"...играю в теннис... более шестидесяти изобретений..."
Конечно с Пушкиным я не пил...
Но как-то в десятом гейме,
Моя подача, что б я так жил,
А принимал Гейне.
Не гей! Я с ними, окстись, ни-ни!
Вот справка, вот подпись, врач...
А Гейне сказал:- Ну давай, гони!
Не тяни, подавай мяч!
Но я то чувствую- дело швах!
Сто тысяч куплетов - приз!
Но Гейне, как Яшин, на воротах!
А я, как Аршавин, вдрызг!
Ушли куплеты не пустоту!
Ракетки в шкафу висят...
Я сам куплетов изобрету
Где-то под шестьдесят.
Усач и Собчак встретились на днях -
Поболтать, в каких лучше ходить бигудях,
Как ускорить бороды рост,
И в каких лаптях лучше бегать кросс.
Усач:
- Ксения, я узнал что ты метишь в президенты.
Есть ли ещё из Дома 2 конкуренты?
У Путина целых 5 двойников.
Как ты обойдешь таких крутых мужиков?
Собчак:
- У меня в "Доме-2" побывало много людей.
С ними я наберу 300 тысяч подписЕй.
И вообще, в Президенты я так - поржать.
А ты в "Дом-3" приходи - культуру в массы внедрять.
Но Усач с женой военную тайну раскрыли,
Как в правительстве Собчак к выборам допустили.
Это хитрый ход Путина по защите страны.
Американские спец. службы больше не страшны.
Им некогда будет под Путина копать,
Ведь все сезоны "Дома 2" придётся изучать.
Чушь во все века писали.
Даже классиками стали.
Ничто писать не запретит,
Ни скверный вкус, ни аппетит.
Чушь во все века читали,
Академиками стали.
Я вот тоже чушь пишу,
Рецензировать прошу.
...Но, ежели развился ум
подстать достоинствам телесным
и, если в возрасте прелестном,
upgrade прошёл не наобум
и, если Мельпомена, Клио
для барышни не звук пустой,
с чарующею простотой
слова звучат неторопливо,
умения подать себя,
а не продать, с лихвой хватает,
какое сердце не растает
владельца в бездне чувств топя?!
Открытый благосклонный взор,
естественность, без тени позы
и в душах множатся занозы,
подчас, уму наперекор.
Мужская целеустремленность
при том, что локон завитой...
То бесшабашной, то святой
предстать готова. Окрыленность
снисходит враз на мужиков.
Кто западню увидеть сможет?
Кто чародейство превозможет,
её пленительных оков?!
Такой своеобразный сплав
из полководца из Sexбомбы,
что побеждает, без апломба,
поверженными путь устлав.
Способна стать любой из тех,
с кем познакомились мы выше.*
Снесет кому угодно крышу.
Ей гарантирован успех!
ЮНОСТЬ
Власть над мужчиною познать
Она сумела очень рано.
В начале, соревнуюсь рьяно,
мальцов выстраивалась рать.
За годы обученья в школе
в неё влюблялись без ума.
Страдали сверстницы весьма,
держала мамаш на валидоле.
Из школьных стен ажиотаж
был передан по эстафете
и, вспыхнув в университете,
дошел до деканата аж.
Все курсы с первого по пятый
ходили у неё друзьях.
И года три служил в "дядьях"
какой-то меценат заклятый.
Когда окончилась учёба,
в реестре значимых побед
был бизнесмен, приват-доцент
и даже замдекана оба.
Объединённые усилья
столь мощный создали толчок..!
Едва ли кто представить мог
у девочки такие крылья.
И, вскоре самый позитивный
реальность превзошла прогноз.
Помог какой-то дед Мороз
приобрести доход пассивный.
Пусть, даже несколько иначе,
финансовый вопрос был снят.
Таких достоинств, без наград,
не оставляют при раздаче.
СВОБОДА
Свобода, ставшая реальной,
открыла новый горизонт.
Но бережет ли нравы зонт
стабильности материальной?
Свободы составная часть -
непреходящая влюблённость.
И смена лиц, уже не склонность -
всепоглощающая страсть
до состояния любви
не воспарившая ни разу.
