В деревне Старые Лога
Не любят слово «кочерга», —
Звучит не очень сладко,
Другое дело — «лапка»!
Никто не скажет здесь «навоз»,
А скажет: «Удобрения воз».
Однако, «лапкой» лезут в печь
(Иначе хлеба не испечь),
Поля навозят с рвением
Коровьим удобрением.
Ну что на это, правда, скажешь?
Слова другие — суть все та же.
И не летчик, не зенитчик,
И не Горбачева зять,
О тебе, братан лимитчик,
Захотелось рассказать.
Жил ты где-то под Рязанью,
Как твои сестра и брат,
Но мечты тебя связали, —
Захотелось в стольный град.
Ясно, что Москва — не ряска,
Если посмотреть ладом,
Что ни вывеска, то сказка,
И хоромы, что ни дом.
В магазинах — все, что хочешь,
И сосиски, и коньяк,
Пивом горлышко промочишь,
Коль в кармане звяк да бряк.
Можешь Брежнева там встретить
(На плакате шесть на пять),
И плевком его отметишь,
Коль менты не доглядят.
Словом, сразу жми в контору,
Можешь даже и в стройтрест,
Документ неси, который
Даже ржавчина не ест.
Примут, примут — не пугайся,
(Но с пропиской — полный дым),
«С ломиком покувыркайся,
А потом и поглядим».
До шести встает лимитчик,
Темнота еще — вай-вай,
Не споласкивая личико
Забирается в трамвай.
Через пару остановок
Окунается в метро,
Обмануть при этом ловок
Автоматное нутро.
Сэкономил пять копеек,
Вот и весь властям ответ,
Лезет вновь в трамвай потеет,
Где не люди, а паштет;
А с трамвая на троллейбус,
На автобус петушком.
Словом, размотал он ребус:
В восемь прикатил пешком.
До шести копал траншею;
А длинющая-то — жуть...
Чуть умылся, вытер шею,
И давай — в обратный путь.
Был в общаге ровно в девять,
Булку хлеба съел, икнул
(Тут, признаться, не до девок),
Свой в подушку рог воткнул.
Не по нраву жизни скрежет?
Кости ломит — просто ой?..
«А тебя никто не держит,
Можешь уезжать домой».
Там давно черешня зреет, в бухте белый теплоход,
над волною чайка реет и акация цветёт,
скалки прячутся от шторма в ежевичные кусты,
там девчёнки в школьных формах непорочны и чисты,
чебуреки там вкуснее, крем-брюле и эскимо
и с годами не тускнеют Жан Татлян и Адамо,
так же, лучшая из женщин, ту что встретил я тогда,
удивительно прекрасна и как прежде молода,
там такое блин, такое ( так и хочется приврать ),
чистоту и цвет прибоя даже трудно передать,
это всё мой Севастополь, он мне снится сорок лет,
мой причал и мой акрополь, но меня, увы, там нет!
Каждый умный человек, или считающий себя таковым, обязан задуматься, чем раньше, тем лучше: "Вот, ведь я умру, и меня больше не будет… целую вечность. Но, если меня угнетает мысль о небытие, то почему я не испытываю такой же испуг при мысли о времени, когда меня ещё не было? Ибо небытие после смерти не может отличаться от небытия до рождения. Бесконечность прошла, прежде чем я родился, чем же я был всё это время?"
Так он (человек) должен подумать и на работу больше не ходить. На***. Пусть верблюды работают. Какой теперь смысл? Во имя чего должен работать умный, симпатичный (как он про себя думает) человек на Жирных Паразитов, когда встают такие проблемы. Что он может заработать в этой жизни? Экзему на руках, радикулит и рак желудка он может заработать. Мало? Некоторые умудряются к Сроку Дожития заработать ещё; смещение позвонков, геморрой, грыжу и язву, если, конечно, очень повезёт. Таких пассажиров фотографируют на стенд: «Лучшие люди», тонко намекая остальным - вы, мол, говно. Копии фотографий отправляют в Секретный Архив для секретных героев.
Ну, надо же хоть чему-то учиться в этой жизни… пока ещё живой.
Пусть всякую работу работают обыватели без фантазии, кои посредством просмотра сериалов по TV утеряли способность отделять реальность от своих мыслей о ней. Они (обыватели) устраиваются какими-то инженерами в гостиницу или трамвайное депо, сидят по подвалам и наблюдают за вентилем, чтобы тот вентиль никто не крутанул. А то были уже случаи.
