Нет, не ветром надуло,
Это ветру никак!
Это ставит Радулов
Восклицательный знак!
Он защиту по краю
Прошивает насквозь
И победную шайбу
Забивает, как гвоздь.
Он умеет, как надо.
Он на это мастак.
Извиняйте, Канада,
Если что-то не так!
Между первой (с закуской)
И желанной второй,
По традиции русской,
Перерыв небольшой.
А на тему трехлетья –
Тут такая деталь:
Не мешала б и третья
Золотая медаль!
Мы споем и попляшем,
Как обычай велит.
Бог сегодня на нашем
Языке говорит.
Ну, по крайней, по мере,
Кто Его протеже,
Мы с тобою проверим
Через годик уже.
Помилуйте,зачем слова,
Зачем сомненья и упрёки,
Когда в тумане голова
И страсть,как полдень на Востоке.
Водой лишь можно ступу мыть,
Взбивать бессмысленно ,не стоит...
Пора уже глаза открыть,
Принять всё то,что беспокоит.
И отпустить души коней,
Все двери распахнув на волю,
Глазами Мир глотками пей,
И хватит сыпать раны солью.
На все страданья по табу,
И по замку на угрызенья,
Лишь волки воют на Луну
И то скорей от восхищенья.
Жена заходит в дом, а муж
Кричит, трясясь от злости:
Ну, где пила? Извёлся уж! -
Да, у соседа Кости... -
Ну, а зачем дала ему? -
Насупил грозно брови.
Он попросил - и, вот жену
Ждёт приговор суровый:
Иди обратно и верни,
Пилить мне очень надо -
Ох, дорогой мой, извини,
Помочь тебе я рада!
К перемене длинной
Желудок пустой.
Пирожки горячие!
Пирожки с капустой!
С рисом, с луком, с яйцами,
С творогом, картошкой!
Не помеха танцам -
Откуси немножко!
Хором девки сытые
Голосят заманчиво.
Термосы набитые,
А там - всяка всячина!
Нагоняет аппетит
Уличная выпечка.
Только я не лыком шит, –
С чем сравнить? Есть выучка!
Отчий дом порадует
Пирожками матушки,
А деревня славится
Пирожками бабушки!
Так-то! С рынка на урок
Я спешу с ребятами,
Доедая пирожок.
Лучшие - с “котятами”!*
Американцы обожают судиться по пустякам и иногда выигрывают большие деньги.
Он вошёл в номер гостиницы, "Кавказ" с открытой бутылкой "Нарзана".Пить нарзан из бутылки в Кисловодске мог только полный идиот.Там пьют из персональных кружек-поилок строго по часам сульфатный или доломитный,да ещё определённой температуры."Семён-скорняк из Минска,по курсовке,как ветеран ВОВ представился он и спросил :"Как думаешь,откуда я недавно вернулся?" "Даже не могу себе представить." "У сына был в Америке,двенадцать лет,как уехал,внуку-одинадцать!"Он посмотрел на меня,ожидая реакции и не дождавшись продолжил : "Сын из Бостона приехал,встретил в аэропорту Нью-Йорка и повёз на Брайтон Бич".Там тебе папа будет лучше : мы целый день на работе,внук -в школе,а здесь много наших,поселишься у Фиры,но нужно говорить,что ты её племянник (муниципальное жильё сдавать нельзя),набил холодильник продуктами и уехал.Утром вышел на улицу и почти сразу встретил Соню,соседку по даче под Минском."Семён,ты тоже здесь?Нет,а как у тебя с простатой?"Не знаю,так давай проверим.Дорого наверное?По страховке-бесплатно! Но у меня нет страховки!Пойдёшь по моей.В соседнем госпитале Аркадий работает,наш человек из пятой поликлинники,а в регистратуре чёрная сидит,они в наших фамилиях не разбираются.Всё прошло на удивление гладко.Сестра постучала по компу,выдала квиток и вот я-в кабинете.Кафель,никель,лампы.Положили на стол,опутали проводами и на экране засветилась вся моя требуха,причём нарезанная,как ветчина в супермаркете.Аркадий с гордостью демонстрировал достижения американской медицины.С простатой всё оказалось в порядке.Давай заодно печёнку посмотрим и стал наклонять стол.
Со страшным грохотом я полетел на пол обрывая провода и по пути заехав ногой в экран :ассистент плохо закрепил манжеты.Все засуетились,разбитую коленку-пластырем.Я ощупал себя : вроде цел и вспомнив,что читал в газетах,небрежно спросил : "Где тут у вас в суд подают за причинение ущерба?" Деньги всегда нужны!"Здесь -рядом"-ответил Аркадий, но не забудь написать в иске, что ты пришёл лечить простату по женской страховке! Разбогатеть не удалось, а так всё отлично.В пятницу приехал сын, повёз в Бостон на денёк : свой дом, мастерская, шикарная машина, правда внук уткнулся в компьютер и по-русски не говорит.Вечером вернулись.
