Да…было сало под Полтавой!
О том история молчит.
Чтоб не дразнить зазря потомков
И не будить их аппетит.
Года летят, кабан мельчает
И бесконечно удручает
Десятки славных полтавчан.
-Вам полкило? Увы, мадам!
P.S. Предвидя возможные возражения на все вышеизложенное, хочу лишь заметить, что раньше и трава была зеленее, и небо синее ( справьтесь у бывалых трезвых экологов ). Что уж тут говорить о сале. Легкий бриз взявший свое начало около трехсот лет назад в бескрайних глубинах европейского континента, пронесся над Полтавой, прихватив с собой тамошние аппетитные запахи и резко ушел в направлении Стокгольма. После чего небезызвестный Карл за номером 12 с поистине скандинавской непринужденностью перемахнул через границы и моря, поскольку не смог устоять перед волнительными ароматами высокой украинской кулинарии. В результате чего и очутился в окрестностях Полтавы. А нынче подобных поползновений как-то незаметно. Быть может нынешний швед стал исключительно тяжел на подъем, да и вопросы питания более-менее устаканились, иначе такой завзятый гурман как Карлсон ( явно приходящийся родней Карлу за номером 12) совершал бы свои опустошительные воздушные налеты на заграницу, вместо того чтоб разбойничать в Стокгольме и его окрестностях. Нынче шведа не заманишь в Полтаву даже всемирно известной полтавской галушкой, коя удостоилась памятника. Не хуже чем Карл за номером 12. Поскольку он совершенно никуда не годится в кулинарном отношении. Этого даже шведы не оспаривают…
Как настала ночь, затеяли девки гадать У нечистика банного – Банника о замужестве грядущем выведывать. Известно ведь, что старикашка сей маленький, нагой, листьями облепленный, хоть злобен да вздорен, однако ж будущее предсказывать мастер.
Надобно только, юбку задрав, зад в приотворенную банную дверь ночью просунуть и ждать. Коль голая когтистая пятерня к попе приложиться – быть тебе женой бедного, и свекровь попадется лютая. А ежели мохнатая лапа приголубит – просватает богатый да пригожий.
Ну, Меланья – самая смелая, оголившись, пятой точкой своею туда и заглянула.. Улыбнулась сперва блаженно. Да вдруг как возопит заполошно! Матушки – светы! И исчезла - как сквозь землю провалилась. Что тут началось! Подруженьки ее переполошилися. Крику-то, крику-то было! Вся деревня сбежалась. Да где уж там ! Пропала девка – одни лапти остались.
А приключилось-то с ней вот что.
Почувствовала Меланья сперва лапу мохнатую и возрадовалась. А тут вдруг вторая такая же грабля – хвать! Да потянули бедну девку в темноту.
Уж она и голосила до хрипоты, летя в потемках бесовских куда-то вниз! А как прочухалась, видит, что сидит она чинно – пристойно в какой-то горнице неведомой. Вокруг люди – не люди? Суетливы, махоньки, сухоньки, кривоноги, ручки шерстисты, головушки лысы. А на ликах – ни ресниц, ни бровей! Не поймешь, мужики али бабоньки? Все в портах да белых рубахах до колен. А один, видно князь ихний, молвит так чудно:
- Ну, привет, герла антикварная! Ты – просто супер!
Меланья – девка боевая да шустрая. Вмиг оправилась. Смекнула: хоть и нечистики диковинные, а пакостей и непотребств, вроде, чинить не собираются.
- И тебе здоровья, княже, - с поклоном ответила.
- Ты не дрейфь, - повел он речи мудреные, челядь свою прочь повыгоняв. – Не комлексуй, расслабься…
Вообщем, поняла девка из околесицы, коей глаголил он: взяли ее в полон человеки, что будут жить на земле аж через тысячу лет. Повырождалися они, сердешные. Бабы ихние детушек не родят – недосуг им. Других делов хватает, имя коим – карьера. А мужики бедные - сирые! Ну, не будем ужасами разновсякими честной народ пужать. Короче, долдонил он долгохонько. Все о какой-то демонграфии сокрушался. А Меланья, не будь дурой, да и стала ему в ответ сказывать, как на ее Руси – матушке жить лепо. Про леса дремучие, поля безбрежные, реки хрустальные, небеса лазурные. Он, бедолага, аж разрыдался – так растрогался! Вообщем, уболтала похитителя своего – уговорила ее назад отпустить. Лишь одно условие поставил он. Пусть, дескать, его с собой возьмет, да замуж за него пойдет. Подумала Меланья, да и согласилась – все лучше, чем в поганстве том век вековать. Короче, вернулась домой с женихом.
