Сжало время тиски. Над страной громыхали раскаты,
Время власти течёт, как стекают снега с синих гор,
Обнажив кошельки, выходили на бой кандидаты,
Рассовав в рукава, компромата козырный набор.
Тот еврей, аферист и всегда на Россию работал,
Этот жулик прожжённый, к тому же ещё педераст,
Отставной генерал, что всю армию напрочь распро́дал,
А "принцесса", известно, продалась России за газ.
Олигарх Коломойский подкинул денжат шоумену,
Бывший мэр - наркоман и к тому же, похоже, бандит,
Этот вице-премьер, для России готов на измену,
Ну а та, террористка, конечно за дело сидит.
Из кого выбирать, нет решения простому народу,
Каждый лезет во власть, что б бюджет и финансы пилить,
Что ж ты, Родина-Мать, нарожала моральных уродов,
А простому народу, с уродами этими жить.
Сломалась бетонная дамба
И хлынула на пол вода.
Я в негра по имени Мбамба
Влюбилась друзья навсегда.
И пусть не поют дефирамбы,
То зависть их крепко берет.
В обьятия этого Мбамбы
Стремлюсь я ночами вперёд.
Поскольку я не умею разжигать костёр, лизать зад,
делать кофе и вряд ли стану умнее,
то слёзы умиления и счастья застилают мои глаза,
когда я вижу, что кто-то это умеет.
Терпение было на нуле. Сверх всякой меры
Сердито хмурились в стране пенсионеры.
Корили всех, ругали вся, травили байки.
Но власть упорно, по резьбе, крутила гайки.
Скрипели швы, трещала сталь, в котлах кипело.
Система шла наперекос. Ключ оголтело
Тянул и рвал свою деталь. Всей мощью тела
Трудилась просто на износ. Давила смело.
Об этом тяжело писать, что дальше было...
Но только вынужден сказать : - Недокрутила...
Озябшею, плавкою ранью,
Как пьяный с опаской домой,
Венера встаёт над Таманью,
Где я, как бурун за кормой.
Где век ничего не итожа
(Загад не бывает богат)
Я кожей и тем, что под кожей
Словечки шепчу наугад.
Черны виноградные лозы,
Я сам, как кривая лоза,
Понять невозможно для прозы,
А рифма разует глаза.
Алексей Ивантер
Венера встаёт над Таманью –
Встаёт, словно пьяный домой
(А что он домой?.. С этой пьянью
Глагол позабудешь порой).
Там я, как бурун за кормою
(Опять, блин, глагол позабыл).
Лоза вырастает кривою.
И пьяный – кривой, так как пил.
Кривыми рождаются строчки,
Словечки пишу наугад.
От прозы – одни заморочки,
А рифма – крутяк и отпад.
Пусть варежку кто-то разинет,
А кто-то – разует глаза.
Пипл схавает, камень не кинет.
Приятны друзей голоса.
Уважаемый Ковальчук Ан, после прочтения вашего "перевода", я поняла, простите, вы можете переводить только бабушку через дорогу.
"Друзья, прекрасен наш союз!" -
Сказал однажды А.С.Пушкин.
За ним еще раз повторюсь:
Прекрасен. Снизу до верхушки.
Никто не слезет к вам, едва
Перевели одно лишь слово.
Ну я, согласен. Не со зла,
Произведение чуть хреново.
Но, идеалы, в этом суть,
Не могут быть для всех едины.
Вот стоит чуть перевернуть,
И сразу крикнут: -" Ты, дубина!
Да, как же можешь называть
Тех статуй виды - изваянием,
Вот так творения искажать,
Что появляется желание :
Послать немедленно в расход
Тебе подобных рифмоплетов,
За этот мерзкий перевод
По ним строчить из пулеметов."
Жестокий век - жестокий нрав,
И нетерпимость во все щели.
Ну, ладно, чуточку не прав,
Но, не настолько, в самом деле...
Теперь путем иду иным,
Всему на свете есть пределы:
Перевожу, как аноним,
Зато и руки, ноги - целы...
Если лук оказался вдруг:
Ну, не овощ из первых рук...
Если только его берешь,
То цена ему грош.
Если рядом лежит укроп,
Не испортил его микроб,
И зимою его сугроб
Не морозил до стоп.
Ты тихонько тогда вздохни,
В корень сразу себе узри,
Кто хороший, а кто плохой,
Не понятно порой.
Если ты сиротою рос,
И не знал никогда навоз,
Только камушки, кирпичи,
Ну, и злые грачи...
