Когда с годами не до шуток,
Само существованье злит,
Маразм спасает наш рассудок,
Как добрый доктор Айболит.
Он сядет у ночного трона:
— Не бойся, милый, ты со мной.
Гулишь ты умиротворенно,
Пуская пузыри слюной.
А он тебе картину маслом,
И с криком ты впадешь в оргазм:
—Мгновенье, стой! Как ты прекрасно!
Ах, как ты добр ко мне, маразм!
День рождения… Ох, ёпт,
этим дням потерян счёт.
Комплексую? - Не вполне…
раз в два года бы по мне…
можно в три… и через сто
эдак лет с вопросом: «Кто,
та вон девушка, при ней
старец с фейсом, что елей,
седолысенький уже,
а не муж ли это же?»
Подкатившему я, что ж,
резюмой отвечу мож,
без гарантий объясню
механизмы той херню,
что дало без ворожбы
наколоть мне рок судьбы.
Догматизмы тут не прут,
тут фантазия и труд.
Метрику рихтует взмах -
вот и девушка на ах!
Сменился ласковой прохладой
Полдневный жар.
Слух услаждая, серенаду
Запел комар.
В чудесной нежной позолоте
Вокруг дома.
На той же на высокой ноте
Звенит комар.
И живность разная, и зори –
То свыше дар.
Мне жало в бок по самый корень
Вонзил комар.
Вонзил, проклятый, прямо в печень,
Терпеть невмочь.
Какая гадость этот вечер,
Скорей бы ночь!..
* * *
Хлеб ржаной вкушая с молочком,
Быстро обходя с чертями чащи,
Человек готов быть дурачком,
Лишь бы жить подольше и послаще.
* * *
Если есть питьё, то взгляд искрится,
Тянет дьявол к жидкости, как трос.
Пить или не пить? – вопрос для принца,
А для русских пьяниц не вопрос.
* * *
Пахать должны мы в жизни сволочной,
Чтоб в будущем была здоровой нация:
Здоровье укрепляет труд ручной,
А вред ему несёт механизация.
* * *
Пускай ты не царь-бог, не супермен,
Крутиться в жизни надо, словно мельница:
Куда направишь время перемен,
Там всё мгновенно к лучшему изменится.
* * *
И жизнь не отличается новьём,
И вдруг куда-то прыть исчезла волчья:
Ты в детстве заливался соловьём,
А в старости сидишь вороной молча.
* * *
Меня поймут французы, немцы, греки
И жители у самой Фудзиямы:
Мои стихи останутся навеки
Лежать на дне большой помойной ямы.
* * *
Мы к бренности привыкли, тем не менее,
События меняют свой наряд:
О солнце вспоминают при затмении,
О смерти возле гроба говорят.
* * *
Чтоб мужская не лезла рука,
Ведь чем кончится всё, неизвестно,
Бабы смотрят на нас свысока,
А нам снизу смотреть интересно.
* * *
Невозможно печь, как пирожки,
Светлые слова в гнилом подвале:
Кто крапает слабые стишки,
До стихов поднимется едва ли.
* * *
С тяжкого похмелья, взяв ломы,
Русские исполнить могут танец:
Если б столько ел и пил, как мы,
То давно б загнулся иностранец.
Если Вас достали буднями дурдома,
Безысходность жизни душит, например,
Пусть Вам улыбнется, как своей знакомой:
"Вы держитесь!" — тихо скажет вежливый премьер.
И не медля, просветление,
Снизойдет к Вам в тот же час,
Он конечно же, без сомнения
Позаботится о нас!
Если Вас терзает истина простая,
Как прожить на этот чертов пенсион,
Он Вам улыбнется и печаль растает,
И разложит всё по полкам, растолкует он.
Взгляд суровый, как у Сталина:
— хватит воду тут мутить!
Денег нет, предупреждали на…
Всем их может не хватить.
Он заглянет в гаджет, соберет министров,
И проблемы всякой он поднимет суть.
И не сомневайтесь, он ответит быстро:
— Денег нет, но Вы держитесь, ну хоть как-нибудь.
— Денег нету, к сожалению! —
И тепло струит из глаз.
— всем нам нужно лишь терпение,
Мы же думаем о Вас.
Если кто-то скажет, что народ наш брошен,
Вы ему ответьте, что он полный псих.
Помните премьер наш больше чем хороший,
Он у нас гораздо лучше прочих всех других.
И улыбка просветления
тут коснется Ваших глаз.
Он заботится, без сомнения,
Он заботится о нас.
а мне бы с неба
манны
да замочить
с баяна
частушки
балагурно
воспитанно
культурно
на первое
апреля
народ
собой
развеять
встряхнуть бы всех
конкретно
забыть
про этикеты
и всем
дарить
подарки
по улицам
и паркам
смехарики
смешочки
потешки
смехуёчки!
Гильза звякнула об пол.
Крёстный папа дунул в ствол.
Жаль детишек и вдову.
Дам им денег к Рождеству.
Не останутся одни.
Это бизнес, извини...
(Вадим Мистрюков (pan Kowalski)
По мотивам романа Марио Пьюзо «Крёстный отец»
Нам бы быть, Вадюша, Пьюзо,
А у нас… гастрит и пузо,
Или стать бы Конан Дойлем,
Ну, а мы козлов всё доим.
Ну хотя бы Сименоном!
Ну, а мы всё ноем, ноем.
Что за участь, а, Ковальский?
Написать бы мало-мальский
Детективчик. Как Акунин,
Иль хотя б роман, как Бунин,
Так, страниц на триста с гаком,
(С потиражными однако),
А потом с различных странах
Убивать себе баранов.
Крокодилов, бегемотов,
Африканцев обормотов…
Нет, Вадим, последних жалко
Убивать, ведь им там жарко
В этой долбанной Гвинее,
Что сказал, балбес?! Краснею
За свою нетолерантность…
А кому, Вадим, не нрав-люсь...
А ко-му, Ва-дим, не нравлюсь...
Пусть идёт в известный адрес.
Ты ж останься, брат Вадюша,
И будь добр, меня дослушай!
Так о чём я? С потиражных
Отстегни! За что? Неважно.
Ишь, какой дон Корлеоне,
Объявился на районе!
Я тебя по зонам знаю,
Потому и объясняю:
Это наш район, поскольку
Здесь смотрящим Гоголь Колька!
И "крышак" у нас недетский:
Лёвка-Граф и Достоевский,
Как какой? Не помнишь Федьку,
Что старух кромсал как редьку,
И представь: остался навык,
С кучей медицинских справок.
Так что к бабкам, мой хороший,
Just is business, no emotions!