Подравнивали нас когда-то, —
Иметь свой голос не моги.
И вот что вспомнил я, ребята,
Встав по утру не с той ноги.
Второй класс. Школа на отшибе,
А в классе тридцать человек,
И все же в бочке больше рыбы;
Кто паинька, а кто абрек.
Олег был очень своенравен,
Всегда сидела в нем вражда,
Негласно коллективом правил,
Учительнице досаждал.
На чтении он начал хрюкать
И блеять, как баран хромой.
Учителка ему: «А ну-ка,
Бери шинель, иди домой!
Без бабушки не возвращайся,
Но не тащи с собою мать...»
Родители абрека пьяницы,
О чем с такими толковать?
Нейдет и не берет шинели,
Ни вбок, ни в сторону, ни ввысь.
Училке что осталось делать? —
«А ну, ребята, навались!
И дружненько его из класса,
Не вышла из себя пока».
И ученическая масса
Уже несет озорника.
Летит за дверь его пальтишко,
Портфельчик следом — будь здоров,
Карандаши вразброс и книжки.
Обиженный устроил рев.
А мы довольны, «на коне мы»,
Из коридора снова в класс.
Вот так и будет повседневно
Со всеми, кто лохматей нас.
Я тебе подарил своё сердце,
Предложил свою руку впридачу,
Чтобы ты не могла отвертеться
Да и я не умею иначе.
Раз люблю, то хочу и надолго
Строить быт, создавать отношенья.
Так угодно морали и Богу.
Ждал не долго твое я решенье.
Под венец мы пошли очень скоро,
В ЗАГС везли нас на белой карете.
Сколько было подарков, восторгов.
Ты ж была всех красивей на свете!
Вот и месяц подходит медовый
К завершенью. Повесил гардину,
Ну а ты говоришь мне :"****о!",
Называешь безруким кретином.
Я кидаю в тебя перфоратор,
Ты теряешь на время дар речи,
Инструмент где-то падает рядом.
Ты сквозь слезы:" Какой бессердечный!
И жестокий! И просто мудила!"
Да, безрукий вполне, бессердечный.
Но любимая, разве забыла,
Как я клялся в любви тебе вечной
И отдал тебе руку и сердце.
Что ж ты хочешь теперь от мужчины?
Помоги, дорогая, одеться.
И верни сердца хоть половину...
Мистер Горам читал, когда в кабинет вошел премьер и присел на край стола, нервно покусывая губы и стараясь не смотреть в удивленные глаза президента.
- Джон, тут такое дело...извини, что без доклада.
Горам кивнул и отложил книгу. Если старый друг пренебрег формальностями, которые соблюдал подчеркнуто аккуратно, значит, "дело" серьезное.
- Вот...Ты только выслушай меня спокойно, ладно? Шутник один пустил в инете "утку", что ты умер. Застрелился.
- Чтооо? - заревел президент.
- Ты только не заводись, Джон! Это, к сожалению, не самое страшное. Дело в том, что мы не обратили должного внимания, упустили время...и все поверили.
- Как это? - мистер Горам не знал, смеяться ему или плакать, - Майкл, что ты несешь? Как это - поверили?!
- Ну, как это бывает? - пожал плечами премьер, - интернет - штука быстрая. СМИ подхватили...так и разнеслось по всему миру. Говорю же, опровержение то мы не дали!
- Так дайте его сейчас! Вы что, с ума сошли?!
- Нет, Джон, не мы. Просто живем мы в сумасшедшем мире. Все уверены, что ты мертв. Шлют соболезнования, объявлен траур, ФБР расследует твое самоубийство. Восток заволновался, но не бери в голову, мы уже среагировали...
- Не брать в голову?! - президент вскочил и заметался по кабинету, - Майкл, ты говоришь, как псих! Все думают, что я умер! А бедная Элен, если до нее дойдет этот грязный слух?!
- Она в курсе, Джон, на Гавайях есть телевизоры и радио. И интернет. Она уже отменила ряд своих поездок из-за траура...
- Я ей позвоню! Сейчас!
- Бесполезно. Телефон отключен. Ты же понимаешь, бесконечные звонки чуть не свели ее с ума.
Мистер Горам тяжело опустился в кресло.
