«Сна удивительного нега
Сюжет мне подарила этот
Прости синьор Лопе де Вега
Такую вольность не поэту»
Собака по Сене беспечно плыла,
Порою весенней - такие дела.
Корова с моста ей мычала: "Му-Му!"
На все сто из ста, было всё по уму.
А рядом с собакой, по Сене плыл стог.
Борясь с полумраком, зарделся восток.
Собака за сеном ударилась вплавь,
"Дельфином" отменным, читатель, представь.
Корова желала отведать стожок,
Глазами моргала - крутой бережок.
Летают коровы ведь, как топоры,
Хотя гоноровы, и очень хитры.
Собака на сено почти забралась.
Какого-то хрена корова взялась,
Уняв дрожь колена ударом хвоста,
Нырнуть–таки в Сену отважно с моста.
Собака по Сене весенней плывёт,
На сене душистом и песню поёт.
Собака на сене - корова на дне...
А Сена, наверное, вдесятерне,
Поуже, чем Волга, так кажется мне.
Корова недолго лежала на дне.
Она отдохнула (достали дела),
Печально вздохнула, и быстро всплыла.
Собаке копытом махнула она,
Давая понять, что слегка голодна.
И стало собаке тут жалко до слёз,
Корову, что Сены поток в море нёс.
Собаку вдруг стыд охватил горячо,
От стога она отщипнула пучок:
«Покушай, теперь мы с тобой поплывём,
По Сене весенней на сене вдвоём.
Прощенья прошу за неряшливый слог.
Всё это – корова, собака и стог,
Что плыли по Сене-реке по весне,
Однажды, под утро, приснилось во сне...
От добра добра не ищут,
Кто с добром к нам, то и мы,
Зарекаться не привычны,
От сумы и от тюрьмы.
Дело все, конечно, в сумме,
Гривну пишем две в уме.
Есть добро, житуха супер
и в «Матросской тишине».
Дышится намного легче,
добрым, чем, кто без добра.
Нам противны злые речи,
Доброте – гип-гип, ура!
Мои стихи – чистейший бисер,
Но перед кем его метать?..
Прочел соседу. "Зашибися,
Класс, супер...можешь наливать".
Когда меня по трезвой хвалят,
Я с подозреньем отношусь.
Прочел соседке нашей, Вальке,
Та "здорово"... налей, прошу.
Всем сослуживцам на заводе,
Читал стихи – финал один.
В восторге люди, а на взводе,
Еще побьют того гляди!
Ночь… Тихо. Мысль близка уже к развязке…
Через минуту - лика озаренье!
Да-а-а, что за стих! Не стих он – сказка!
Сам образец прекрасного творенья!
Я создал гениальность – штампы прочь!
Нет, не к лицу талантищам сомненья!
Да Пушкин рядом не стоял!! А я - сам бог!
(Бог слова, разумеется - не менее!)
Приходит утро сонной мухой на порог,
Поэт несется к компу – где ж шедевр мой?!
…Мля, что за муть??!! А это я писал ?!
Где ритм, а - суть идеи?! Боже, бог ты мой!
Где Пушкин был?!! Что ж рядом не стоял?!!
Как Муза допустила жуть подобную?!
«Delete» !!! Фух, на душе полегче стало…
Никто не слышал эту дурь непрофпригодную
И – слава всем святым! Пегасу слава!
Как медведь очнувшийся от спячки,
Отощавший и немножко злой,
Вылез из берлоги накарачках
И трясу кудлатой головой.
Ничего вокруг не изменилось:
Лес и звери, темы, арбитраж.
Кто-то копит желчные чернила.
Кто-то лик сменил, а не типаж.
Потянулся, хрустнули суставы.
С голодухи что-нибудь и съел.
Остроты какой-то не хватает.
Понял, злых охотников и стрел.
Лес притих, весны не замечая,
Находясь во власти колдуна.
Что бы птицы сильно не скучали,
Здесь и секс, и муки бодуна.
Потоптался мирно у берлоги.
Жрать охота, и подался в лес.
Эх, медведь, будь лёгкая дорога!
Главное, что б ты в говно не влез.
1.
Влюбиться, братцы, не грешно,
Когда весна стучит в окно
Рукой, ногой и кирпичом,
И что там у нее еще…
2.
Весна ведь обожает обостренья.
Вой мартовских котов
И перепад давленья.
Сердечный перестук,
Треск шейных позвонков,
Когда сплоченными и ровными рядами,
Слегка уже оттаяв от зимы,
Промаршируют дамы перед нами
Под барабаны чумовой весны.
3.
Любовь всем возрастам попкорна
Отвесит несколько пудов.
Свое отгрыз? Так будь здоров…
Не жди добавки понапрасну.
А просто посмотреть кино,
Так это, братцы, не грешно.
Спит большой высокий дом.
Завтра выходные.
Мы живём с котёнком в нём,
И не спим поныне.
Кошка чует бег мышей
В кухонном подполье.
Я прогнал свой сон взашей.
С книгой в ночь – раздолье.
Чай на травах, тишина,
Шелестят страницы...
Спит жена опять одна.
Муж ей часто снится.
Чую, крепко попадет
Завтра мне и кошке.
Спросит: Муж ты или кот?
Спи тогда в лукошке!
Хорошо в деревне летом, бабы радуют минетом. Дядя Федор тащился, съ**** в Простоквашино от родаков. Завел хозяйство, дом отремонтировал с котом и Шариком. Но одна крепкая заноза сидела в жопе его благополучия. И звали эту занозу почтальон Печкин.