Всё отлично,замечательно в Америке! "Семён"-спросил я, а тебе что нибудь не понравилось у них?" Нет-всё понравилось !
А мне не понравилось, что у сына не нашлось комнаты для старого отца в этом большом доме. "Ты-прав"-сказал Семён, понурив голову.
И вот в очередной раз наступило время, когда застарелый холостяк Шишкин почувствовал, что больше не может без женщины. Шишкин вышел на угол улицы, где в их небольшом городке обычно тусовались ночные бабочки.
Под одним из пока еще неразбитых фонарей переминалась с ноги на ногу кучка вызывающе одетых девиц.
- Развлечься желаем? – подкатила к нему грубо накрашенная «мамка». – Кого желаете: блондинку, шатенку, брюнетку?
- Мне масть по фигу. Желательно такую, чтобы была на все готова, все умела, и чтобы была поздоровее. Причем, на всю ночь.
- Ух ты! – уважительно хмыкнула «мамка». – Не перевелись еще мужики.
Домой к себе Шишкин привел крупную широкоплечую девицу с грубыми, даже на вид шершавыми руками – видимо, приехала в город «на заработки» из ближайшей деревни. Ее звали Груша.
Как только они вошли в квартиру, Шишкин замкнул дверь, а ключ спрятал в карман.
- Ну, Груша, за работу, - сказал он, проводя девицу в свою холостяцкую двушку.
Груша огляделась и ахнула:
-Божечка ты мой, это что за сарай? Нет, я в таких условиях работать не могу! Я девушка аккуратная.
- А ты думаешь, я тебя зачем выкупил на всю ночь? – хмыкнул Шишкин. – Вот твой фронт работ.
И он провел Грушу по своим «апартаментам». Полы во всех комнатах были затоптаны, как будто через квартиру Шишкина прогнали стадо слонов. В кухонной раковине чуть не под потолок высилась грязная засохшая посуда. Вся ванная била забита нестиранным бельем и рубашками.
Груша обессилено села на стул, прямо на газетку с какой-то закуской, и заплакала:
- Дяденька, может все же в постельку, а? Я ласковая!
-Не-а, для этого дела у меня есть бесплатная подружка, - отрицательно помотал головой Шишкин. – Только ленивая, зараза. Еще больше, чем я. Так что давай-ка, Груша, отрабатывай свой гонорар. А я пока сосну…
- Может, лучше я сосну, а? – с надеждой спросила Груша.
Но Шишкин, упав на свой продавленный холостяцкий диван, уже безмятежно свистел носом...
Я и еще восемь бойцов в составе очередного наряда ночью чистили на солдатской кухне картошку. Бак с очистками периодически выносили за кухню и опорожняли прямо на землю. Утром их должны были увезти в подсобное хозяйство на корм свиньям. Но очистки привлекли чье-то внимание уже этой ночью. В желтом свете, льющемся из фонаря на столбе, появилась крупная пятнистая коза и стала неторопливо хрумкать картофельной кожурой, недобро посматривая в нашу сторону. В ограждении части было много дыр – признаться, мы их сами понаделали, чтобы время от времени сматываться в самоволки в городишко Петровск, на окраине которого пристроился наш славный батальон. Видимо, через одну их них и просочилась эта рогатая бестия. - А давай мы ее подоим, - внес полезное предложение рядовой Витька Тарбазанов (вне строя – Тарбазан), с которым мы вынесли очередную бадью с жирными очистками. – Знаешь, какое у коз молоко полезное!
- Давай, - согласился я. - Только вдвоем мы ее не поймаем, они очень шустрые, эти козы.
- Понял! – сказал Тарбазан и ушел за подмогой. Вскоре из кухни вывалило целое отделение одуревших от многочасовой возни с картошкой бойцов, с кружками, котелками – можно было подумать, что собрались доить слониху. Взяв в кольцо насторожившееся животное, мы стали подступать к нему с подхалимскими присюсюкиваниями типа: «Не боись, дура бородатая, мы тебя только подоим и отпустим». Коза затрясла бородой, пригнула башку и первым боднула Тарбазана. Потом ее рога впились в толстый зад улепетывающего командира отделения ефрейтора Карачевцева. Он басом сказал: «Мама!», перекувырнулся через голову, но все же умудрился схватить разъяренно блеющую козу за рога. Тут и мы подоспели, схватили придушенно мекающее животное кто за что смог. Я держал ее за бороду и кричал Тарбазану:
- Дои скорее!
