"любовно поглаживая созревшую грыжу и читая сочинения графа Салиаса, купленные вместо рубля за пять копеек..."Из любимого.
Не берите дара у данайцев,
Не xодите утром в неглиже.
Оторвали Васе где-то яйца,
Перепутав с неким Фаберже.
Был он прост,как и его зарплата
Мял девиц,ломал не раз кровать,
И,согласно данным Госкомстата,
Слишком многиx он успел намять.
Собралися олигарxи в залы,
Свой решив поднять авторитет,
Заказали Васи причиндалы
Чтобы иx пустить на раритет.
Кристби,Сотбис наложили в вето
Паникой объятые уже.
Бродят-xодят эти раритеты
Наравне с простыми Фаберже.
Делается это примерно так: мошенник после плотного обеда хватает в лапки фотоаппарат ( вероятнее всего цифровой, ибо мошенники любят использовать достижения технического прогресса ) и идет куда глаза глядят. Скажем, на Старый Арбат. Возле пивной мошенник встречает Брюса Уиллиса, тот имеет обыкновение толочься там в это время.
-Здорово, Брюс Уиллис! –говорит мошенник, шустренько снимает кинозвезду и дает деру из опасения получить пивной кружкой по голове. Путь его лежит домой. Если камера цифровая, то мошенничек сразу сбрасывает изображение на компьютер или же идет более привычным сусанинским путем: проявка, печать, сканирование. Но это только если он отсталый и недалекий мошенник. Так или иначе, но крайне недовольный Брюс Уиллис сидит внутри компьютера и не слишком любезно интересуется за каким, собственно, хреном его запихнули туды без спросу.
-Сиди тихо, Брюс Уиллис, а то сотру, -рявкает мошенник и открывает Photoshop ( или аналогичную программу коих нынче вагон и маленькая тележка ). Photoshop-ными средствами он прогоняет Брюса Уиллиса вместе с пивной кружкой через фильтр имитирующий масляную или еще какую живопись. Испортив слегка фотографию, но оставив вполне узнаваемым носителя пивной кружки, он распечатывает полученный шедевр на здоровенном и дорогущем лазерном принтере ( понятное дело цветном –мошенник нынче с претензиями и чб не по нем ) , крепится на картон, покрывается лачком, помещается в рамочку и втюхивается каким-нибудь лохам за приличную сумму как оригинальное живописное полотно. Надо ведь как-то расплачиваться за дорогую технику купленную в кредит у другого жулья.
Я ничегошеньки не придумал. Недавно по каналу "Культура" показывали одного из этих живо-песцов, причем всерьез называли его "крупной новой надеждой отечественного изобразительного искусства". Напрашивается фраза из известного фильма:
-Киса, я давно хотел спросить вас как художник художника: вы рисовать умеете?
Какой бы ни был нами опыт скоплен...
Ольга Стрепетова
Какой бы ни был нами опыт скоплен,
Какие б ни разведаны пласты,
Мы все здесь лишь размазываем сопли,
Различной (только с виду) густоты.
О ПОЭТИЧЕСКИХ СОПЛЯХ
пародия-размышление
Мой прошлый опыт - всё насмАрку.
Напрасно коплен, позабыт.
Мой насморк так описан ярко.
Вот и сейчас мой нос забит.
Не критик я, не отолоринголог,
Я пародист с хроническим ринитом,
Четыре строчки. Стих недолог,
Но в нем такие мысли скрыты,
Такие потревожены пласты,
Такие выводы, такие выделения,
Такой невиданной доселе густоты
В одном простуженном стихотворении.
Четыре строчки без названия
Открыли нам, друзья, глаза:
Поэзия - заболевание.
Наверно, против вы, я - за,
Я за такое толкование.
Тем более, простыл на днях.
У всех у нас одно призвание?
Да нет, мы просто все в соплях.
В соплях, но только очень разных,
Есть аллергия, гайморит,
Хронический, тот не заразный,
Это когда всегда болит.
А тот, что по весне влюбленный,
Не спит и пишет до зари.
Так насморк у него сезонный,
Вот и пускает пузыри.
Всегда влюбленные страдают.
Симптомы этой аллергии:
Стихотворением чихают,
Как правило, стихи плохие.
Теперь так просто стало, братцы,
Талант поэта измерять
И с рейтингами разобраться.
