89-летний британский ветеран в пятницу высадился в Нормандии без предупреждения, как и 70 лет назад. Бернард Джордан, бывший мэр города Хоув, сбежал из дома престарелых на юго-востоке Англии, чтобы принять участие в торжественных церемониях во Франции.
Ходил в войну атакою на фрица
Сидел в окопах и на танки лез
Но всех страшней дежурная со шприцем
Бегущая к тебе наперерез
И еще такие же демотивированные приколы от Компота:
КОМПОТиваторы - Начало
Жми сюда И серьезно, и смешно - КОМПОТиваторы - 2 серия -
Жми сюда Веселая Украина - КОМПОТиваторы!!!
Жми сюда До 16 и старше - КОМПОТиваторы!!! :)))
Жми сюда Ирония разных сортов - КОМПОТиваторы :)))
Жми сюда
Зажрался Володимир, зажрался,
С богатырями переругался;
Послушал бояр толстопузых:
Они, мол, богатыри, в обузу.
Они, мол, что палка о двух концах:
Сегодня послушны, а завтра — в отцах.
С ними всегда неспокойна жизнь —
Двумя руками за шапку держись.
Мягкая власть — слабая власть,
Быстро поможет шапке упасть.
Народу отец ты, а мы ему мать,
Нам ли опасность отчизне не знать.
И победила словесная слизь.
Богатыри кто куда разбрелись,
Ильюшу Муромца запёрли в подвал,
Чтобы там с крысами попировал.
Дверь каменюгой здоровой приперли
(Чтобы такой застрял в ихнем горле).
Камень он мог бы свернуть без труда, —
Из принципа не ушел никуда:
Обида ударила богатыря,
Служил он честно, да видно зря.
Только и сделал, что правду сказал,
Правду сказал — себя наказал.
Сказал, что есть хари в нашей стране,
Вонючей портянки вонючей вдвойне,
Которым бы деньги пошире рвануть,
Оглобли в чужие края повернуть.
Ильюшу и люди и Бог простит.
Пусть Русь охраняет, кто сладко льстит,
Кто может пушинку умело снять,
Для туалета бумажку помять.
Случилась беда. Кочевые народцы
С Киевской Русью пришли побороться.
Ратью ползут, земля копошится,
Кто с этой сворой сразится решится?
Главный Боярин сказал: «Не беда,
Сам я отправлюсь к хану тогда.
С силою он гад, а с хитростью — мы.
Ловятся в сети любые сомы.
Я перессорю их гадов шутя,
Головы тыквами полетят».
Свиту собрали, боярин смылся,
И никогда уже не воротился;
Маму забыл, родину, веру, —
Жжет теперь ихнему идолу серу,
Морда красна — кирпич кирпичом,
Стал у них самым большим толмачом.
Чинуши помельче, беду узря,
Не стали судьбу испытывать зря —
Построили заговор — князя свалить,
Князя свалить — себя обелить;
Ворота открыть, хана с хлебом встретить,
Измену затем доброй пьянкой отметить.
Как Володомир пресек эту блуду,
Знать я не знаю и врать вам не буду,
Жизнь стала хуже хреновины с перцем,
Киев бери и сдавай иноверцам.
Много ли надо? Блин, покорись,
Пред ясные очи Ильюши явись:
Так, мол, и так, — ошибочка вышла,
Твари смутили, в ухо им дышло;
Иди, мол, Илья, Киев спасай,
Черную силу под ноги бросай,
Больше тебя никогда не обижу,
Лучший ты друг, теперь только вижу.
Прости, дорогой, и вот что скажу,
Тебя я по княжески награжу»
Разве Владимир с повинной пойдет!
Альтернативы он не найдет?
Альтернатива — невдалеке,
Васька Бугай сидит в кабаке,
Силой дурной не уступит Илье,
Но утопает в зелёном-зелье.
Пойди-ка пропойцу уговори,
После и золотом задари.
Васька Бугай один дюж остался,
Всё потому что, как торф насосался:
Бочку спиртного один забутил,
В сон, в самый дальний уезд укатил.
Владимир пришел, видит картину —
Балдою крещенного в усмерть детину,
Колодой лежащего в луже ссанья,
С пастью раскрытой как полынья.
Князь ковырнул его в зад колошей:
«Васенька, друг мой, приятель хороший,
Встань, мое золотце, глазки протри,
Нечисть на стены лезет, смотри,
Ты мне оставлен надеждой один...»
Только напрасно будил господин.
Даже бы если пьянь оклемалась —
На опохмелье лишь сил и осталось.
Сел Володимир, подумал: «Кранты!
Остался Илья, подкузьмили скоты.
Придется унизиться иль умирать,
Надо из ямы его вынимать».
Катит к подвалу, а Муромец сам,
Не прибегая к иным чудесам,
Рученькой белой выставил дверь
И с укоризною смотрит теперь,
Бывшему другу гремит не тепло:
«Что, разлюбезный, видать припекло?
Льстивым дружкам знать бой не знаком,
Трудно выиграть языком?»
Взял он балду весом сто пуд,
Кою не сдвинуть толпище зануд,
Нечисть отпетую разогнал.
Всё, дорогие, на этом финал.
Царь батюшке под старость лет
Приспичило жениться.
В стране невест приличных нет —
Искали за границей.
И вот нашли ему одну
Известную особу,
И тонконогу и ладну,
Мужских сердец хворобу.
А та увидевши царя
Конечно, возмутилась:
«Куда такого упыря?
Во сне бы не приснилось!
Известно — царь!.. Того сего...
Но возрастом негоже.
Ну, я пошла бы за него —
Будь чуточку моложе».
Царь от печали плешь дерет —
Ах, до чего неистов!
И к трону своему зовет
Первейшего министра:
Министр отвечает так,
Без лишнего тумана:
— У нас в стране живет простак —
Вели найти Ивана.
Вели на площади разжечь
Костер, нагреть водицы.
И парня этого привлечь —
Пускай покипятится.
Как только сварится Иван,
Остудится бульончик;
В чан полезай тогда и сам,
И выйдешь, как бутончик -
Кудряв и розов без румян,
Впрямь— молодой повеса.
Тогда уж не откажет нам
Заморская принцесса.
И вот Ивана привезли
Прислужники лихие.
В котле играют пузыри,
Трещат дрова сухие.
Хватай его, кидай в котел —
Царя всесильна воля.
А он понес, а он попер,
Ханжою сердоболя:
«Ванюша, милый мой дружок!
Не хочешь ли жениться?
Ты должен прыгнуть в кипяток,
При этом не свариться.
Красавцем выйдешь из воды,
Женю не на страшиле.
Вот для того тебя сюды
Из дома приташшили.
Ну, что молчишь? Родимый лезь,
И выйдешь как конфетка —
Холопскую отмоешь честь.
Давай, смелее, детка».
Сие сказав царь замолчал.
Иван в ином аспекте,
Умом собравшись отвечал
На местном диалекте:
«Меня царь-батюшка, прости —
Я пятый год женатый.
Мне от холопской от чести
Не вымыться, однако.
Жена попалась, признаюсь,
Не хуже этой бани.
Раз десять думал — удавлюсь,
А то забарабанит.
Кого винить? О, небеса!
Никто не вел за ручку.
Ведь я нашел такую сам,
И получаю взбучку.
Спасибо за заботу вам,
Спешу остепениться.
А в кипяток ты прыгай сам —
Не хуже чем жениться».
Шёл Натахе Зуевой сорок первый год.
В их деревне Крюково расселили взвод.
Мужики все спилися много лет назад,
А тут сразу - тридцать семь трезвёхоньких молодых солдат.
А тут сразу - тридцать семь трезвёхоньких молодых солдат.