Презрев столь хлопотную фазу,
способна наша визави
шутить лишь о таком предмете.
Карманный муженёк не в счёт.
да, пусть хоть тюфяком слывет.
А по сему, какие дети!?
Зато претензии тоже не ноль.
Не попеняет, не осудит...
Как скажет «мамочка», так будет.
Прикажет с глаз долой, изволь!
А поприказывать горазда!
Приятнее занятий нет.
Особенно, когда в ответ
спешит на зов плебеев каста.
Происхожденьем, пусть, не графским,
тем и отрадней сознавать,
что козырная вышла масть,
что ей прислуживают рабски.
Желающих сойти с ума
от женских прелестей, не мало.
Да скольким господам, бывало,
равно тюрьма ли ждет, сума...
Когда казалось, жизни всей
несётся счастье им навстречу,
как будто встретили предтечу
судьбы свершившейся своей.
Святыня женской красоты!
Кто пред тобой не снимет кепку?!
Весною даже к щепке щепку
влечешь неудержимо ты.
Что ж говорить о мужиках,
когда берётся плоть за дело?!
Там, где желанье затвердело,
с трудом спасется и монах.
КРЕДО
Она профессор, академик
очаровательных наук.
Практически, башибузук,
разбойник, алчущий не денег
не драгоценностей - рабов
своих капризов и желаний,
согласных ждать, как подаяний
взгляд мимолётный, пару слов
что им достанутся, быть может,
за то, пали ниц у ног.
Шанс, получить такой итог,
с ней встреча для несчастных множит.
При этом безмятежный взор
и неги полные, движенья.
И чем сильней преображенье,
тем тяжелее приговор!
Таких отъявленных красавец
ряды растут из века в век.
Пожалуй, австралопитек
не знал подобных неурядиц,
чтоб и красива и с умом,
плюс вкус, плюсы гиперсексуальность.
А что в итоге - аморальность,
да кто же думает о том,
когда достоинством стал грех
в глазах десятков миллионов.
И, пусть, подвешен меч дамоклов,
пока важней за кадром смех.
ДРУЖБА
Среди девчонок - заводила.
Но риск большой сближаться с ней.
Не сосчитать, каких парней
из-под венца поуводила.
Среди охотниц на мужчин
подруги - редкое явленье.
К ним удержаться от влеченья
едва ли сможет хоть один.
При внешнем множестве друзей
бывает часто одинока.
В высотах, что не видит око,
нет ни синиц не журавлей.
ОТНОШЕНИЯ
Есть формы близости полов
гораздо интереснее брака.
Мужское мнение. Однако,
из них едва ли кто готов
такое услыхать от дамы.
Но только не от той, чей фарт.
Здесь видится мужской азарт,
где расставания - не драмы,
а способ стать свободной вновь,
причём, без тени сожаленья.
Распространённое явленье,
когда неведома любовь.
ФЛИРТ
Ведёт любовный диалог
с двумя, тремя одновременно,
дразня, бесстыдно, откровенно
той красотой что дал ей Бог.
Родившись и под знаком рака,
стремится, на своем пути,
в реестр победный занести
мужчин всех знаков зодиака.
Ну кто же ждёт, что под личиной,
где женственности Эверест,
скрывается труднейший тест
общения, почти с мужчиной.
Такая нежная ладонь
такое крепкое пожатье.
Представишь ли, увидев платье,
бушующий под ним огонь?!
Глубокомысленен, пусть, вид
взгляд свысока с лукавством лёгким,
но под прикрытием столь ловким
привычка к звездности сквозит.
Быть первой надлежит во всём:
в делах, в любви, на автостраде.
То отмочить, престижа ради,
что не проделать и втроем!
ИТОГ
Гнать в кровь фенилэтиламин
весьма приятная работа.
Но может, вдруг, и вспыхнуть что-то
к очередному из мужчин,
влюбившемуся наповал.
А той кто страстью наградила,
гадать лишь, что ж это за сила,
которой пуст её бокал.
Тогда, глядишь, неровен час
в свои же сети устремиться,
став из охотницы той птицей,
что ждёт в силки попасть хоть раз.