Если страшно припомнить как:
Корни пустишь, а тут червяк.
И тогда, что есть сил кричи -
Не помогут врачи.
Не узнают потом, как смог,
Несмотря на кислотный смок,
Нечистот и помоев сток
Дать зеленый росток.
Ты тихонько слезу утри,
И в корзинку его возьми
Будет в связке висеть зимой.
Самый близкий, родной.
Если страна ни дня не может прожить без очередного «бесия», а сегодня это – «СТАЛИНОБЕСИЕ», значит, она всё ещё тащится по бесконечному бесовскому кругу, и никак не может вырваться из него…
У самого синего моря, где синии даже березы,
Синела избушка старухи, слегка накренивши бока.
Там синее, синее солнце сияло синюшной тоскою,
И синее, синее небо смотрело на всех свысока.
Вся синяя, синяя жалость тебя поглощала всецело,
Пресинии, синии слезы катились с синеющих глаз,
Да, синее, синее горе в тебе нестерпимо болело,
Когда эту чудо-картину накрыл фиолетовый таз.
«И у нас тут ещё заявляют о каком-то праве русскоязычных. У нас нет русскоязычного населения. Это либо рабы, либо оккупанты — и всё», — Ирина Фарион
Жми сюда
В апреле 2018 года Фарион назвала русскоязычных граждан умственно отсталыми.
Кроме того, она сказала, что «русскоязычные украинцы — гибриды и не имеют права называться украинцами».
Жми сюда
Долгонько стучишься в Россию ты лбом,
да так, что разбил свои панты.
И что же в итоге? А стал ты рабом,
и больше того - оккупантом.
Ты можешь Лаврова с Песковым клеймить,
но нацикам этого мало.
Ведь кто ты такой? Да обычный гибрид,
и умственно, кстати, отсталый.
Когда тебе уже за сорок, обормот,
К молоденьким теперь не бегай! Вот ...
А женщину найди постарше, что де-факто
Распознаёт все признаки инфаркта.
И опытной рукою очень скорою
Без промедленья вызывает «скорую».
Свободному человеку стыдно иметь рабов! Другое дело, если ты в душе тоже раб, и без рабства тебе не хватает самого главного, окружающей тебя толпы рабов...
Свобода создаёт ужасающую пустоту, когда больше нет никакого Хозяина и его цепей, а про рабскую палку и рабскую плеть остаётся только мечтать...
Свобода делает свободными только свободных людей. А всем остальным она не позволяет так смертельно рисковать собой: а вдруг свалившаяся на тебя Свобода тебя безжалостно раздавит! И что тогда, когда привычными рабами станут твои дети?..
Хуже раба может быть только свободный раб, потому что тогда его надо ещё и кормить, чтобы, будучи голодным, он не убивал свободных людей...
Рабства давно уже не стало, но звон цепей сладкой музыкой до сих пор звучит в душе многих из нас...
Однажды Лев издал в лесу указ,
О том, что ныне демократия у нас!
И посему всем надлежит явиться,
Чтоб выбрать власть, которой подчиниться.
А если кто явиться не посмеет,
Ну тот пускай потом уже не блеет.
Таким, совсем не место в нашей чаще,
Пусть валят, сволочи, еще куда подальше.
Тому как, высочайшим сим указом,
Мы гарантируем права лесные разом.
И пусть ты даже малый муравей,
Документ должный при себе всегда имей.
И чтоб, в дальнейшем, не было оказий,
Или других каких сурьёзных безобразий,
Тех, кто сиё порядком не оформит,
Наш лес, такой любимый, не прокормит.
И даже если ты совсем пугливый зверь,
За строй общественный - ответственный теперь!
Тому как, чтобы в нищету не впасть,
Должны хранить мы, пуще ока, нашу власть!
Веселились рубли. Хохотали юани задаром.
Лира с фунтом обнявшись кружили особый фокстрот.
Доллар йене шептал непристойности тут же, за баром.
А израильский шекель привычно травил анекдот.
Старый тугрик монгольский неспешно потягивал виски.
Злотый с кроной безбожно ругали и лари, и франк.
Лев болгарский все время пытался уйти по-английски.
А дирхам и риал, сговорившись, играли ва-банк.
Неприкаянный бомж, на волнующем празднике жизни.
Перемазанный в нефти. Ну просто какой-то кошмар!
Перепад высоты. Дисбаланс нищеты и корысти.
От обид и тоски одиноко рыдал боливар.