За это Жирные Паразиты платят им по 25 тысяч рублей каждый месяц. Да. Они учились шесть лет – получали высшие образование (ходили в пивную «Ветерок», вместо лекций), чтобы сутками сидеть в подвале, и тупо следить за вентилем. Читать всякую Мудистику с картинками и смотреть телевизор категорически запрещено! На работу пришли или развлекаться? А на улице птички и солнышко, а может быть, и дождичек моросит, и пахнет мокрым асфальтом.
Каждый день в подвал спускается один из племени Жирных Паразитов (алкаш обдолбанный) со своей свитой (дауны и проститутки) и всенепременно кого-нибудь увольняет… для пущего порядка. Ему же нужно показать – кто тут Хозяин жизни!
После таких визитов обыватель думает: «Работаешь-работаешь, падла, как проклятый, а потом любовницу в Прагу вези! А она от мужа не хочет уходить, потому что у неё, видите ли - собака! А в Прагу на халяву она хочет… хер с ней, значит, с собакой. А, из Праги, через неделю, опять – в подвал! И ещё целый год сиди до отпуска! Да ёп-переёп!
И обыватель люто ненавидит этот подвал, этот вентиль, эти дежурства, любовницу с её собакой дристливой, Жирного Паразита, его свиту, кретинизм весь этот… но страшно боится, что уволят.
Человек с фантазией обязан быть выше сего. Он должен созерцать сие свысока, кокетливо оттопырив мизинчик. Его внимание всецело должна занимать козюля на конце мизинчика, каковую он задумчиво выковырял только что из собственного носа, а не поездки в Прагу с толстой дурой. Ужо он-то знает, что на Землю скоро вернутся инопланетяне и строго спросят:
- Вас зачем матери понаражали? Что б вы тут сидели по подвалам и за вентилем следили? За 25 тысяч рублей, ****ь, в месяц! Повесить! Моментально. Прямо в подвале – на вентиле. Без суда и следствия. Водить туда студентов из Сельскохозяйственной Академии им. Тимирязева и говорить: «Смотрите внимательно! Будете так работать – вас тоже повесят!»
И ещё они (инопланетяне) обязательно спросят:
- Кто накрутил в планете дырок? Кто озоновый слой изничтожил? Вы что же, твари, совсем страх потеряли? Кто у Михалкова посмел мигалку отобрать? Облить карасином!
И, вот, когда уже чиркнут спичкой, умный человек с фантазией должен подойти к главному инопланетянину, покраснеть, шаркнуть ножкой и спросить застенчиво:
- Ваше благородие… позвольте-с к ручке приложиться? Бесконечность прошла, пока я родился, чем же я был всё это время?
Город недомосквичей –
Реутов, Балашиха!
Звон бокалов и ключей.
Посмотрите! наши-то
В люди выбились. «Пади!» -
Вон с мигалкой дяденька!
А ты пашешь до зари
И в постельку, батенька!
А Москва горит огнём –
Холодно и ярко!
Строит тысячный в ней дом
Бывшая доярка!
Хлевы, стайки, конуры -
Новые квартиры.
Очень тесные дворы –
Тёплые сортиры.
И горят, как сто свечей,
Лампочки в подъезде!
Город полумосквичей!
Москвичи в отъезде!
Творим мы с Музою в решительном настрое -
Нетленку пишем, позабывши о покое…
Сюжет и рифмы прут, как танки под Смоленском.
Масштаб творения, поистине, вселенский...
Подход серьёзен. И старание громадно.
Шедевр готов. Он наших сил забрал изрядно.
Залил на сайт его, в приятном предвкушеньи.
Увы, но холодно воспринято творенье…
Да как же так? Не оценили труд блестящий!
Поэт ли я?!!! Иль ***плёт, так слепо льстящий
Своим художествам? О, боги, где же кружка!
Подавлен я. Готов гудеть на всю катушку…
Вот, захмелев, сижу один у монитора.
Один – поскольку не стерпел, увы, укора
Своей стремительно развеявшейся Музы.
Посмотрим мы ещё – кто для кого обуза…
Нетрезвый разум подаёт сигналы телу.
По клаве пальцами стуча остервенело,
Абсурдный текст я выдаю в хмельном угаре, -
Такого не было в моём репертуаре.
Сюжета нет, и слога нет, а вместо рифмы –
Сплошные выдуманы мною логарифмы…
Отдав все силы идиотской ахинее,
Я отрубился, не дождавшись апогея.