Но в дар отдаст себя ловцу,
кто превзойдёт душевной силой.
Того лишь назовет «мой милый»,
кого не превратит в овцу.
Так хитроумный Одиссей
сумел переиграть Цирцею.
Голубкой стала злая фея,
когда любовь проснулась в ней.
*
Под ворохом ролей-одежд
души здоровое начало
когда раскрыто, то немало
в жизнь претворяется надежд!
Включите новости о вечном!
Простые СМИ нас только злят:
Манипуляция да яд,
А надо психику беречь нам.
Хотим услышать мы о том,
Кто написал сегодня повесть;
Хотим узнать, что у него есть
Ещё другая, на потом.
Несите вести о поэте,
Как он сегодня сочинил,
Что край родной навеки мил, —
И мы на Запад не поедем.
Вещайте, что не так давно
Шедевром приросло искусство:
Один художник, сам, на вкус свой,
Возвёл стеклянное панно.
Пускай поведает витраж нам,
Что на дворе эпоха Цинь,
Сидят по кухням мудрецы
В разладе с временем продажным.
Пускай расскажет, как зимой
Вожак увёл страну советов
Не в общий рай (подумать не дав),
А в мировое казино,
В котором СМИ, да и кино
Банкирам проданы давно.
Для приличия смутясь немного,
В брак с отцом вступив законный, наша мать
Где-то с марта пятьдесят восьмого
Начала нас с братаном вынашивать.
И в последний года день достала
Нас утробы обстановка адская,
А страна уже торжествовала
И разлить готовилась шампанское.
Терпеливей был скорей всего я,
Брат рванул на свет из заключения
За минуту до курантов боя,
Ну а я во время завершения.
Счастье, блага, жизнь с прекрасной дамой
Мне пророчил акушер подвыпивший,
Так как я, возможно, первый самый
В пятьдесят девятом свет увидевший.
Мы росли, ничем не отличаясь,
Ни в большом не ссорились, ни в малости,
Принося друг другу только радость,
Не теряли братства в возмужалости.
Ни пол-литра друг без друга водки
Не хлебнули, праздник ли, суббота ли,
Отслужили на одной подлодке,
На одном участке отработали.
При похожести глубокой внешней,
Что для близнецов вообще то правило,
Не был брата я ни в чём успешней,
Но не грызло это, не печалило.
И уже в ближайшем было плане
(Приглашён и цех, и общий друг с женой)
Пир устроить в лучшем ресторане
И уйти на отдых на заслуженный
Рисовал в тоннеле свет зелёный
Лондон, Рим, Канары и Гавайи нам...
Но когда пришли в фонд пенсионный
Вдруг себя почувствовал я Каином.
- Молодой ещё, пошёл в п**ду ты! –
Мне сказали тётки безобразные, -
Старше брат тебя на две минуты,
Только вот года рожденья разные!
И теперь мы с ним антагонисты
Возраста шестидесятилетнего.
Дотянули предки-моралисты
Первое сближенье до последнего.
А не будь тогда при коммуняках
Осужденья, а порой – агрессии
В отношенье шалостей до брака,
Были б оба мы сейчас на пенсии.
А что же творится в нашем городке в области искусств? О, здесь творческая жизнь находится на высоте или, как говорят эксперты, на высоком градусе накала! Вот, к примеру, какая показательная история случилась днями в местных литературных кругах.
У нас любители изячной словесности долго представляли собой довольно многочисленную, но неорганизованную массу, из недр которой, как из гейзеров, спорадически вырывались фонтаны творческих достижений. В форме стишков в местных газетах по случаю торжественных дат или в виде декламации виршей на различных сборных концертах. Особенно в периоды сезонных обострений творческого зуда, то есть, по весне и осенью. И как-то так сложилось, что первыми самоорганизовались в ЛИТО (литературное объединение) рифмоплеты из разных кружков при городском Доме культуры. Заводилой там был крепкий еще пенсионер, отставник-полковник Ким Люцианович Волнорезов. Глыбище, а не человек! С сократовским лбом, колючими гвоздиками глаз и пудовой нижней челюстью, выдвинутой вперед, как ящик комода после визита воров-домушников. Ким Люцианович собрал как-то полтора десятка сподвижников и заявил командирским голосом:
- Всё, шабаш, братцы. Разброд и шатания остаются в прошлом. Отныне мы становимся ЛИТОм! Будем теперь не шпаной неорганизованной, а литобъединением. Со всеми вытекающими. Ну, и втекающими, соответственно… Прошу внести по пятьсот рублей вступительного взноса.