Поначалу тяжелехонько с ним пришлось. Только ходил, как чумной, глазами хлопал, руками всплескивал, да трындел тарабанщину бусурманскую:
- Экология! Кайф! Нирвана!
Потом обвыкся: грибы собирать научился, из лука стрелять. Подрос, мышцой окреп. Даже волосья на головушке проклюнулись. А умный оказался – страсть! Служит таперича у князя писцом. Меланья у него – как сыр в масле. А чему удивляться? Лапа-то мохнатая!
***или новогодняя песня о встрече Нового Года
со своим «брэндом» - Жёлтой Мышью, которая
спешила на праздник под ником «Жёлтая Крыса»
******
Год не ел и не пил, а на праздник спешил
Показать эрудицию в тОсте,
Новый Год наступил, Новый Год НАСТУПИЛ –
Наступил Жёлтой Мышке на хвостик!
Новый Год спешил на праздник,
Рядом топал Дед Мороз…
Красным Носом Деда дразнят –
Хоть и в шутку, но всерьёз!
Новый Год за столом ещё водки не пил -
Обвинять в легкомыслии – бросьте:
Новый Год НЕ ХОТЕЛ, но слегка наступил
Жёлтой Мышке на розовый хвостик!
Новый Год едва родился,
Не привык спеша ходить,
Он на Мышь не рассердился -
Не заметил, может быть?
Новый Год Мышке валенком хвост «освежил»,
Помощь скорая быстро, как пишут,
Прикатила, и доктор хвост в гипс положил:
В «Отделенье хвостов» лечат МЫШУ!
Мышь, наш «бренд» на Год - на Новый,
В темноте не различишь!
Если мчишь, на всё готовый –
Можешь не заметить мышь!
Старый год Нового - начал жизни учить: -
«В прошлый год поросячее рыло
Мне смогли в Год Свиньи -
блеск-свинью подложить!
И пришлось уСТУПИТЬ – ЭТО было…»
Хвост был вылечен в мгновенье!
Мышь успела ко столУ,
СПЕЛА ТОСТ:
«ГОД! С ДНЁМ РОЖДЕНЬЯ!
ХВОСТ – ПО ВЕТРУ!
СЫР – В НОРУ!..
СПЛЯШЕМ
ВМЕСТЕ НА БАЛУ!..»
Замыкает ГОД уставший в декабре свой вечный круг
И встаёт ГОД славно спавший дед из города Устюг
Пусть Великим он зовётся- всё едино в эту ночь
Всё одно Всё перепьётся будет всё оно точь в точь
Как бывало в время ОНО и не властен человек
Празднику чинить препоны замедляючи разбег…!
Терпимее друг к другу надо быть!
Нам Хохма – дом, терпимость здесь в законе.
Уходят клоны, но их не забыть,
Ведь их Пегас был с нашими в загоне.
С утра тут Сладенько вошла в экстаз,
Поздравила, что показалось всем не мало…
Какой, блин, лучик навсегда угас!
Какая Софья биться перестала!
И в шутку и всерьёз
(поэтам)
(Виктор Токмаков – Кимры)
«Ненавижу хищных лесорубов
И убийц безгрешных валунов
Раньше очень нравился В. Штубов,
А теперь Геннадий Иванов.
Был влюблён в грушовку и морковку,
В бульбу, испечённую в золе.
А сейчас люблю «черноголовку» -
Даст побыть с часок навеселе».
Про любовь
Да, любил грушовку и морковку,
Бульбу, испечённую в золе.
Но вчера из Кимр в Черноголовку
Ускакал на розовом козле.
Что мне сеновалы, бабы, сени,
Петушиный крик и рёв быков.
Раньше очень нравился Есенин,
А теперь вот Виктор Токмаков.
***
Всемерно и всецело поддерживаю мнение Вереста по поводу морального облика постояльцев ХОХМОДРОМА: вылитые коммунальные тараканы! Господа, лучше бы делом занимались да продавали свои рифмованные словоизлияния хоть кому-нибудь! Хотя реально \"продажных\" на сайте и десятка не наберётся - сплошь графоманьё с хроническим недержанием дешевеньких словес! На сем заканчиваю и прошу по поводу моего мнения никого на рецы не исходить. Не парьтесь, господа, лучше - спаривайтесь, для здоровья гораздо полезнее!!!
Женя, Вас очень прошу:
Дайте до воли дорваться!
Бездарей не выношу
И графоман-тунеядцев!
Вещий Боян
Против ветра направил,
Бояновский струю.
Краматорский идальго,
Не отступит в бою!
Отобьет Дульсинею,
Ведь силен он в стихах.
И прочтет, не краснея,
Очарованной ТАК.
Жить без подвигов вовсе,
Дон Бояну не всласть.
Отдавайте же гады,
Всю куканскую власть!