На златом крыльце сидели:
Краб, не евший две недели,
Три медузы в новых ботах,
Угорь, грустный отчего-то,
Рыбка-клоун, рыбка-еж...
Всех, пожалуй, не сочтешь.
C елки в страхе смотрят белки:
Прыгнуть вниз? Пожалуй, мелко.
Бросить рыбкам червяка?
Или придержать пока?
Вдруг наверх всползет мурена,
Червячка ей вместо гренок
Можно будет предложить...
А тем временем ужи
Из кустов рояль достали,
Цвета закаленной стали.
-Начинаем летний бал:
Заявляет лещ-амбал.
Рвется музыка на волю,
В пляс пошла, забыв о соли,
Сельдь, жирна как на подбор,
-Поцелуй меня в пробор, -
Просит линь плотвичку нагло,
Та его как двинет в жабру!
Ерш орет: За наших дам
Всем иголками задам!
Полосатая акула
Подгрызает ножку стула,
На который старый скат
Сел и смотрит на закат.
Беспардонные кальмары
Раздают вокруг удары,
В клочья рвут спинной плавник,
Если в суть их просьб не вник.
И, как будто конфетти,
Чешуя вокруг летит.
Бал гремит, крыльцо сломали,
Вот тебе эпоха Кали.
Эрекция ,Эмбарго ,Экзамен ,Эшелон
Без первого словечка ты вылетел бы вон
Но ты прошёл Экзамен и сдал его на - пять-
ПоэтомуЭмбарго не буду налагать
А сядем поскорее в наш скорый Эшелон
В страну Эротоманию осилим марафон
Там поедим Эклеры и выпьем Элексир
И растворим в Эротике наш непогасший пыл
Совсем не ведал Эрос не думал он тогда
Что все его Эпохи прославят навсегда
...Устроют Экзекуцию мне господа-поЭты
Другое мне не пишется,а только лишь про ЭТО
В небе зарево горело,
От чернобыльских пейзажей
Ежик мчался одурело
И дорогу пачкал сажей,
Слезы лил, вздыхая шумно,
Колобком катился тучным,
Лоб покатый хмурил умно,
Только не было колючек,
Их обгрызла лучевая,
Шкурка в трещинах кровавых.
По обочинам, зевая,
Пузырями вспухла лава.
Жалок ежик черно-белый,
Нет души - не примет бездна,
Стая ангелов запела
Над страдальцем безвозмездно.
Так катись звездой полынной
По растерзанной дороге,
Зверь несчастный и невинный,
Бесколючий и безрогий.
Растекайся едким паром
По космическим спиралям,
Мир, растраченный задаром,
Мир, который мы сломали.
Так на даче отрадно!
Под вечер уже:
Катит солнце обратно,
Свой блин по меже.
В предвкушении ночи,
Нахальный комар,
Шприц, с усердием точит,
Замышляя кошмар.
Веет мертвой, прохладой.
Липкой кровью налит,
Солнца эллипс, лампадой,
Над погостом висит.
Руки цепкие, тянут
Злые тени ко мне.
Скоро, в темени канут
Все, у ночи на дне..
И когда день сомлеет -
Ночь свой кофе прольет.
Страх умом завладеет,
Ужас тело скуёт.
Вурдалак из могилы
Поднимется в рост.
Ради свежей поживы,
Покинет погост.
Так прикольно на даче
Бояться вдвоём!
Вой, заслышав собачий,
Мы ставни запрем.
Дверь на ключ и быстрее
Бегом на чердак,
Нож, схватив, поострее -
Вот это, нештяк!
Храбрость жидкую лихо
Из бутылки нальем.
И пока в доме тихо,
По стакану махнем.
В керосиновом свете,
Мелом, вычертив круг.
Оборона в дуэте -
Приятный досуг!
И прижавшись, друг к другу
Чтоб не дрожать.
В жилы, храбрость по кругу
Закончим вливать.
И совсем уж не страшно
И мрак уж не мрак.
На порог мы отважно -
Берегись вурдалак!
Командир гвардейского мотострекового полка полковник Папахин проснулся, хотя это скорее походило не на пробуждение ото сна, а на выход из глубокого и продолжительного обморока. Не то чтобы подобное состояние сопровождало его впервые, но в этот раз он чувствовал себя как-то по особенному отвратительно. Комполка изо всех сил попытался позвать своего адъютанта лейтенанта Матрёхина, но из раскалённой гортани вырвалось лишь сипение с утробным присвистом.
- Я здесь товарищ полковник, здесь я, ждал пока проснётесь. Вот, выпейте сразу сто пятьдесят и соком томатным продавите. Надо, товарищ комполка, надо, а то ведь мотор не сдюжит, столько приговорили вчера, деревня отдыхает. А-то ж такое тут твориться, страшное дело. Что будет теперь только Бог и Главнокомандующий знают.Вот сейчас поправитесь, товарищ командир полка, тогда всё доложу, как положено по уству, а сейчас давай-давайте, Фёдор Иванович.