Стоит в носу поковырять -
Маститого сопля погуще.
Пожиже сопли новичков
У графомана еще пуще:
Соплями мазать все готов.
Спасибо Стрепетовой Оле
Я с трепетом ее читал.
Диагноз ясен. Не пишу я боле.
Пускать я сопли перестал.
Поэт, кончай стихами капать.
Тебе я точно говорю:
Лечись, кончай пером царапать.
Пойду закапаю в ноздрю.
Пра-прадед мой и он же А.С. Пушкин
Попил с утра чайку, почистил пушку,
Надел свой старенький зипун,
И тотчас на дуэль удул...
А небо серо, небо хмуро...
Готово у Дантеса дуло...
Над речкой вороны кружат,
И ждет "на нервах" супостат.
Нажат курок, и пуля-дура
Стремительно визжит-летит:
Стоит предательская шкура,
А тело Пушкина лежит.
Погиб невольник чести пра-прабабки,
А сочинить еще так много мог!
С судьбою не играл он в прятки,
И нам - потомкам преподнес урок.
Природа на детишках отдыхает,
Мне повезло - из пятого колена я!
Вам посчастливилось, кто этот стих читает,
И так представлюсь, Натали зовут меня.
Кто усомнится, что я пра-правнучка -
Могу зипун с дырой от пули показать.
Была скупа его супруга, как гопсучка, *
И в чем ходил поэт, ей было наплевать.
Его прикид мне очень дорог -
Я бережно реликвию храню.
А как пишу - мне позавидует филолог,
В том зипуне всегда стихи пишу...
Его по праздникам великим надеваю,
В нем на свиданья первые хожу...
Не от Юдашкина, конечно, понимаю -
Зато зипун, как раз мне по плечу!
Да, свято место пусто не бывает:
Одни уйдут, а многие придут...
Но нишу Пушкина никто не занимает -
Отроги, типа Балобуськи, не дают.
Вот так! Расставлены все точки...
Ну, кто на честь поэта посягнет???
Дантес лишь опорочит эти строчки,
И минус балл в мой список занесет.
Как-то дурики из дурки
Без трусов играли в жмурки,
И веселый самый дурик
В ординаторскую сел.
Не учел ,он между прочим,
День закончился рабочий.
И его на ключ закрыли
Аж до завтра насовсем.
Безответственны собаки!
Дурно дурику-бедняге.
Глянул в шкаф и видит -
Жмурик
Притаился у двери...
Улыбается зараза.
У него четыре глаза,
Не башка - стальная касса:
"Дурик-дурик,не дури!
Непослушен был и грешен,
Я за это был повешен.
Лечащий ужасный Глюккер
Тут нас вешает в шкафу."
Приподнялись тут диваны,
Выползали ветераны:
- Я давно тут.
- И я тоже!
- ...Как повешен,так живу...
Подурнел наш дурик:
"Люди!Что со мною завтра будет?!"
- Знамо что,тебя повесят
Не пугайся так,дурак.
Я - Учитель,он - Мучитель,
грустный Гога-Огорчитель,
милый Мурчик-Замочитель,
вредный Вурка-Вурдалак...
Долго дурики из дурки,
Докурив свои окурки,
Друга-дурика искали
И никто не мог найти.
А на утро добрый Глюккер
Всех их выписал из дурки,
Чтоб никто не слышал звуки,
Чтоб улики замести...
Продажные девочки:
Куклы, статуэточки -
Словно на витрине
Яркие стоят.
Водиночку, парами,
Иногда и стаями...
Глазками стреляют
Словно автомат.
Девочки красивые,
В деле не ленивые,
Сочно матерятся,
Курят всё подряд.
Модненько одетые,
Стервочки отпетые
Бёдрами виляют,
Грудью тешат взгляд...
Чистое и грязное -
В мире всё продажное:
И душа, и тело... -
Правит жизнью страсть.
Эх, ребята смелые
И отцы примерные
По цене товарчик?!
Значит надо брать.
Ах, футбол… В белых трусиках мачо с мячом,
Загорелый Тарзан! С ливнем снег ни по чём!
Ой, смотри – видишь, милый, какая мышцА
На ноге напряженно дрожит у юнца!
Слушай, просто не в силах я взгляд оторвать
От того, в синей майке – он бицепс качать
Начал, верно, ребенком… Как стать хороша!
Ягодицы крепки, нараспашку… душа!
Надо ж, я и не знала, что столько мужчин
Привлекательней Деппа – гоняют мячи!!!
А вот этот, смотри, профиль просто… Постой!
НЕТ! Не надо «ДОМ-2»! Пульт верни, дорогой!
преодоленье глуховатых стен
не по плечу подслеповатой вере
и полуголой правде в равной мере
стриптиз не откаблучить на шесте
в отличие от перекатной голи
что пляшет не зарекшись от сурьмы
смущая наши бренные умы
чардаш в теперь уже не очень чистом поле
и копья пеплом посыпать не стоит
и биться лбом в открытые врата
когда нас манит бездной высота
и смысл жизни приближенно понят
Этим летом на нашем хуторе случился небывало богатый урожай зерна. Всё гумно было просто завалено пшеницей!
Под вечер мы с отцом, страшно устававшие от обмолота, замертво валились на землю, а мать с дедом, на самодельной тележке, увозили нас домой.
И вот однажды утром, придя на место, мы с отцом про себя отметили, что часть зерна обмолочена, и на току стоят приготовленные к работе новые снопы пшеницы!
По простоте крестьянской мы с батей почесали наши репы и помолотили дальше.
На другой день - та же картина. На третий - тот же пейзаж.
Наконец, на седьмые сутки, мы с отцом «въехали», что кто-то нам помогает! Мать с дедом были не в счёт. Тогда, кто же?
Однажды вечером мы с батей не поехали на «такси» домой, а спрятались в углу под телегой и стали ждать.
Ближе к полуночи, со стороны леса, послышалось низкое сопение и на току появился... медведь!
- Ёшкин двадцать, Михал Ивыныч! - хрюкнули мы с отцом одновременно.
Топтыгин схватил цеп и принялся за работу...
Под утро, мишка, собрав нам с батей новые снопы опять укосолапил в лес.
Весь день отец молчал, и только изредка весело мне подмигивал, - он явно что-то задумал!
К вечеру на току появился запряжённый в тележку дед. «Таксист» привёз трёхлитровую бутыль самогона.
- Михал Иванычу аванс за работу! - хохотнул старик.
И тут до меня наконец дошло, чего это мой отец весь день лыбился. Таким манером они, хитрые, с дедом, надумали заполучить дешёвого работника!
«Аванс» мы с отцом поставили на видном месте, подальше от нашего схрона, а сами под телегу нырнули, в ожиданиях пребывать, значит.
Скоро в свете полной луны появился и наш работник.
Топтыгин, по привычке, схватил цеп, размахнулся и, заметил бутыль с самогоном.
Видно не веря своей находке, он минут пять, как участковый милиционер Панин, живущий у нас в райцентре, крутил своей ушастой башкой, и усиленно нюхал воздух. Потом бросил орудие труда на землю и радостно начал скакать вокруг бутылки.
- Ну, мужики. Ну, спасибо! - проревел он, как нам с отцом показалось, «панинским» милицейским голосом. - Пусть таперя молотит, кто хочет. Гулять буду!
Михаил Топтыгин-Панин схватил самогонку, бережно прижал её к могучей волосатой груди, и пропал в темноте...
Больше мы его с отцом никогда и не видели.
В угоду моде попу не отдам
На растерзанье нашим холодам...
Я не ношу string tanga. Инородны
Они трудно_доступнейшим местам.
Мне ни к чему кричащий маникюр...
Свой метод творческий озвучу без купюр:
Лишь отойду от стихо-эйфории,
Гляжу: мне ногти сгрыз подлец-Амур.
И истину ищу я не в вине,
И не ношу я брюки "галифе",
Но, в зеркало глядясь своих творений,
Себе дарую титул - "рафинэ"*.
STRING TANGA (о творческом методе)
Я не ношу string tanga. Холодам
В угоду моде попу не отдам.
Отдам Амуру, от любви страдая.
Я не ношу string tanga, я другая.
Я рафинэ, по-нашему - не дура,
И хоть хожу всегда без маникюра,
(подлец-Амур мне ногти обглодал),
Но если прохожу мимо зеркал,
То вижу там я чудо-отраженье
И хочется писать стихотворенье,
Чтоб славить Господа за чудо из чудес.
Зачем string tanga? Хороша и без!