С утра, с тяжёлой головой, не похмеляясь,
На сайт я лезу, и заранее смущаюсь…
Чего вчера я накарябал там по-пьяни?
Уж лучше б тихо медитировал в нирване…
Залез на сайт. А там - глазам своим не верю, -
Там рукоплещут все моей ночной премьере!
Хвалебных отзывов взрываются фонтаны!
Рекорды рейтингов побил мой опус пьяный!
«Феноменально! Филигранно! Шедеврально!», -
Шлют дифирамбы отовсюду мне повально.
И сивый бред мой разобрали на цитаты.
Спешат издатели вручить мне предоплаты…
P.S.
Серьёзный труд, увы, не вызвал интереса.
А пьяный опус восхваляет даже пресса.
Я ситуации такой не понимаю…
Что делать дальше мне? Творить, не просыхая?
Не искусство, не наука;
Брат родной земных злодейств —
Препротивнейшая штука
Этот самый полтергейст.
Ты заходишь, как сиротка,
Проскользнуть тихонько чтоб,
А навстречу сковородка
Угодить желает в лоб.
Да куда там со смекалкой,
Дабы избежать всех драм;
А тебе по шее скалкой,
Тряпкой, тряпкой по шарам.
Под кровать летишь, как чайка,
Чудом протащив живот;
По крестцу тебе «лентяйкой»:
«Вылезай, блудливый кот!
Где опять болтался сутки?
Красноглазый крокодил!
Собирай немедля шмотки
И ползи туда, где пил...»
Да не пил ты, вот в чем дело,
И с красоткой не крутил,
Просто ты детали делал,
Сверхурочно молотил.
Не поймет, хоть вой сиреной,
Хоть ори свиньей в мешке, —
Вот тебя как вдохновенно
Полтергейстят по башке.
Ты лежишь не шевеляся,
Как упавший самолет,
А твоя бушует... Тася,
Оправдаться не дает.
Элита, будь проклята эта элита,
В любом государстве из спеси отлита.
Элита печется о бедном народе,
На ней модный галстук и брюки по моде,
Пенсне золотое, лаве в кошельке,
Всегда говорит на одном языке.
Элита элите не выклюет очи.
Одной национальности быть она хочет.
А бедный ютится в границах участка
И спирт принимает порой за лекарство,
И, как Минотавру на острове Крит,
Он платит налог и разбойный кредит.
Бедняк он земляк, а элита воздушна,
Чуть что за бугор упорхнет равнодушно…
------
Народ за собою повел предводитель,
С мечтой о народной, о честной элите.
Элита из Лита, фуфло из ИФЛИ
Предали, продали и перевели…
В одну грузинскую деревню приехала делегация из Японии.
Председатель колхоза принимающей стороны был мужик весьма представительный — весом в 150 кг и 2 метра ростом, ну и, как положено, заросший от головы до пят — ни дать, ни взять великан из сказки про японских самураев.
В вечер расставания грузинская сторона, как положено, выкатила бочку вина и поросенка. Председатель сидел во главе стола, вместо бокала он использовал вазу для фруктов литра на 2, а поросенка ел (очень важный момент!) следующим образом — посыпал солью и отламывал большой ломоть мяса (как в старину на больших пирах).
В один прекрасный момент маленький японец, что восседал в непосредственной близости, пролил себе на брюки вино, а председатель, не долго думая, посыпал солью, дабы пятно было легко отстирать...
...На брюках японца тотчас расплылось дополнительное пятно...
История с некоторыми поправками из недр инета - автор мне не известен...
Она вошла в мой дом как-будто фея,
Сняла перчатки, подняла вуаль:
"А вы тот самый Ники Малафеев?"
Ваще-то Колькой батя называл.
"Вы в Интернете дали мне свой адрес."
Вот это пьяный был вчера, ****ец!
Пришлось на роже делать типа радость:
"Ну, проходите, будем есть бизе..."
Лежала с днюхи пачка этой дряни.
Четвертый месяц выкинуть мне в лом.
"А ничего, что я пришла так рано?
Боялась, не найду я вдруг Ваш дом."
И вот сидим на кухне мы при свечках.
Наколотил бизе я утюгом.
"Какой сегодня чудный милый вечер!!!
А Вы читали лирику Гюго?"
"Так это, вроде он был романистом..."
"Хотите, почитаю? Есть крюшон?"
Мы намахнули водочки по триста.
Мне тоже стало очень хорошо.
Она сидела на моих коленях.
Её французкий я не понимал.
Потом была Ахматова, Есенин...
По НТВ же шел четвертьфинал!
И вскоре мы рычали с ней от страсти.
Забил я ей не меньше, чем Кака.
Она была прикольная от счастья,
Хотя и сумасшедшая слегка.
Пока она лениво одевалась,
Пустых бутылок я занес ведро
С балкона: "Тут недолго до вокзала,
Там сдашь в ларьке- и хватит на метро."
"О, боже, ну какая же я дура!
Зачем мне нужен этот мезальянс?"
"Не надо обзываться бескультурно,
Ведь я, похоже, твой последний шанс!"
Загадочной была ее улыбка...
О, как же собирать мне нелегко
Девятый день разбитые бутылки
В пяти местах поломанной рукой.
Дорогая раскладушка-
Лет студенческих подружка,
Без матраца и подушки,
Под одною простынёй,
Но с мечтой об одеяле.
Позабыть смогу едва- ли,
Как с тобой надолго стали
Мы практически роднёй.
Нам бывало вместе мило,
Ты мне столько снов дарила,
А к утру давала силы
«Рот» будильнику заткнуть.
Натерпелась та, бедняжка,
На брезентовой растяжке
Изучал не по бумажке
Я утех любовных суть.
А случалось, раскладушка,
Ты бывала непослушна
И порою словно шлюшка
Ты ходила по рукам.
Иногда про- между прочим
Ты была станком рабочим
Позволяла скрасить ночи
Посторонним мужикам.
Ту тебе прощаю шалость,
Хоть при этом ты ломалась,
Но обычно возвращалась
А я вновь чинил тебя.
Где теперь ты, моё ложе,
Что любых перин дороже?
Были мы тогда моложе,
Веря всем и всех любя.
Возрождение источников чистой воды,
Как сладостен миг старого рок-н-ролла.
Бродячий оркестр восходящей луны.
Мелодий двух братьев чудесная школа!
***
С Джоном Мэри танцует сложные па,
Гордым взглядом на Тома смотря,
Вновь вокруг оркестра бушует толпа,
"Good rock'and'roll" кричат все не зря!
***
Этот ансамбль, упавший с небес,
Ностальгией старых времён.
Нам снится будто Элвис воскрес,
Крича исступлённо: - Come on!
***
Как сладостен миг забытых мелодий.
Как будто прерией скачет ковбой.
А стук поливов гитарных рапсодий,
Как звук родника с чистейшей водой!
ЗЫ:
Братьям Форгетти и их старому доброму рок-н-роллу,
в катренах использованы названия песен:
“Around the band”, “Bad Moon rising”, “Travelling band”,
“Proud Mary”, “It came out of the sky”
и собственное имя группы.
Печаль моя светла, возвышенна немного,
Креветками под ёрш теснится тихо грудь,
Прекрасная пора восславить чистым слогом
Шестую часть земли с названьем кратким Русь.
Кудрявые луга, бескрайние просторы
И неба синеву сумела ты вместить.
Ещё в запасе звон - малиновый который -
С родимой стариной связующая нить.
Я поле воспою, а в поле тракториста,
И стоны журавлей, и утренний туман,
Кому тоски моей возвышенной и чистой
Постигнуть не дано - тот подлый бусурман.
Мой стих вберёт в себя любовь к родным осинам
(Плевать, что от рябин я их не отличу)
Россия, я пришёл! Я твой второй мессия.
Возьми меня в эспе, иначе закричу.
КАКАЯ ЛОГИКА ЛУЧШЕ - МУЖСКАЯ ИЛИ ЖЕНСКАЯ?
Быть может, станешь ты сердита,
Но мыслью я нырну на дно...
И, если взять гермафродита,
То будет самое оно!
ЧТО ЛУЧШЕ - НОСОМ В ПЯТКУ ИЛИ ПЯТКОЙ В НОС?
Здесь явно в лидерах нога,
А нос несчастный будет всмятку.
И лучше пяткой в нос врага,
Чем нос - во вражескую пятку!
ПОЧЕМУ ЛЮДИ ПОРТЯТ ДРУГ ДРУГУ ЖИЗНЬ?
Не стану вякать про культуру,
Вопрос глубинный,и весьма...
Друг другу портим жизнь и сдуру,
И от излишнего ума!