- А где был ты, Майкл? Ты хоть понимаешь, насколько все серьезно?!
- Главное, что бы это понял ты, Джон. А был я в самолете. И ничего не мог сделать. Я спал. А когда прилетел, было слишком поздно. Я ведь и сам поверил, пока не узнал, что тебя никто не видел мертвым и никто тебе не звонил. Людей можно понять, зачем звонить покойнику? Тогда до меня дошло. Но было поздно. Кстати, ты давно сидишь взаперти?
- Часа два.
- Этого вполне достаточно. - кивнул премьер.
Президент побледнел.
- Что значит - "достаточно", Майкл?! Немедленно готовь опровержение и тащи сюда телевизионщиков!
- Джон, Джон, Джон, - премьер закурил и медленно подошел к окну, - все не так просто. На улице, под твоим окном, стоят люди, они пришли проститься с тобой. И не только они, все прощаются. Шутка оказалась удачной, ей поверили. Весь мир похоронил тебя. Назначены выборы. И страной руководишь не ты, вот уже почти два часа.
- Кто? - не своим голосом спросил мистер Горам.
- Вице-президент, конечно. Конноли. Представляешь, в каком ты предстанешь свете, дав опровержение? Это будет воспринято как глупый, оскорбительный розыгрыш. Ты опозоришь и себя и нашу великую страну. Навсегда похоронишь себя как политик.
Президент молчал.
- Вижу, ты все понял, Джон, - мягко проговорил премьер и положил руку на плечо друга, - если бы мы не опоздали, если бы был другой выход...на, возьми! Это твой любимый, тридцать восьмого калибра. Пожалуйста, стреляй в висок. Надеюсь, ты знаешь, что в этом нет ничего личного.
- Мы живем в сумасшедшем мире, Майкл, - сказал мистер Горам, - позаботься об Элен.
- Разумеется, - кивнул премьер, - прощай, Джон!
И он поспешно закрыл за собой тяжелую дверь президентского кабинета.
Пристань мАнит гудком. Пароход уплывает...
На причале народ улыбается всласть...
Кто-то жинку свою нынче к тёще сплавляет,
А кому-то обратная нынче напасть.
Я бреду по песку и по бодрому утру.
Мне навстречу собаки, бомжи и рыбак.
Память ночи сотру, сон продав свой как будто...
Кто то скажет, отлично, а кто-то - дурак...
Возвращаясь к себе, непременно взяв пива,
Я забудусь на время, на сутки, на час...
И девица - соседка припрётся игриво,
За ненадобной солью или лаской на раз...
Деревня словно умирала, вокруг развалины, трава.
Дома с закрытыми глазами, сидит старуха у двора.
А рядом кот облезлый, старый, мурлычет, трётся он в ногах.
Зовёт старуху на рыбалку и речка рядом в двух шагах.
Старуха потянулась, встала, с веранды удочку взяла,
- Ну, что пойдём рыбачить, Васька и к речке медленно пошла.
И вот случилось в это утро, златая рыбка на крючке.
Взмолилась, хочет на свободу, мол, три желания тебе.
Старуха новый дом желала, и молодость свою вернуть,
А третье – то её желанье, кота ей мужем обернуть.
И вот сбылось, « я» молодая, шикарный дом, словно дворец,
И кот красавцем обернулся, и сказке вроде бы конец.
Но тут вдруг кот - её мужчина, старухе едко прошипел,
Теперь ты только пожалеешь, что в жизни я был, не у дел.
Ты вспомни старая кошёлка, как много лет уже назад,
С врачом яиц меня лишила, сощурил он ехидный взгляд
У моей кошки Машки - мыслей чудных лишку
Глаза как чашки и лохмата как тулуп,
Там где-то ночью, пакость - изловила мышку
И на подушку притащила мышкин труп.
Урчанье в ухо - будто бульканье во фляжке
Ночь до будильника минутами полна,
Глаз открываю - мышь у зрачка и уши Машки
И слив видений эротического сна...
...И хорошо - что не разбил я ей окошко
Она ударилась в трех дюймах от стекла,
Схватила мышь, вослед летевшую ей кошка
И фыркнув грубо, в сумрак утро протекла.
