексей Константинович, я предпочитаю костерок под ноги, казацкой саблей по шее или свинец в сыновью грудь, - Николай Васильевич лихо блеснул глазами и добавил, - Но и другие способы имеют право на осуществление. Вот в наших местах паровозы, как у Льва Николаевича не ходили, а то бы и под колеса кого загнать – за милую душу».
«Пунш, господа!» Некто в черной с золотом ливрее, со жгучим взглядом и с бородкой клинышком вкатил в гостиную изряднейших размеров емкость с пуншем из красного французского вина и наполнил бокалы.
«Тост! Тост! – загомонили члены клуба, - Лев Николаевич, уж Вы, как «зеркало», просим!»
Лев Николаевич огладил широкой, мозолистой, совсем не графской ладонью бороду и пробасил: «За литературу, господа! За великую Российскую словесность!»