Папахин тяжело и часто дыша попытался приподняться, но безуспешно. Тогда лейтенант, уже отработанным приёмом помог полковнику сесть и, не давая ему возможности залечь обратно, ловко влил в него две трети стакана ледяной водки и уже в следующую секунду после этой процедуры, комполка запивал горькую соком из помидоров. Ещё через пять минут в зрачках полковника затеплились искорки жизни, через щетину на щеках стал пробиваться красноватый оттенок, а пальцы правой руки задвигались, заскучав по сигарете.
- Дай закурить, Матрёхин.
- Фёдор Иванович, может попозже, замутит.
- Ладно, повременю. Так, лейтенант, давай докладывай что происходит, много ль набедакурили вчера за день? Чем занят личный состав, где начштаба?
- С чего начать, товарищ командир полка, с плохого или с очень плохого?
- Вот ведь, вашу-глашу, умеете порадывать командира. А что, хорошего докладывать нечего что ли?
- Виноват, нечего.
Полковник почесал подбородок, шмыгнул носом и, прищурившись посмотрел адъютанту в глаза.
- Знать погуляли-то всерьёз. Точно?
- Не то слово, Фёдор Иванович, виноват, товарищ полковник.
- Ладно, хрен с тобой, давай с плохого.
- Ротный Зубов пытался застрелиться.
- Что значит пытался?
- Так точно, хотел застрелиться, но у него после вчерашнего аппокалипсиса не только руки, но и голова дрожит, как осиновый лист на ветру.
Папахин с минуту сидел молча, потом нахмурился и глянул на стакан.
- Наливай!
- Потинничек, да?
- Я те дам полтинничек!
Матрёхин пожал плечами, налил в стакан сто грамм и, вытянув из пачки сигарету, протянул командиру.
Фёдор Иванович, что называется махнул сотку, закурил, в течение минуты бубнил что-то нечленораздельное себе под нос и, вдруг грозно уставился на своего адьютанта.
Ну и какого ляда он стрелялся?! Это что за демократию в полку развели?! Стреляются, понимаешь, кому когда вздумается! Я что, команду давал стреляться?! Так, ладно! Что мы имеем в результате?
- Ранение, товарищ полковник!
- Так он жив? Во, долбанный боёк, застрелиться и то не могут, воины! Ну, ранение тяжёлое?
- Видите ли, товарищ полк...
- Матрёхин! Я тебя спросил, хренли ты мне тут видете ли- не видете ли! Отвечай!
- Не очень.
- Куда ранен? Отвечай как есть, щучий потрох!
- В ягодицу, товарищ комполка.
- Кудаааа!?
- Ну, в как её, в эту, в попу, товарищ...
- Что!!! Нет, это не армия, вашу Глашу, это дом моделей какой-то, со всеми , понимаешь, мужеложескими последствиями, мать вашу! Запомни Матрёхин! У русского офицера не может быть никаких поп! Попы и ягодицы бывают только у женщин и п***расов! Уяснил?! У русского офицера может быть только ж..а, живот, руки и ноги, всё!!! Ноги чтобы бежать в атаку, руки чтобы рыть окопы, стрелять и отдавать честь старшему по званию, живот чтобы не жалеть его в священном деле защиты отечества от врага и ж..а чтобы подвергаться наказаниям за херовую службу, например, для сидения на гауптвахте! Во, дожили! Стреляются и то через ж..у!!! Позор!!!
- Так, товарищ полковник. Он метил-то в голову.
Опухшие и красные глаза комполка посмотрели Матрёхину на голову, потом на задницу и снова на голову.
- Гвардии лейтенант, опираясь на основы человеческой анатомии такое невозможно, то есть возможно, но только в случае, если у него ж..а вместо головы.
- Нееет, товарищ полковник, он же не в свою попал, не свою, я ж докладываю.
- Что значит не в свою?! Это как получается?! Человек целится себе самому в голову, стреляет, как ты выражаешься в ягодицу, а попадает в ж..у, причём в чужую! Нонсенс, лейтенант Матрёхин, нонсенс!
- У него, товарищ полковник в последний момент рука дрогнула и выстрел пришёлся мимо его головы в сторону окна.
- Ни хрена не понимаю тебя!
- Да, в сторону окна. А возле него, ну, возле окна, наш Молчи-Молчи поставил друг на дружку два табурета, залез на них и стал плакат прибивать к стене. Вот пуля ему, виноват, в ж..у и попала. Да вот, он плакат-то на полу так и валяется.