Доматерившись полчаса я встал с постели
И чистя зубы, Машку матами склонял,
Варил яйцо... И на "кыс-кыс" мое летели -
Одни лишь мухи и обиженное - "мяу!"...
Потом на трассе, в горсть собрав ума остаток,
Накрыло сердце к Машке волнами тепла,
Она ведь другу - принесла с утра на завтрак
Что-бы порадовать его - все что могла...
Однажды, дело было в осень,
Охотник на охоту шёл
В одной дремучей , тёмной балке,
Он это диво и нашёл
Вдруг видит он через кусты,
Горит костёр и молодицы
Танцуют чудный хоровод,
Красивы все и светлолицы.
Они танцуют веселясь,
Румянец на щеках играет
Затих охотник в тех кустах,
За ними тайно наблюдает.
Потанцевали, сели в круг,
Защебетали без умолку
Хвалиться стали , где кто жил,
Охотник отложил двустволку
Такой услышал разговор,
От страха дыбом волоса
Оказывается девки те, не девки вовсе,
Их краса, обманчива. Они же ведьмы,
Их лихорадками зовут,
Войдёт тихонько в человека,
Глядишь , тому уже капут.
Сидит охотник за кустами,
От страха ноги отнялись
Ну а они перед костром,
Отчитываться вдруг взялись.
По- очереди , по-порядку,
Сидел и слушал тот отчёт
Кого,когда,куда и как
Одна из ведем заведёт.
И вдруг встаёт одна девица,
Рассказ поведала такой,
В деревне той, что за рекою,
Живёт охотник молодой.
Придёт он как – нибудь с охоты,
Напьётся милый молока
А я соринкой вроде буду
И жизнь его не далека.
Запомнил те слова охотник,
Уж на охоту не пошёл
Пришёл домой,за стол садится,
И в молоке он сор нашёл.
Из кружки он соринку вынул,
Допил спокойно молоко
Соринку ту он в ствол засунул,
Ружьё убрал недалеко.
И каждый день ружьё тряслося,
Вся в лихорадке, аж стучит
Охотник лишь в усы смеётся,
И на охоту не спешит.
Жена волнуется,- сказился,
Случилось что-то с мужиком
То дома, было, не удержишь,
А тут не выгонишь силком.
Так год прошёл и дело в осень,
Мужик со стенки снял ружьё
И быстрым шагом за деревню
Отправить горюшко своё.
Поднял ружьё и выстрел в небо,
Лети и знай ты , смерть моя.
Пришла сама ко мне с бедою,
Беда постигла же тебя.
И побежал мужик к оврагу,
Где слышал весь он разговор
Пробрался в те кусты тихонько,
Не шелохнётся , словно вор.
А ведьмы на шабаш слетались,
Одна красивее другой
Уж разожгли костёр огромный,
А не хватает всё одной.
И вдруг об землю словно камень,
Бабах, свалилася с небес
Старуха древняя – худая,
Девицы кинулися в лес.
Потом вернулись потихоньку,
В старухе узнают свою.
Охотник удивился очень,
Увидев смертушку, свою.
И вот опять всё тот же танец,
Опять тот дивный хоровод
Потом расселись у костра,
Делиться как губить народ.
Дошло и до старухи время,
Та поднялась кой-как кряхтя
Ну я девчоночки попала,
Весь год в ружье сидела я.
Сказала так и чертыхнулась,
Хочу вам дать друзья совет.
Не рассевайте вы беду,
Не получить, чтоб всё в ответ.
Потом исчезла та старуха,
Лишь шлейфом искры над костром.
Лишил мужик желанья ведьму,
Ответил ей на злобу, злом.
И с той поры нет лихорадки,
Исчезла напрочь, та беда.
Такую вам поведал сказку.
Или всё это ерунда.
Когда морщинистый гипофиз ярит усталое либидо,
То посторонним в общем по-фиг,что из дразнилки этой выйдет.
И только самая простая недовоспитанная молодежь
Пробросит, мимо пробегая:"Ну,старый пез...ль,ты даешь!"
Ребята,с ваших малых лет вам все во мне неверно видно,
Нет этот зрелый сексатлет еще сверкнет на ринге жизни!
Ну да,ослабло притяженье - к прекрасному живому тяги нет...
Банкротство жажды размноженья - есть сатисфакция побед.