Случилось это давным-давно, в незапамятные времена, когда человеком на земле и не пахло, а жили одни лишь динозавры с иегуадонами, да летающие ящеры на Змеев Горынычей похожие.
Попробовал как-то главный динозавр-тиразавр обгоревшего от молнии иегуадона, и так ему это жаркое понравилось, что решил он большее сырое мясо не есть!
Ходит по планете бродит. Нос по ветру держит. Как где чего загорится - он первый там. Но всё напрасно; нигде жареным не пахнет...
И вот, однажды, надоело ему таким простым быть, и решил он хитрым стать. А что такое кровожадный, да ещё и хитрый? Это же - стопроцентный террорист!
В общем, прикинул этот террорист-одиночка, откуда молнии падают, и кто ещё в небесах летает, и взял он в заложники семью одного ящера-птеродактиля: маму и с ней трое яиц! А когда их муж-отец с охоты в гнездо спикировал, то тут же ультиматум и получил: или ты мне огонь-молнию добудешь, или вдовцом станешь.
Делать нечего. Пригорюнился папа-ящер, взмыл опять в небо, и к Богу огня просить подался.
Очень удивился Бог-отец, увидав у себя в саду папу-ящера. А беду его, выслушав, кумекать начал, как горю помочь, как огнём горемыку снабдить, чтобы тот его по дороге домой затушить не смог.
«Если хвост ему посильней зажечь, может и донесёт, но без хвоста останется, семью больше кормить не сможет. Если крылья подпалить – убьётся, блин, раньше времени; тоже не дело. Если к лапам по факелу привязать, то ангелы охраны за вражий самолёт примут, и, как пить дать, ещё в чертогах собьют... Что делать?» - думает.
Одно остаётся - внутрь, болезному, огонь засунуть!
Заставил он тут папу-ящера песка наесться и бензином неразведёным запить. И получилось у папы внутри, что-то среднее между желудком и кирпичом огнеупорным. А глотку ему Создатель медью пролудил, а меж зубов серные камешки вставил.
«Ты, - говорит, - птеридактиль, перед тем как огонь создавать, зубами поскрежещи, а потом отрыгивай помаленьку, всё у тебя и получится».
Потом они немного поупражнялись, и после трёх сожжённых дотла садовых скамеек отпустил его Бог восвояси.
А взад, восвояси пробираясь, папа-ящер охотиться по привычке начал, и столько всякой крылатой мелкоты позаглатывал, что еле-еле до гнезда дотащился.
- Ну, принёс огонь, ты, змей позорный? - террорист уже тут как тут, в лапах освежёванного иегуадона держит, на папу-ящера снизу вверх нагло смотрит.
Как увидал птеродактиль столько пищи, так оченнно ему дурственно стало. Полезла из него вся крылатая мелочь вон, и отрыгнул он её, в динозавра тирана, со страшной силой...
В общем, только когти стоять и остались!
А кто это видел, тот, в невероятный трепет пришёл.
И не стало «птеридактилю» с того дня равных на планете, и выбрали его все звери своим царём, и нарёкся он Змей Полынычем.
От слова «полыхать», значит!
В городе Семипутске в собственном доме на чердаке жил да был добрый молодец Казимир Усатич. Как-то слез он с чердака, вышел из дому на улицу, увидал там красну девицу, да и женился на ней. Через неделю после свадьбы снова вышел он на улицу, увидал девицу еще краснее прежней, да и женился на ней. Еще через неделю Казимир Усатич удачно браком сочетался с девицею такою красной, что и в книге толстой описать никак невозможно. И так еще целый месяц озоровал. Последняя его женушка была уже просто инфракрасной, распоследней в спектре и власти местные семипутские пробудились, всполошились, бумаги свои важные обгадили, да и решили, что это дело из ряду вон и терпеть долее нету никакой возможности. Ведь Казимир Усатич с этаким количеством жен столько деток наплодить может, что захватит самый город в полчаса, да и власти все из него за милую душу повыпрет. И градоначальник семипутский со своими приспешниками носатыми заявился в дом казимиров средь бела дня. Не ждан, не зван и грозен как царь.
Встал под картинкой с верблюжьей мордою и говорит:
-Ты, такой-сякой и всякий кажну неделю на новой женишься, а отчета никому не даешь. Прочих куда девал? С кашей съел? Съездишь же ты у меня в Сибирь за казенный счет, казимирская твоя морда!