- Ахаха, во-ё, достучался, твою нюсю! Говорил я ему козлу, будешь так рубиться перед комдивом, наживёшь на свою задницу неприятностей! Вот это толково! Слышь лейтенант, это он теперь у нас, в ж..у раненный! Так ему и надо дятлу лупоглазому! Эх, есть справедливость на свете! Ну и где этот м....звон?
- В лазарете, товарищ командир полка!
- Ну-ну, пулю вынают, хехе, вот пусть подольше поковыряют, чтоб его до макушки пробрало. И чтоб никакого наркоза! Наживую, пасатижами пусть достают.
Полковник посмотрел на недоприбитый в стене плакат и перевёл взгляд на Матрёхина.
- Во брат как! Учиться военному делу настоящим образом. А вы по особистам шмаляете. Но толково, толково. Ну, а ты говоришь новость плохая. Отпишимся, лейтенант. Не в первой!
- Никак нет, товарищ гвардии полковник, не отпишемся. Вчера такого начудотворили, что сегодня лучше было бы оказаться на месте нашего в ж..у раненного.
- Во как? Ну, тогда докладывай с самого начала.
(продолжение)
Сами к зеркалу пойдите,
На себя-то поглядите.
На всю голову плешина,
Ну и что, ведь ты мужчина,
И живот от подбородка
И в мечтах одна лишь водка.
Рост достиг прекрасной метки
Замерял то с табуретки.
Так, пройдёмся по анкетке:
Тонкий юмор, чёткий, меткий.
Прошу простить за пошлость эту,
Клянусь , списала я с анкеты.
Ну не буду долго мучить.
Пора сей афоризм озвучить.
Мудрецы напрасно жили.
Вот вам девиз : чтоб «Х» стоял и деньги были.
Какая свежесть и харизма,
И сколько чувств и романтизма.
На этот клич со всех концов
Пошлют красавицы гонцов.
А сами встанут по утру
Прочтя такую вот муру,
И вспоминая чью-то мать,
Поедут очередь занять.
А там толпа уж у крыльца
Все ждут заветного кольца.
А девицы все белокуры.
Стройны и тонкие натуры.
Напрасно время не теряют,
Они поэзию читают.
Вот Байрон, вот Омар Хайям
И знают где хорей, где ямб.
А труженицы встали в ряд
И стали дворик подметать.
Ох, как же им не жалко ножки.
В саду метут они дорожки.
В тени под стройным кипарисом
Расположилися актрисы
В руках вязанье и шитьё,
А вышивка, куда там крестик,
Не вышивка, а просто песня.
Всё в стиле « Моно Рококо».
А поэтессы, нам бы так бы -
Слагают дружно дифирамбы.
Не описать, что там творилось,
Ну, наконец, дверь отворилась.
Все пали ниц, вот сам маркиз
Танцует медленный стриптиз
Ну, до чего ж красив, хорош,
Такого больше не найдёшь.
В трусах семейных прям со сна,
Трещит головка с будуна,
Блестит вино на дне бутылки,
В носках зияют по две дырки.
Взъерошил плешь на голове:
«Ну, чё припёрлися ко мне?»
А взгляд орлиный, голос зычен,
К такому он давно привычен:
«Кто смел, нарушить мой покой?!
А не пошли бы вы …. домой»
Сорвал с беседки нервно тент.
В рядах: « Он может импотент»
Ряды немножко поредели,
Раздался клич, чтоб ни галдели
Танцуя танец живота,
К нему приблизилася та,
За что не жаль отдать пол мира
В придачу дачу и квартиру:
« Маркиз взгляните на меня,
Без вас прожить не в силах дня.
Не пью вино и не курю,
На иностранном говорю.
Я не ругаюсь даже матом,
Не хочешь мужем, будь мне братом.
О, Господи, нет больше сил,
Исполню всё, чтоб не просил».
Маркиз животик почесал,
За ушком ей пощекотал:
« Ну ладно мозги не морочь
с тобою проведу я ночь.
А вы пошли от сюда прочь,
и хватит пойло тут толочь».
……..
Не нравится моя карикатура?
Писала точно я с натуры.
Ну, чуть приврала я, насчёт девиц,
Что падали перед маркизом ниц.
Как часто нам встречаются маркизы-
Сам есть - ничто, зато запросы и капризы.
Мы же бабы - ДУРЫ!!!!
Хотя и тонкие натуры.
Осязанье, обонянье, зренье, слух и вкус
дал Господь для ощущенья мира мне,
ну а хитрый сатана, вводя меня в искус,
вплёл шестое чувство – лишку в портмоне.
***
Роза снова не дала
Не дала, а жалко
Лучше б Астрою была
Или же Фиалкой
Да к тому ж, еще беда
Грезится «клубничка»
Но не даст мне никогда
Металистка Вичка
Валя щурит левый глаз
Брови хмурит люто
Сразу видно, что не даст
Даже за валюту
Хоть пока еще горазд
Подобраться к Ане
Но боюсь и та, не даст
Даже с пивом в бане
И напрасно, целый год
Восхищаюсь Олей
Даже пИсать не пойдет
Оля со мной в поле
Я красавицам не люб
ПлАчу в поле чистом
Запишусь, наверно в клуб
К братьям онанистам
Сегодня отмечали на работе день рождения Максима
Не забыли также и про День Победы. В гости пришли наши заводские подруги, и я сочинил им этот похабненький стишок. При этом сказал, что персонажи вымышлены и всякие совпадения случайны. Но на самом деле все поняли про кого идет речь. Например металистка Вика – контролер ОТК цеха первичной обработки металлопродукции
Через пустыни Сирии,
А может быть, Алжирии,
Соседних ли окрестностей, где засухе простор,
Держал дорогу Сэмюэл,
И вёз пророка Кэмюэл,
С гримасой недовольною угрюмый дромадёр.
Животное мятежное,
Он вёл себя невежливо:
На землю скинул груз; покой пустыни огласил
И воплями, и визгами,
И с целью явно низкою
Он шею в кольца скручивал, лягался, что есть сил.
Тут молвил кроткий Сэмюэл:
"Тебе бы всыпать, Кэмюэл,
А я тебя, мошенника, оберегал, любя.
Ты, образец коварности,
Не знаешь благодарности.
Хотел бы знать я, что за муха тяпнула тебя".
Ему ответил Кэмюэл:
"Я понимаю, Сэмюэл,
Что я подлец, и что урод - прости меня, пророк.
Но это одиночество!
И никакого общества!
А были б здесь товарищи, я б не был одинок".
"Ага", - пророк с улыбкою,
Лукавою и зыбкою:
"Тебе нужна компания? Я вижу. Ну, раз так,
Мы сотворим компанию
Тебе со всем старанием.
А ну-ка, быстро"! И рукой волшебной сделал знак.
И надо же! Из воздуха
Нелепый слепок образа,
А именно, верблюдицы, по волшебству возник.
Вполне анатомический,
Был вид её комический,
То есть верблюда нашего точнёхонький двойник.
На чудное видение
Глазея в потрясении,
Нашёл её верблюд - большой знаток прекрасных дам -
Смешной до невозможности.
И по неосторожности
Так ухмыльнулся, что порвал губу напополам.
Из-за верблюда вредного
Его потомки бедные
Живут с губой разорванной - им нет судьбы иной.
И это вот явление
Тому предупреждение,
Кто злобно и безнравственно смеётся над женой.
***
The Legend Of The First Cam-u-el: An Arabian Apologue
by Arthur Guiterman
Across the sands of Syria,
Or possibly Algeria,
Or some benighted neighborhood of barrenness and drouth,
There came the Prophet Samu-u-el
Upon the Only Cam-u-el –
A bumpy, grumpy Quadruped of discontented mouth.
The atmosphere was glutinous;
The Cam-u-el was mutinous;
He dumped the pack from off his back; with
Horrid grunts and squeals
He made the desert hideous;
With strategy perfidious
He tied his neck in curlicues, he kicked his paddy heals.
Then quoth the gentle Sam-u-el,
“You rogue, I ought to lam you well!
Though zealously I’ve shielded you from every
grief and woe,
It seems, to voice a platitude,
You haven’t any gratitude.
I’d like to hear what cause you have for doing
thus and so!”
To him replied the Cam-u-el,
“I beg your pardon, Sam-u-el,
I know that I’m a Reprobate, I know that I’m a
Freak;
But, oh! This utter loneliness!
My too-distinguished Onliness!
Were there but other Cam-u-els I wouldn’t be
unique.”
The Prophet beamed beguilingly.
“Aha,” he answered, smilingly,
“You feel the need of company? I clearly under-
stand.
We’ll speedily create for you
The corresponding made for you –
Ho! Presto, change-o, dinglebat!” – he waved a
potent hand,
And lo! From out Vacuity
A second Incongruity,
To wit, a Lady Cam-u-el was born through magic
art.
Her structure anatomical,
Her form and face were comical;
She was, in short, a Cam-u-el, the other’s counter-
part.
As Spaniards gaze on Aragon,
Upon that Female Paragon
So gazed the Prophet’s Cam-u-el, that primal
Desert Ship.
A connoisseur meticulous,
He found her that ridiculous
He grinned from ear to auricle until he split his lip!
Because of his temerity
That Cam-u-el’s posterity
Must wear divided upper lips through all their
solemn lives!
A prodigy astonishing
Reproachfully admonishing
Those wicked, heartless married men who ridicule their wives.