Слышал, бесы в шерсти, с хвостами
И рога, мол, присущи всем.
Но готов я поспорить с вами:
Не такие они совсем.
То не шерсть, как придумал кто-то,
То причёски на вкус любой.
Без вина станешь пьян в два счёта,
Лишь коснёшься волос рукой.
И хвоста не имеют черти,
Правда, местом, где он растёт,
Так искусно и живо вертят,
Что смотрел бы и день, и год.
Вот рога у них впрямь найдутся,
Только каждый заметит сам:
Им рога для того даются,
Чтоб тайком наставлять мужьям.
Попадёшь к этим бесам в сети, −
Не захочешь ни пить, ни есть,
Позабудешь про всё на свете:
Про работу и ум, и честь.
Вам понятно, о ком я? Боже,
Отведи от меня напасть.
Дай мне силы себя стреножить,
Если вдруг подкрадётся страсть.
Ни к чему по ночам крутиться
И бюджета терпеть разор…
Впрочем, ладно, пускай случится
Напоследок ещё разок.
Тихонько, струйкою печальной
Всё то, что нравится уходит.
Приходит новое нахально
И бурно жизнью хороводит…
Ненужных гаджетов обилье,
Слов непонятных стрекотанье,
Политкоректности засилье
Ума в развитьи задержанье..
Портвейн теперь уже не в моде,
Гитара старая пылится,
Штормовка старая в комоде..
Пред ними надо извиниться.
С друзьями старыми связаться
Не выйдет, хоть известен номер..
Другими могут оказаться,
А кое кто уже и помер..
Бодрясь и дрыгая ногами,
Что бы не очень отличаться,
Я всё таки совсем не с вами..
Хоть и приходится общаться.
Наши люди.. Борясь с системой Жми сюда Пипл хавает.. Жми сюда В ответственный момент.. Жми сюда Не родной Жми сюда Издержки гражданской
политической активности.. Жми сюда Наш Человек Жми сюда Об устойчивости поведенческих стереотипов Жми сюда Дарвинизм.. Отрицательный отбор.. Жми сюда Не надо умничать.. Жми сюда
Ко всем, кто болен или вдруг
Ушёл от нас до срока,
Один не слишком близкий друг
Относится жестоко.
Он в человеческой беде
Вину всегда отыщет
И свяжет горестный удел
С режимом или с пищей.
Тот, скажет, пил, а тот курил,
Тот редко был спокоен,
Тот мало с воздухом дружил,
А тот уж тем, что просто жил,
Но всё равно виновен.
Он будет долго рассуждать
О каждом вредном шаге.
А взять бы только и сказать:
«Не повезло бедняге!»
И всё. И пусть себе молчит
Наш разум просвещённый…
Но нет, зудит мой друг, зудит,
Как зуммер телефона.
Я, свой влача по жизни путь,
Одну мечту лелею,
Что уж меня когда-нибудь
Приятель пожалеет.
И вместо уймы скучных слов
Он с погрустневшим взглядом
Промолвит лишь: «Не повезло»,
И будет то, что надо.
- Помните, как Киса красил волосы в "Золотом теленке"?
- Вообще-то он это делал в "12 стульях".
- Ну, извините - для меня это одна книга.
- А Ильф Петров, вероятно, один автор...
(Из разговора с сотрудником)
------
В нашей небольшой организации
Душку Одиссея Пенелопова
Знали все как зубра стилизации,
Мастера эпитета высокого.
Путал он дедукцию с индукцией,
Сантименты путал с алиментами,
Называл конструкцию обструкцией,
А пигмеев - жалкими пигментами.
Говорил: "лауреаты Шнобеля"
И считал лекарством Ким Ир Сена,
Твердо верил в то, что "сенофобия" -
Это страх увязнуть в стоге сена.
От простуды делал инсталляцию,
Кофе с шоколадной пил конфекцией,
"Инфлюэнцей" называл инфляцию
И читал про Шерлока "детекцию".