У Натахи Зуевой шесть лихих подруг -
В целом получается триста лет на круг.
Бабы все, как ягодки (пусть полно внучат)
Ой, соскучились по бою славному семеро девчат!
Ой, соскучились по бою славному семеро девчат!
Так судьбой назначено, чтобы в эти дни
В той деревне Крюково встретились они.
Все бойцы, что соколы, бравы и сильны,
Верны долгу своему высокому – выстоять должны!
Верны долгу своему высокому – выстоять должны!
Лейтенант измотанный прохрипел: «Вперед!
Ну, ещё, ребятушки, на один заход!»
И штыки горячие бьют не наугад.
«Эх, ещё б не помешало в помощь нам семеро солдат!
Эх, ещё б не помешало в помощь нам семеро солдат!»
В битве той неистовой жизнь не берегли,
С петухами первыми всё же полегли.
И в тумане утреннем, замерев лежат,
Кто в сенях, кто в бане, кто под лавкою, тридцать семь солдат.
Кто в сенях, кто в бане, кто под лавкою, тридцать семь солдат.
***
Будет плакать Зуева ночи напролет,
Вспоминая с бабами тот геройский взвод.
Залетели б, соколы, как-нибудь назад,
На подмогу прихватив с собой ещё семеро солдат!
На подмогу прихватив с собой ещё семеро солдат!
В плывущий автобус в раскрытые двери
На гребне потока июньских дождей
Впорхнула русалка - я в это поверил
И к ней устремился, толкая людей!
Чешуйчато-желтым хвостом уперевшись
Она улыбнулась, маня за собой...
И я, как пацан., как алкаш осовевший,
Рванул к ней, борясь с непослушной водой.
Вдруг свист тормозов, проржавевших от соли.
Удар лбом в стекло и я навзничь упал.
Что было со мной..? Я очнулся от боли,
Но пальцами крепко чешуйку держал..!
Переплюнуты Вертер и Анна Каренина,
Всё, что лично задумано – лично испытано:
Быть поэтом в эпоху иллюзий - болезненно,
И, по целому ряду причин – отвратительно.
Неуютное времечко с подлой оттяжкою,
Взяв его за вихры, как шкодливого клоуна,
Бьёт не мордой об стол, а об столик мордашкою –
В срач, где фантики, лужа вина , и наблёвано.
Чай, не радостно в нише меж рванью и снобами
С сердцем, в хлам иссечённым щербатыми строчками,
Чтоб не выглядеть быдлами и мозгоёбами
Развлекать респектабельный плебс смехуёчками.
Или – биться об створки сознанья закрытого,
Успокоясь на том, что добыто и нАлито:
Мол, потомки отчистят от пыли забытого,
Да прочтут, да поймут… Во им счастья привалит – то!
А покуда по сцене он скачет макакою,
Багровея на пакости яростней лакмуса –
Нечто вроде гибрида пророка с гулякою,
Плюс – жилетка, в которую можно поплакаться.
Будет время – на бюст его птица потянется,
А пока он родит в искромётной кромешности
Злую шутку о геях, не злую – о заднице,
И контрольный прикол – о дерьме и промежности.
Опять сижу я на вокзале,
Еще не скоро поезд мой,
Народу — все проходы залиты,
И дремлющих — приличный слой.
Мое пальто в подтеках ночи,
А брюки — бегемот жевал;
Я рельсы, шпалы не ворочал —
Вагонов полки обтирал.
А на меня глядит гражданка,
Наверно думает: «Ух, вор...»
Из глаз ее, как из берданки,
В меня срывается укор.
Я не злодей, я мирный малый,
Я не убью, не украду.
Мне б только сном прогнать усталость,
И быть с милицией в ладу.
О, как я буду благодарен —
Когда с вокзала не попрут,
О, как я буду благодарен,
Когда портфель мой не сопрут!
