У Пушкина родни, наверно, каждый третий,
Кто гением (в стихах) прикинуться горазд,
Такого довелось на конкурсе мне встретить.
Чтоб вызвать интерес, он влез в противогаз.
Сработало, и куш сорвал в размере «двушки».
Овации, цветы, картошки пять кило.
Растрогалось жюри: наверно, брат ваш – Пушкин,
Могли б вам больше дать, да кончилось бабло.
-Кукушка, кукушка...Сколько тебе жить осталось? -ехидно осведомился Исидор Аполлинарьевич.
-УК!! -побледнев от страха ответила кукушка и мгновенно утратила всю квалификацию.
Благодарим мы дядей, тётей,
Всех наших спонсоров в числе:
АО «Киш-миш», ЗАО «Впролёте»,
Концертный зал «Навеселе»…
За помещенье… сцену эту…
За тот неоценимый вклад…
И Гендиректора… газету…
Участников спартакиад…
Что с нами, несмотря на график…
И при поддержке ОАО…
…(А государству видно, на фиг
Уже не нужно ничего)!..
Я к Вашей руке прикоснулся губами галантно,
А бедное сердце куда-то помчалось в галоп.
Дышала рука дождевою водой и лавандой,
А также надеждой на то, что случиться могло б.
На то, что могло бы, да вот никогда не случится.
Пришла электричка из черно-зеленой ночи,
Сверкнула, завыла, ощерилась, словно волчица,
И Вас подхватила, в безумную даль утащив.
А мне остается, потери и беды итожа,
Вести диалоги с давно надоевшим собой.
Спуститься с перрона, поднять воротник макинтоша*,
И в ливень уйти, как уходят в глубокий запой.
За мокрой стеною стонали под ветром левады**,
На дальнем мысу кто-то светлый маячил судам.
Но тихой надеждой дразнил меня запах лаванды,
Напитанный летом и Вашей улыбкой, мадам…
* Макинтош — вид плаща-дождевика, по фам. изобретателя непромокаемой ткани.
** Левада, левады - береговые леса на юге европейской части CCCР, заливаемые в половодье.
В океан заунывно безбрежный,
С караваном желейных медуз
Уплыву без надежд, без одежды
И русалкой (а что?!) обернусь.
Пролавирую в стае дельфинной,
Раскачаюсь на пенной волне,
Занырну в глубину субмариной,
Жемчуга загребая на дне.
Штили сменятся злыми штормами,
Я запутаюсь в цепких сетях
Обольстительных слов-обещаний
(Дважды два заблудиться в словах).
О песок буду биться натужно,
Воздух ртом глупой рыбкой ловя.
Станет тусклой горой полукружий
Перламутровая чешуя.
Повар сварит ушицу на ужин,
Проявив кулинарную прыть...
......
И на кой этот триллер мне нужен?
Не хочу я русалкою быть!!!
Ломается всё – самолёты, ракеты,
часы из пластмассы, клинки из железа,
компьютеры, тачки, зубные протезы,
карьеры, шеренги, размеры в куплетах…
В мужчинах смущает одно меня малость –
на фоне того, что железо не вечно,
мне кажется, будет вконец бессердечно
от женщин хотеть, чтобы мы не ломались…
***
"Мон шер ами*, божественный изгиб
лебяжьей шеи Вашей, блеск ланит -
всё в Вашем теле истово манит!
Отдайтесь же, иначе я погиб!
Взамен к ногам Вам россыпь роз и звёзд..."
Красота – это страшная сила,
Не у стану я повторять!
Губы накрасила, ноги побрила -
Разве сможет кто устоять!
В шумном баре толпа и веселье,
Ты находишь себе мужика..
Комплименты он сыплет с похмелья,
Ты в ответ краснеешь слегка..
Он глядит на твою мини-юбку,
В мыслях уж в постель твою лег,
Тихо шепчет: Моя ты голубка!
Ты в ответ: Нет, я – голубок!