Сочинял коллегам "эпитафии",
Спутав (не со зла же!) с эпиграммами,
И ворчал: "Рассадник монографии!",
Календарь штудируя с ню-дамами...
Полоскал "настойкою шарпея" он
Горло, "заболевшее простудою",
А собачек величал "шалфеями",
"Баррикаду" - только "барракудою".
Бланманже любил он декламировать
(Беранже?.. Мой Бог, какая разница?!),
Призывал к игнору - "препарировать!"
И "проказой" называл проказницу.
Обожал цитировать "Конфузия",
Древнегрека кликал Мефистофелем,
Величал иллюзию "диффузией",
Говорил: "У дамы нос картофелем"...
...Почему о нём в прошедшем времени?
Скоро год, как с нашим пылеглотиком,
Что фазенду звал местоимением
И краснел, услышав слово "дротики",
Мы расстались не без сожаления -
Кто ж окрестит марлю "процедурою"?
Одиссей пошел на повышение -
Он теперь заведует культурою.
…Четвертый час семью пытала Рая,
Фамилию поэта вспоминая -
«Ну, как же, блин… цветочная такая…».
И вся семья, включая попугая,
Примкнула к ней, цветы перебирая:
- Возможно, это горная лаванда? -
Предположила робко тетя Ванда.
- Я думаю, что это георгина! –
Уверенно сказала тетя Нина.
- Вот вариант отличный – эустома! -
Посильный вклад внесла невестка Тома.
«Не то, не то…» - вслух бормотала Рая,
Носки попутно в тазике стирая.
- «Бабулечка, а это не гвоздика?» -
С надеждою спросила внучка Вика.
«Бабуль, не слушай! Это же ирИс!» -
Сестре подставил ножку внук Денис.
«Не ссорьтесь, дети!» - им сказала Рая,
Носки супруга с чувством выжимая.
- «Зар-р-р-аза!» - вдруг из клетки донеслось
(Знать, попугаю тоже не спалось).
- «Нет, это однозначно синий лен, –
Изрек солидно дедушка Семен. -
Вот, помнится, в каком-то там году…»
Оставьте, папа, вашу ерунду!
Тут бабу Клаву клюнула идея:
«Сдается мне, что это орхидея…»
- «Я думаю, что это георгина! -
В десятый раз сказала тетя Нина.
- «Мамань, а может, это шельдерей?» –
С набитым ртом прошамкал сын Сергей.
«Не в бровь, а в глаз! – ему сказала Рая,
В кастрюльке кашу яростно мешая.
«Не роза? Не ромашка? Не пиЁн? -
Не унимался дедушка Семен -
Вот, было дело, помню как сейчас…»
«Отстаньте, папа! Право, не до вас…»
«Лилейник? Гладиолус?.. Нет и нет!..
Такой чудесный, говорят, поэт -
Стихи для женщин пишет, про любовь» –
Стругала Рая… правильно, морковь…
…Но тут, посредь цветочного базара,
Супруг вернулся из пивного бара,
И на словах недоброго привета
Застыла Рая: «Вспомнила поэта!!!
КУЗЬМА СКОТИНИН!!! Наконец-то! В точку!»
- Но, Раечка, при чем же здесь цветочки?.. -
Растерянно спросила баба Клава
От имени семейного анклава.
«Вы, мама, – ей Раиса отвечала, -
Спросите у сыночка для начала:
Вчера, неблагодарная СКОТИНА,
Мне не принес ЦВЕТЫ на именины!!!»
в себе поэзию любя,
смех не ищите без причины...
давите слезы из себя,
как сок из вялых апельсинов...
талант раскрыв во всей красе,
в стихах рифмуйте, как вам туго...
пускай вокруг рыдают все…
(кто всхлип тая, а кто белугой)
стон землю обогнет в ночи
и полетит к другим планетам…
что несомненно облегчит
задачу - вас назвать поэтом...