За то стал шире мир иллюзий,что можно что-то сочинять,
Иль горизонт науки сузить, или раздвинуть разов в пять.
Или,стяхнув банальность,серость,вершить с Гармонией труды
От песни,что с душою спелась, через нетленку, до ... сковороды.
Ведь вцелом мир вокруг так хрупок,а мир внутри еще нежней,
От неумелых прибауток он может схлопнуться,ей-ей.
И тут-то вот в родной юдоли во всей красе встает вопрос:
Что либидО есть? - Сила воли весь этот бред принять всерьез...
Мы, в первом браке пережив
Уходы, драки, ссоры,
Потом, заслышав лишь, бежим
От марша Мендельсона.
И, прошлый ад боясь вернуть,
Живем в Одессе, Брянске,
Сменив гражданскую войну
На мирный брак гражданский.
Летают тарелки, летают кастрюли
(И слюнки свои не скрывает чермет).
Короче, уфологи эти раздули -
Явление пришельцев с далеких планет.
«На нас не похожи они бледнолицых, —
Сосед говорит, возражать не моги. —
Летают над полем, воруют пшеницу,
Для виду свои оставляя круги».
И даже жену его Нюру украли
(Обидно, до клокотания в груди).
Вчистую лишенные гады морали.
Жена забрюхатела тройней поди.
Сосед мой — уфолог, навыкате глазки,
И пьет очень часто, не только бульон.
И этих пришельцев, зеленой окраски,
С чертями зелеными путает он.
ПОЭТ
Бьётся на счастье посуда,
Рифма за рифмою прёт,
Кучи словесного блуда,
Дело Равшана-Джамшуда,
В каждом поэте живёт.
ПРОФЕССИОНАЛ
Один весьма известный сиськовед…
Когда двумя, когда одной рукою,
Искал вопрос на найденный ответ,
Большое в сиськах счастье или нет?
Не дав ни сиськам, ни рукам покоя.
ЖЕСТЯНЩИК
Он мужик профессии нехилой,
Понимая в каждом деле суть,
Может он кувалдой и «зубилой»,
Пояс верности склепать на раз для милой,
Цепь на шею, конуса на грудь.
КОРОВА
Пять тысяч запредельных оборотов,
Способны превратить в металлолом,
Любой автомобиль в один приём,
Когда лошадок двести под капотом,
И лишь одна корова за рулём.
СВАДЬБА
Он с нею познакомился в апреле.
На свадьбу пригласили полсела,
Гуляли, танцевали, пили, ели,
На радостях она в конце недели,
Ему от друга сына родила.
ГУРМАН
Увидев чан горохового супа,
Насупил я тарелку, так как знал,
Голодным оставаться очень глупо,
Тем более, когда тут столько супа,
Но супить брови в супе я не стал.
* * *
В тёмных дебрях бюрократии
Нет свободы образца:
Дети русской демократии
Забывают про отца.
* * *
На большой вершине и на дне
Люди тянут лямку что есть мочи:
Пессимист ворчит о чёрном дне –
Оптимист поёт о белой ночи.
* * *
С умным видом насмешника
Осознай свою роль:
От святого до грешника
Расстояние – ноль.
* * *
Во всём нещадно обделён,
Не попадая под опеку,
Я знаю жизнь на миллион –
Она же мне суёт копейку.
* * *
Мы привыкли к ужасным мелодиям,
Что всю жизнь исполняет мужчина:
Из-за ссоры Кирилла с Мефодием
Появилась у нас матерщина.
* * *
Не зависит суть от вида броского –
В ступе воду хватит уж толочь:
Человек, похожий на Чайковского,
Не всегда до музыки охоч.
* * *
Берёт весёлые напевы
Кто на коне иль за рулём.
Портной английской королевы
Повсюду ходит королём.
* * *
Вся жизнь моя прошла в веселье и в тоске:
Бывало хорошо и так хреново!
Всегда я вешаться готов на волоске
И в грудь стрелять из пистолета водяного.
* * *
Дни твои мелькают спицами –
Ты стареешь как мужчина.
У тебя меж ягодицами
Углубляется морщина.
* * *
Пошёл бы на фиг дядя Сэм!
У нас гнездо дворянское:
Кто был никем, тот встанет в семь
И будет дуть шампанское.