- О, наконец-то! Как я обожаю порядок и организованность! – зааплодировала баснописка, бальзаковская барышня Диана Денисовна, потряхивая фиолетовым траченным молью шиньоном и извлекая из кошёлки кошелек. – А давайте придумаем название объединению!
- Всё уже продумано и придумано! – весомо рубанул Ким Люцианович. – Мы теперь ЛИТО «Ветрило». В смысле, парус, влекущий судно в счастливую светлую даль. Коротко, свежо и ёмко. И чётко отражает приморский характер нашего города.
Слух о новорожденном «Ветриле» быстрее ветра разнесся по местным литературным кругам. И, прямо скажем, взбудоражил творческие массы! Массы отреагировали довольно нервно, поскольку не захотели оставаться на обочине прогресса. Самыми радикальными оказались пииты морского порта, где издревле существовала традиция стихотворчества на морскую тематику с производственным уклоном. И название «Ветрило» им активно не понравилось. Более того, оно было расценено портовиками как вызов со стороны дэкашников, как посягательство на их исторически сложившуюся тематическую монополию! И буквально не успели чернила просохнуть на уставе «Ветрила», как портовские объявили о создании собственного ЛИТО «Штормило». Логика их была проста, как незамутненный разум младенца: «Штормило» звучит круче, чем «Ветрило», поскольку слово это более динамичное и нахрапистое, и точнее отражает ревущую стихию моря. А то, что ветрило – существительное, а штормило – безличный глагол в прошедшем времени, портовскую братию особенно не колыхало. Когда же наиболее продвинутый из них, докер-стропальщик Захар Суемыслов робко вякнул, что лучше бы для названия взять не безличный глагол, а какое-нибудь солидное морское существительное, ему было заявлено так:
- Безличную «Ногу свело» - можно? А «Штормило», значит, тебе зазорно?
Ну, против ноги, ясен перец, кто ж будет возражать? Так вот и произошло на свет божий ЛИТО «Штормило». Да. А начальником своего объединения они избрали самого опытного и пронырливого портовского снабженца Данилу Рюмахина, творившего в стиле знаменитого пародиста восьмидесятых Александра Иванова.
Надо сказать, что и финт портовских не остался незамеченным. Прослышав про «Штормило», «Ветрило» затрепетало всеми фибрами души и поймало ветер острой неприязни к заносчивым конкурентам. В юмористическом разделе ближайшего номера городской газеты «Вести предместий» Ким Люцианович поместил ехидную эпиграмку следующего содержания:
Приняли по литру на рыло,
К пиву подмешали порто,
Чувствуем – слегка заштормило.
Так образовалось ЛИТО!
Портовские ахнули: газетенка выдала явный поклеп! Во-первых, роды «Штормила» проистекали абсолютно всухую, у учредителей на тот момент, как говорится, не было ни в одном глазу. А во-вторых, намек на то, что портовские мешают пиво с портвейном, свидетельствовал о полной некомпетентности автора пасквиля относительно нравов, бытующих в порту. Но главное, выставлял ЛИТО в комическом и уничижительном свете перед всей литературной и питейной общественностью городка. «Штормило» ответило быстро и болезненно. Через три дня те же «Вести предместий» порадовали обывателей встречной эпиграммой за подписью Данилы Рюмахина:
Нам наше море подарило
И ветра свист, и солнца медь,
Но только драное ветрило
Не в состоянии взлететь!
И это еще ветродуи хорошо отделались, потому что на экстренном совещании суровых штормильцев обсуждалась рифма «ветрило – педрило». Но была признана на данном этапе развития отношений чрезмерной, как атомная бомба в незначительном пограничном конфликте. Ее оставили на потом.