Эту невыдуманную историю рассказала мне моя старшая боевая и не раз побывавшая в Переделкино подруга. Как-то зимней ночью занес её черт по каким-то своим неотложным делам на многострадальную трассу Варшава-Брест-Минск-Москва. А добиралась она домой к мамочке родной необычайно увлекательным способом - автостопом. И подобрал её на бетонке в глухом поле какой-то добрый человече. На дворе минус двадцать, но в салоне автомобиля жить очень даже можно. И вот едут они да о своей нелегкой жизни глубоко рассуждают. То да сё - ночь бежит незаметно. А тут как гром среди ясного неба - лязг, звон - как выяснилось порвался ручейковый ремень генератора. Нет генератора - нет зарядки! Ехать дальше можно, но только на аккумуляторе. А тот уже третий год на ладан дышит и на пенсию просится! А фары и свечи чем-то кормить надо? А вокруг только тёмная ночь, поле, мороз и тишина... И машину-могилку пурга снегом заносит... Слезы прямо на ресницах замерзают! Приплыли называется! Сливайте воду! Благо, шофёр оказался не только добрым, но и бывалым - достал из своей автоаптечки старые супружьи колготки, натянул их потуже заместо порванного ремня на всякие известные только ему ролики, завёл мотор - динамо заработало! (учитесь, чайники!) и ударил по газам... Так колготки спасли жизнь моей подруге. Слушала я эту историю, раскрыв рот, и так впечатлилась, что решила и с Вами ею поделиться. Повествование ведётся от первого лица, хотя я, понятное дело, на трассах не работаю - не так хорошо или дурно воспитана.
Так вот, отправьте детей спать и послушайте:
Работала как-то однажды на трассе –
гляжу, у дороги застывшая фура,
ну, я, как известно, девчонка не дура –
по пышности форм не последняя в классе…
Короче, морально настроилась малость,
и мимо плыву, как бы так, между прочим –
шофёр под капотом пыхтит – озабочен –
чего-то в моторе той фуры сломалось…
Ну, я подошла, попросив сигарету,
смекаю, ну чем же помочь человеку –
подруги меня обучали хайтеку,
да я и сама не баран по предмету…
Представилась я не без понта – Авдотья!
– Не тянет машина? Окислились клеммы?
– Да нет – отвечает – другие проблемы:
ремень ручейковый порвался в лохмотья…
Ну, я поглядела на шланги-турбины,
а снег заметает, простите – не лето!
Шофёр говорит мне: – Хотите конфету?
Давайте зайдём на минуту в кабину…
Не девочка – знаю я эту «минуту» –
иной раз от Орши тянулась до Бреста,
но всё же в кабину сходить интересно,
послушать в ней байки про рейсы в Калькутту…
В шофёрской когорте есть разные люди –
иные из Блока не помнят ни строчки,
но пуговки рвут на модельной сорочке,
клешнями хватая за белые груди…
Но мне шоферюга попался толковый –
мы с ним поболтали и выпили водки,
потом он набросился, сдёрнул колготки –
ну вот, говорит, и ремень ручейковый!..
***
С детства я не чурался футбола,
Был немного со спортом знаком,
Но в двенадцать свои альвеолы
Познакомил с табачным дымком
И пошлО – понимая, что вредно,
Забывая поесть и попить,
Начал я ежедневно, усердно
Смолы вредные в лёгких копить
Я курил адмиральскую трубку,
Я стрелял у прохожих бычка,
Я из «Правды» крутил самокрутку
(Из «Известий» уж больно горька)
И когда мои сверстники в зале
Методично учили у-шу,
Я, витая в блаженной печали
За забором смолил анашу
Шли года и идейно нестойкий,
Начитавшись буржуйских писак,
Я под прессом идей перестройки
Перешёл на вирджинский табак
И с тех пор – «Лаки-страйк» или «Кэмэл»,
Лишь порою, когда полупьян
Как в старинной восточной поэме
Разжигаю с отравой кальян
Мои лёгкие – грязь без кавычек,
Мой «кердык» всё фатальней и злей
Сколько в жизни есть вредных привычек,
Трудно выдумать этой вредней
Но когда меня в путь недалёкий
Понесут за красивым венком,
Мне в карман, возле сердца и лёгких
Положите кисет с табаком
Ехал в потоке машин и заинтересовался надписью на заднем стекле впереди идущего автомобиля. На "подходе" к перекрёстку догнал, прочитал и понял - за рулём настоящий "ПАДОНАГ!"
Используя лейбл Тойоты ПРАДО - PRADO он написал объявление: