Сказать тебе, что в плане половом
Ты уж не тот, что был пять лет назад?
А вдруг, при повороте, при таком,
Ты будешь не совсем чему-то рад?
Уж лучше буду мудрою женой.
Не допущу сомнений никаких.
Скажу ему - "Поверь мне, дорогой,
Ты и сейчас сильней всех остальных!" :)
Любовная лодка разбилась о быт.
Ничто не забыто, никто не забыт:
Про лучшие годы, поломану жизнь,
И что не точил три недели ножи,
Про пьяных друзей, про дебилок-подружек...
Разбита тарелка и семь старых кружек.
Припомнилось всё, наговорено всякое,
И ругань чуть-чуть не закончилась дракою.
Сейчас мы в кровати устало лежим,
Как классно порой позабыть про ножи…
Говорил же Хрентефря-
"Вот так в компутер зреть"Жми сюда
Лишь хотела необъятное в один присест объять,
Как в квартире начинает что-то громыхать.
И хлопки разносятся с неведомою силой.
Что за чертовщина нависла над квартирой?
Ну конечно это яйца начали взрываться.
Без воды и на огне им не продержаться.
Вот компьютер виноват. Сделал мне склероз,
Что по коже пробежал яростный мороз.
Ну а если бы еще уши заложило,
Что тогда в моей квартире бы происходило?
Даст Джин вам все: и бабу, и коня,
И даже для коня пальто и бабе телогрейку,
Да, и земли надел, и искорку огня,
И благодарный день, и к вечеру индейку.
Вопрос в другом, зачем вам баба, друг?
Ведь вы простой романтик и поэт не средний,
В какую руку, извините, вы возьмете плуг?
Ведь вы увлечены, пардон, игрой последней.
Вам девушка нужна с душою горного оленя,
Что не затопчет, а к вершинам поведет,
Что не потребует коленопреклоненья,
И золотым копытцем не от вас уйдет...
Опять она меня пугает
Мол, без меня сойдёт с ума
Что ей практически хана
Что холод смерти ощущает
Мечтает, думает, страдает...
А я причём? Она ж сама!
Всё было просто и обычно
Бокал шампанского, цветы
И мягкий переход на ТЫ
И разговор, о жизни личной
Переходящий в неприличный...
Тактично и без суеты!
И вот имею результат
Наезд, с угрозой суицида!
Ну ладно если так, для вида
Чтоб как-то выместить обиду
А вдруг... Кто будет виноват?
Не объясненье, а коррида!
Ну, на фига мне эти слёзы?
Проклятья, пламенная страсть...
Нет, раз пошла такая масть
И персональные угрозы
нА, на прощание мимозы...
Счастливо! Чтоб тебе пропасть!
Она.
Подлец, мерзавец, кровопийца!
Прощаясь, подарил цветы
Практически развёл мосты!
А может правда утопиться
Или хотя бы застрелиться…
Набаловался и в кусты!
Лишил меня пьянящей дозы
Любовных, сладостных утех
Ведь знает, падла – это грех
Развеял в прах, девИчьи грёзы!
И денег пожалел на розы
Мимозы! Это ж просто смех!
Сказал, мол ты сама хотела…
А как бы я сказала нет
В мои пятнадцать полных
Я, если честно – не умела
Но вот признаться – не посмела
Вот и досталась... На обед!
А Вы не смейтесь, в наше время
Признаться, что в свои года
Я никому и никогда
И что, практически не в “теме”!
Нет, лучше с Крымского моста…
Или наложницей, в гареме!
Выбирали, выбираем
Снова будем выбирать...
Ну и ладно - наплевать
Если надо - поиграем
И конечно пРоиграем
Ничего - не привыкать!
Нам их не "перекатать"
Их забили, словно сваи
Иногда переставляют
Увольняют, назначают
Забирают и сажают
Осуждают, отпускают
Предлагают, продвигают
Снова переизберают...
Нет! Таких не обыграть!
Можно только продолжать
Одобрять и выбирать
Прописавшись, в хате с краю
Мол, не ведаю не знаю
Всё прекрасно понимая…
Но спокойнее – молчать!
Была на днях в одной компании, где кроме нудных "развлекаловок", посмотрела хороший фильм «В начале славных дел»... Семейная жизнь царя … Царица Дуня Лопухина…
* * *
Пришёл Петруша… как всегда, готова…
Но он опять басит про корабли…
Скажи, супруг, мне ласковое слово
Чтоб не страдала здесь я на мели…
В мозолях руки, сам на вид усталый,
И над губой топорщатся усы…
Ворчит: «гвоздей каких-то не хватало…»
Зову Лукерью: «слышь, поди, отсыпь…»
А мой супруг давно забыл об этом…
«В Голландию на днях купца послал…»
Размахивает грозно пистолетом,
Но перед ним я кротка и мила...
«Петруша!..» на пол прочь летит кокошник…
«Петруша!..» и срываю сарафан…
В надежде той, что муж мой - полуночник
Не только от вина сегодня пьян.
«Ах, Анна…» - прошептал он мне устало…
А я не «Анна», Дуней звать меня!..
Вот… только мужа томно возжелала,
Как сразу начинается фигня!..
И пусть я по-немецки не умею,
ЛопухинА я, русская!.. и так
Смогу обнять любимого за шею,
Что сразу он почувствует весь смак!
Но Пётр мой желанье отторгает,
Кричит мне: «Дура!..» дальше – просто ах!..
Жаль, по-немецки я не понимаю,
И с языком французским не в ладах…
Но педагога я найду такого,
Чтоб по-французски научил понять!..
И даже все «птенцы гнезда Петрова»
Царя с меня тогда не смогут снять!
Полосатого таежного урода
Я своей выцеливал винтовкой
Трепещи перед венцом природы!!!
И его стволом на изготовке
Хищный зверь, ретировался сразу
Вздыбив на спине густую шерсть
Хоть мое прокуренное мясо
Он и без того, не стал бы есть
И пока в волнении победном
Любовался его бегством, в страхе
Маленькая мерзость, незаметно
Влезла мне за шиворот рубахи
На моей объезженной планете
Очень скоро станет мне обидно
Ведь ее б я, даже не заметил
Если бы не яд энцефалитный
Я узнаю, что букашки эти
Для меня опаснее. чем тигры
И мои, закончатся на свете
В повелителя природы игры
А где-то под Аустерлицем, потешная армия сейчас льет слезы по великому носатому пигмею Бонапарту, который боялся кошек!!!!, который купил у европейских гоблинов все свои великие победы, за обещания контрибуций и в эйфории попер на Восток, где и получил конкретных «БОБОВ»
Почти роман. Почти любовь.
Почти сбылась мечта о счастье,
И он уж был почти готов
Сгореть в твоей почти что страсти
И сжечь дотла почти свечу.
И ты, почти ему поверив,
Почти ответила «хочу»,
Почти открыла в души двери.
А он тебе почти сказал,
Что он почти не прочь жениться,
Почти что деньги собирал,
Почти, что кольца покупал,
Почти, что маму тещей звал –
И смог спокойно испариться!
Почти роман!.. И предпочти
Реальность всем твоим «почти»!
Милый друг! Драгоценное чудо
Бытия, что умнее верблюда,
Но улитки последней глупей,
Как живется Вам нынче, скажите,
Зазеркалья достойнейший житель,
Друг селёдок и взрослых детей?
И не в Вашем ли чудном приходе
До сих пор ещё кто-то находит
Вдохновения чистый родник?
Назовите такую обитель,
Где не знал бы Вас каждый учитель,
А порой и его ученик.
И поэтому днём или ночью,
На свободе, просторе и прочем
Слышен голос, задумчив и слаб:
Дебаркадер у абракадабры
Вопросил:"Вы не любите жаб-ры?
Или, может, Вы любите жаб?"
Так вставайте, улитки, омары,
Крокодилы, трубите в фанфары,
Сотни гусениц, шейте наряд!
Отмечайте некруглую дату
Доброй армии нашей солдату –
Не состарился он, говорят.
Владимир Ильич, когда пил молоко, пенку с него всегда отдавал детям.
Владимир Ильич очень любил выступать на митингах. Особенно ему нравилось размахивать кепкой.
Владимир Ильич, когда выступал перед рабочими, любил размахивать кепкой. Особенно доставалось стоящему справа Феликсу Эдмундовичу.
У Владимира Ильича было три кепки. Одна домашняя, вторая - для митингов, и третья парадная - для Мавзолея.
У Надежды Констатиновны было два платья, одно домашнее, а второе - чтобы отпугивать врагов революции. Но она, в общем, обходилась одним домашним.
Владимир Ильич очень любил ходоков. Бывало, как ребенок, бежит к дверям и кричит: "Что принесли? Что принесли?"
Владимир Ильич часто спал и видел себя высоким блондином. А когда просыпался, ох, и доставалось от него Надежде Констатиновне!
Владимир Ильич однажды позвал к себе Алексея Максимовича и говорит: "Ну и мудак же вы!" Алексей Максимович до конца дней своих не переставал удивляться прозорливости Владимира Ильича.
Владимир Ильич всегда заставлял детей вылизывать тарелки. А особенно послушным давал вылизывать свою и Бонч-Бруевича.
Владимир Ильич очень любил Маяковского, но не знал, что тот поэт. Однажды даже велел выдать ему как ходоку в подарок мешок.
Владимир Ильич очень любил Бонч-Бруевича, но думал, что это два человека, особенно когда садился с ним обедать.
Владимир Ильич поначалу хотел взять себе псевдоним Инесскин, но Надежда Константиновна воспротивилась.
У Владимира Ильича была железная воля. Однажды он решил похудеть. И больше ни одного ходока с булками не принял. Велел сразу расстреливать и всё!
Владимир Ильич называл Надежду Константиновну по-разному: Надя, Наденька, Надюша, Надежда Константиновна. И она его тоже называла по-разному: Володя, Володенька, Владимир Ильич, "*** в кепке" и "*** без кепки".
Владимир Ильич был очень высоким. Особенно когда его ставили на броневик.
Владимир Ильич очень любил целоваться, но вот только с Надеждой Константиновной противно было, а с Феликсом Эдмундовичем щекотно.