Поискали в доме, поискали приспешники носатые –никого! Даже и последней инфракрасной и той нету.
-Съел стало быть?!
-Ищите лучше, приспешники носатые! –закричал Казимир отчаянно. Больно не хотелось ему разорять государство родное на бесплатный билет в Сибирь.
Поискали носатые, да и нашли всех семерых. Одна краснее другой, живехоньки-здоровехоньки, ни капли не покусанные, ни на кусочек не съеденные.
-Кто вы ему, девицы?
-Жены законные, -ответили красавицы слаженным народным хором.
- Ты, такой-сякой и всякий стало быть многоженец! –кричит градоначальник. –Так в Сибирь же тебя за казенный счет. Казимирская твоя морда!
-Смотрите лучше! –кричит добрый молодец Казимир, да так отчаянно, что стекла в окошках лопаются.
Посмотрели и правда-в доме ни единой жены. Тут градоначальник глаза свои выпуклые вверх по оси со скрипом повернул и увидал, что у казимирова дома чердак почти набекрень съехал. А стало быть Казимир-то полоумный. А это, поди ж ты, заразно и ни таблеткой, ни уколом не лечится. И бежал прочь градоначальник, и приспешники носатые от него не отставали. Прибежали к себе, ворота закрыли, двери захлопнули, засовы задвинули, шторы задернули, телефон в печку сунули и детям, и внукам своим строго на строго наказали не ходить никогда в тот дом страшный с чердаком съехавшим, где верблюжьи морды по стенам висят и человеку властному никакого толку добиться невозможно. И заросла туда дорога всеми семью травами. И человека командировочного, в Семипутск прибывшего по служебной надобности, при взгляде на дом тот ужасный так сильно с похмелья корячит, что и описать-то невозможно.
Победив в одной игре, провели вторую
Резко вверх взметнув побед "спящую кривую"
В шоке был неделю мир, ночью - крик и свисты
Удивлялись, точно все... даже футболисты.
Она в коричневых штанах -
Она, наверное, нацистка!
Она меня, как пацифиста,
Безжалостно послала нах...
Она сказала, что она
Дел не имеет с п***расом.
А я совсем в другом окрасе!
За что она послала нах...?
Зачем она в таких штанах?
Зачем она вообще такая?
Когда б она была другая,
Она бы не послала нах...
Я мог и сам ее послать,
Но отчего-то неохота.
Легко обидеть патриота!
Интеллигента, вашу мать...
Упреждая комментарии, сразу хочу сказать, что это не пародия, а стилизация - дань моего уважения самобытному, неординарному поэту. Для желающих изучить первоисточник, даю ссылку на страничку Андрея Воркунова:Жми сюда
* * *
По велению желания
Каждый наш вершится шаг,
Так что нечего жеманиться,
Уверять, что всё не так.
И греметь чугунной пушкою -
Доводам наперерез…
Да, желанию отпущено
Соблюдать свой интерес.
* * *
У времени любимцев нет,
Не важно, ты младенец или сед.
Отмеренный тебе кусок пути
Сумей по-человечески пройти.
Я раздавил в себе поэта,
Как таракана каблуком.
......
Но тараканы подсознанья
Живучи, всё им трын-трава,
И вот негаданно, нежданно,
Во мне рождаются слова...
......
Бой с тараканами
"Я раздавил в себе поэта,
Как таракана каблуком."
Я раздавил, но что же это?
Они во мне, они кругом.
Они залезли в подсознанье,
И там живут, плодятся там.
За что мне это наказанье,
Я им плодится там не дам.
Я лучше мозг засыплю дустом,
Пусть разболится голова,
Как тараканов буду с хрустом
Давить возникшие слова.
Но они лезут как солдаты,
После наркомовских ста грамм
Поставлю на пути "Комбата",
Но я им проползти не дам.
Не отступлю, назад ни шагу,
Ведь если проиграю бой,
И если выйдет на бумагу,
"Чернильных строчек ряд кривой,"
То может страшное случится,
Случаются тогда стихи,
Нет, я не дам им зародиться,
А вдруг окажутся плохи.
А если вдруг они прекрасны,
И вдруг мои стихи - не бред,
Тогда выходит, что напрасно,
Я их давил и я поэт.
Достойна Гамлета задача,
Ну просто "Быть или не быть"
Монетку брошу на удачу:
Давить слова иль не давить.