Портфель со мной — считай порядок,
Считай, дела не так плохи,
В нем стопка тоненьких тетрадок,
А в них не бомбы, а стихи.
Спешу я не на речку Вачу,
Чтоб мед и пиво — по усам.
Ищу удачу я, удачу;
Ищу таких же, как я сам.
* * *
Мы недавно из колодца
Вытащили полководца
Он нажрался до того,
Что не помнит ничего.
* * *
Взял Васька старого коня
«… смотри, зараза, у меня!»
И тот испортил борозду…
Что говорить там про…
* * *
Хлеба на столе ни крошки,
Видно станем есть опил.
Наконец - прошёл год Кошки,
Кролика год наступил.
На полу валялась свечка,
Догрызаю и её.
Эх, замолвил бы словечко
За меня кто, ё-моё!
* * *
Не куча дерма это,
А пьедестал для поэта.
Я ЗА МИР!
Неужели, неужели
(Как подумаю — дрожу).
Неужели, неужели
До конца не дослужу?
Дембель, дембель — это вроде
Дней обетованных,
Где ты ходишь, где ты бродишь,
Братец наш желанный?
И не верится, что где-то
Люди дремлют просто так,
Листики срывают с веток,
Пьют с чувихами коньяк.
А потом цветут в постели,
Подбирают сладости,
Ротных нет и их истерик,
И «штамповок» гадостей.
Пользы что от войн-секир?
Лично я — за прочный мир,
И за рас сближение,
За разоружение.
* * *
Пироги с повидлом!
Смачно на троих!
Это вам обрыдло.
Я любитель их.
* * *
Не ругайте молодёжь,
Это полная нудёжь,
В молодости нашей ралли
Мы похлеще вытворяли.
* * *
С коррупцией мы будем биться,
Начистим кулаком мурло.
«Душа обязана трудиться» -
Решило так политбюро.
* * *
Жить мы стали хорошо,
Всюду магазине.
Только вот купить на шо
При такой «корзине»?
* * *
Дед пошёл в лес по дрова,
Взял кисет для табака.
Бабка, как всегда права, -
Трётся дед у кабака.
* * *
Есть люди на большой планете –
Натурой из говна.
«Должны смеяться дети», ( 3 раза )
Когда идёт война.
* * *
Был наш Ильич сверх субтилен при даме,
Стопку налить не считал он за труд…
Вихри враждебные веют над нами,
Чёрные силы нас злобно гнетут.
* * *
В деревне «Выселки» у нас
Большая редкость – унитаз.
* * *
Пьяный муж – ужасно робкий;
Неизвестно почему.
По башке скаловородкай
Бей, всё по фигу ему.
* * *
Если в тёмной подворотне
Ты услышишь слабый писк.
Забеги и наворотят.
Вот он благородный риск.
* * *
Уничижительного тона не приемлю.
Живи, народ, не зря навозим землю.
* * *
Зажурчало рядом что-то,
Мы подумали – болото.
И откуда было знать –
Шеф за куст зашёл по…
* * *
В магазине взяли «банки»,
И наладили «рубанки».
Водкой обеспечены,
А рубать-то нечего.
* * *
Знал я одного йогу.
Где йога – там каприз:
Вместе с лаптем грыз он ногу,
Правда, не свою он грыз.
* * *
Вот шёл по улице кулак.
Увидел – золото с кулак.
Блестело под лучом оно.
Схватил в кулак … Фу, ты – г…
К РОТНОМУ СТАРШИНЕ
Старшина ты, старшина —
Золотые лычки,
Отучайся старшина
От дурной привычки.
Вот вернешься ты домой
И мундир забудешь,
Ты не будешь старшиной,
Рядовым ты будешь.
Станет старшиной жена.
Что ни фраза — с мата,
Будет нервы рвать она,
Как нам рвал когда-то.
* * *
Сентенция ещё вам для затравки.
Простите, коль покажется груба:
Большому кораблю большие плавки,
Большая чтоб не выпала труба.