Витька встал на колени и завозился с котелком в той области козы, где кончался живот и начинались хвост и все остальное. Возился он подозрительно долго. Коза от такого бесцеремонного отношения просто зашлась в крике. Неожиданно Тарбазан сплюнул и зло сказал:
-Козел!
-Сам козел! – прорычал Карачевцев, уставший держать вырывающееся животное.
-Дои давай!
-Да за что доить-то? – с отчаянием сказал Витька. – Это же козел.
Повисла тишина. Потом раздался громовой хохот, да такой, что в ближайшей казарме проснулась целая рота отдыхающих солдат, и они высыпали в трусах наружу.
- Пошел вон, и чтобы мы тебя здесь больше не видели!
Карачевцев дал здоровенного пинка всклокоченному козлу, тот подпрыгнул на месте и устремился к дыре в заборе. А мы поплелись завершать выполнение боевой задачи – дочищать картошку. Натощак.
Очень примерный и в то же время ничем не приметный гражданин Евгений Петрович Сойкин в жаркий день хватанул ледяного кваса, и напрочь осип. Утром встал - говорить может только шепотом, и то еле слышным. Интимным таким. И голова у него разболелась, и в груди жжение образовалось. Все сразу.
А ему же на работу, в аптеку идти некогда. И пошел Евгений Петрович с утра пораньше к одинокой соседке Юлечке, медсестре. Думал, у нее есть какое-нибудь лекарство. И только Юлечка открыла дверь, Евгений Петрович зашептал ей о своей хвори. А сам прямо горит весь. То за сердце схватится, то за голову. Юлечка ничего не поняла. Вернее, поняла, но по-своему. И вся так и обомлела. Упала Евгению Петровичу на грудь. И тоже шепчет:
- Я так долго ждала этого от вас, нерешительный вы мой!
И увлекла Евгения Петровича вглубь квартиры. Еле он от нее отбился. Уже после того, как все случилось.
А горло-то болит по-прежнему. И хотя Юлечка несколько пошатнула его веру в бескорыстность добрососедских отношений, решил Евгений Петрович попытать счастья еще в одном месте. У Щекотихина, теща которого слыла знахаркой.
Позвонил Щекотихину в дверь. Тот открыл, а Евгений Петрович показывает на свое горло и шепчет:
- Дай чего-нибудь. Болит.
Щекотихин страшно удивился – сосед его слыл трезвым человеком. А тут с утра пораньше похмелиться просит. Ну и дал ему какой-то настойки. Себе тоже налил. Потом еще по одной выпили. И надо же – горло у Евгения Петровича прошло. Но пришло неизвестное ему чувство опьянения. И вот в таком виде – с галстуком на боку, в засосах, в губной помаде, он и явился к себе на работу. Мало того, что опоздал - дал еще вечно подшучивающему над его интеллигентностью Курдюкову в глаз, послал куда подальше своего начальника, когда тот потребовал от него отчет, и заснул за столом. А проснулся знаменитым. Теперь его все зовут не иначе как «наш Петрович».
Ушла, ушла и не вернуть
Так и не понятая юным
Та яркость чувств, та боль и грусть
И сладость боли в свете лунном
Осталось, что же мне осталось?
На память пара фотографий
Одна бесчувственная старость
И много лет пропитых нафиг…
"Я пришёл в этот мир
не спросив у него позволенья.
В распростёртых объятьях,
по-братски он принял меня.
Чтобы мог из него
черпать силы, любовь, вдохновенье,-
он по жизни пройтись
предложил вороного коня."
"И когда я уйду" авт. Сергей Курдюков
Жми сюда
Я пришёл в этот мир
Смеляковским заезженным трактом,
Был я бос, благ и гол,
Но восторгов моих не унять…
Может быть, оттого
Виртуальным пиитским контрактом
Заключен был в объятья,
Да… и бонусом дали коня …
Я скакал по ковру
И летел над ковровой дорожкой…
Стали месяцы мне
Самой близкой надёжной роднёй…
Дули ветры мне в зад,
Отрезвляя мой ум понемножку
И берёзы махали
Вслед платочком и всей пятернёй…
Вы простите меня,
За беспутность и брата, и сына
И за деверя тоже,
Ну, и просто ещё - свояка…
Не любил, не сберёг,
А имел, как простая скотина,
Хоть душой – насекомый
И размером с того мотылька…
Но когда я сгорю
Не в огне керосиновой лампы,
А не больше - не меньше,
Чем в багровом закате зари,
Я хочу, чтобы выло
И дождик слезою закапал,
И в разодранном платье
Этот мир обо мне говорил…