Появился он, откуда не ждали. Зашел однажды в избу незнакомый дяденька в усах с толстой сУкой на ремне и достал из широких штанин метр.
- Сейчас я вашего мальчика измерять буду.
- А Вы кто, простите? – интеллигентно поинтересовался кот.
- Я гробовщик тутошний, Печкин. Бу-га-га, шутю, - мужчина спрятал линейку и съ****ся.
- Идиот какой-то, - решили друзья и забыли о почтальоне.
Но Печкин напомнил о себе. Он чуть не спалил приятелей, когда они труп колхозного сторожа прятать везли. Сторож вредный попался, запрещал им комбикорм с фермы ****ить. Вот они и зацарапали его, уложили в сундук и понесли закапывать. А почтальон беспокойный был, как все пожилые. Встретил друзей, и давай расспрашивать, мол, куда идете? За грибами? А какие сильнее торкают? А почему с сундуком? Да вы бы еще с чемоданом пошли! А чем это воняет? А откуда кровь на дорогу капает? А если в ментовку стукануть? Затрахал, короче. Пришлось ему лопатой перее***ь, спрятать в сундук и закопать вместе со сторожем.
Как же был удивлен Шарик, когда встретил живого и невредимого Печкина, возвращаясь с охоты. Тот на телеге куда-то ехал. «Тут что-то нечисто!» - подумал Шарик, ступив в говно, и попросил его подвезти.
- А хорошо ли ты, охотник, стреляешь? – подъ****л в дороге почтальон. – В шапку мою сможешь попасть?
- Кидайте вашу шапку, дядя Печкин! – ответил пес. - Сейчас от нее ничего не останется, одни дырочки.
Почтарь кинул шапку, Шарик прицелился и … выстрелил тому в башку. Голова разлетелась, как арбуз, даже дырочек не осталось. Пес слез с телеги и свалил смешно дергающееся тело в речку. А что, бобры тоже есть хотят!
- Нет больше Печкина! - обрадовал он друзей с порога, вернувшись домой.
- Ура!!! – заорали дядя Федор с Матроскиным. – Наконец-то наш любимый дядя Печкин окочурился! Качать собаку!
Только Шарика подбросили, глядь – на пороге почтальон собственной злобной персоной. Друзья малость ****ли. Из-за этого пес не только в потолок впечатался, но и об пол ****анулся.
- Здравствуйте! – говорит Печкин. - Вам тут посылочка пришла. Но я вам ее не отдам, потому что у вас докУментов нету. Буду к вам ходить, пока они не появятся. До свидания!
А откуда у них документы? Дядя Федор мелкий еще, да и не в себе – со зверями разговаривает. У тех из документов только усы, лапы, хвост и справка о кастрации. Сели друзья и стали думать, как жить дальше.
- Надо его зацарапать. Хороший индеец – мертвый почтальон! – заявил Матроскин.
- Я и не знал, что коты такие умные бывают, - удивился дядя Федор и погладил мохнатого.
- Я еще и уе***ь могу… И по мошонке тоже умею…- замурлыкал кот от удовольствия.
- Нет, бить мы его не будем! Мы ему посылку подменим, - решил дядя Федор, и друзья пошли искать похожую коробку.
На следующий день почтальон приволок свой трофей и присел в теньке поиздеваться.
- Кто там? – спросил галчонок Хватайка.
- Сто грамм! – остроумно ответил Печкин.
- Я вас попрошу птичку нашу не дразнить, - заворчал кот. – Мы ее только позавчера закодировали.
На крыльцо вышел дядя Федор:
- Хватит вам ссориться. Пойдемте лучше чай пить. С коньяком!
Хитрожопый Печкин прошел к столу, наебенил себе в кружку бухла и сел, но не на стул, а на посылку. Друзья загрустили, а Печкин наоборот повеселел, и веселел все больше от чашки к чашке. Казалось, план не удался, но вдруг Хватайка подлетел к почтовой голове и серанул прямо в центр лысины.
- Б***ь! – заругался Печкин, размазывая по лицу какашки. – Страус е****й, чтоб у тебя крылья отсохли!
- Опять вы птичку нашу обижаете, - возмутился Матроскин. – Вас надо в поликлинику сдать, для органов.
- Не волнуйтесь, дяденька, Вы лучше помойтесь сходите, - попытался успокоить лузера дядя Федор.- Я Вам полотенце дам и мыло.
Пока почтарь во дворе приводил себя в порядок, друзья быстро обменяли ящики и уселись пить чай.
- Вот, бывают же люди, до чужого добра жадные, - злобно проскрипел вернувшийся старик. – Например я.
Взял он псевдопосылку под мышку и отбыл восвояси.
Друзья постояли у окна, провожая взглядами его сутулую спину, а потом кот взмахнул лапой:
- Давай!
- Пропадай моя «Мурзилка»! – сказал дядя Федор и нажал на кнопку пульта управления. Окрестности потряс нехилый взрыв.
- Готов! – сказал Шарик, завидев высоко в небе знакомую шапку.
- А неплохая взрывчатка, - заметил хозяйственный кот. – Жаль, что вся на посылку ушла. Надо будет еще прикупить, для рыбалки.
Спустя некоторое время дым над местом взрыва развеялся. Все живое затихло, лишь странное шуршание нарушало окружающее безмолвие. Это сползались друг к другу ошметки почтальона Печкина.