Ким Люцианович Волнорезов, открыв за утренним кофе свежий номер «Предместий», прочел ответку портовских, крякнул с досады и пролил кофе на штаны дрогнувшей рукой. Ему как военному в отставке стало очевидно, что события на линии фронта приобретают характер затяжного позиционного противостояния. С острыми вылазками диверсионных групп и меткими болезненными артобстрелами с обеих сторон. И закусил Волнорезов офицерскую губу. В смысле, удила. И сообразил, что проблему надо решать кардинально. Он достал с антресолей непарную левую перчатку (правая давно потерялась, а левую всё жаль было выкинуть, вот и сгодилась для доброго дела), сопроводил ее запиской и отправил с посыльным в порт на имя Данилы Рюмахина. В записке значилось:
«Милостивый государь! Засим сообщаю, что Вы негодяй. Имею честь требовать сатисфакции и вызываю Вас на дуэль за нанесенное нашему ЛИТО оскорбление в форме издевательского пасквиля, опубликованного за Вашей подписью в сегодняшнем нумере местной газеты. Жду Ваших секундантов для обсуждения условий поединка в течение трех суток с момента вручения настоящего вызова. Полковник Волнорезов».
Надо сказать, что Данила Рюмахин, хотя и выдавал себя острыми виршиками за бретёра-бузотёра, но воинского опыта не знал и никакого оружия отродясь в руках не держал по причине хронического плоскостопия. И даже понятия не имел, с какого боку заряжаются дуэльные пистолеты. Прочитав вызов Волнорезова, Рюмахин сперва, что называется, взбзднул (кстати, редкое русское слово с шестью согласными подряд!). Но потом сознание частично вернулось в его организм и Рюмахин вспомнил из романов девятнадцатого века кое-какие правила дуэльного кодекса. В частности, то, что лицо, вызванное на дуэль, вправе выбирать оружие схватки. Это был путь к спасению! И Данила кликнул чрезвычайное заседание правления «Штормила» для обсуждения условий дуэли.
Портовские пииты перспективу поединка с ненавистным противником приняли с воодушевлением. Но от применения реального оружия, как огнедышащего, так и холодного, отказались сразу, поскольку смертоубийства, как ни крути, никому не желали. Да и у полковника, скорее всего, тут бы было явное преимущество. В результате, обсуждались такие варианты схватки:
- битва подушками на гимнастическом бревне до первого падения;
- перестрелка в снежки с шести шагов до первого попадания снежком в глаз;
- ристалище в настольный хоккей до первых трех забитых шайб;
- сражение в крестики-нолики на поле тетрадного листа в клеточку;
- заруба в подкидного дурака до трех побед;
- доминошное забивание «морского козла» в формате два-на-два;
- битва за рюмочным столом: кто первый упадет в результате поочередного принятия на грудь стопариков с водкой (тут портовские были уверены в многократном преимуществе Рюмахина, поскольку устойчивость к алкоголю является одним из главных достоинств хорошего снабженца, вынужденного постоянно проставляться и обмывать сделки на поставку дефицитных товаров с подрядчиками).
Но затем активисты задумались, а какой резонанс в городке вызовет любая из перечисленных форм сражения и что люди подумают об уровне местных литераторов? И решили, что надлежит обратиться к более интеллектуальным и элегантным видам соперничества. Так и возникла идея публичной дуэли по составлению буриме. В качестве модераторов и жюри поединка постановили пригласить шефов из губернского Союза писателей в расчете на их компетентность, объективность и нейтралитет.
Ким Люцианович условия дуэли принял (честно говоря, он чего-то такого, мягкотелого, и ожидал от тщедушного Рюмахина). Правда, в ответ полковник выставил жесткое требование: проигравшая сторона меняет название ЛИТО на что-нибудь, не связанное с морской тематикой. На том и порешили. Итак, на кон были поставлены имена литобъединений, можно сказать, цвета их флагов! А это уже серьезно.
Битву умов и флагов организовали на нейтральной территории – не в городском ДК и не в ДК порта, а в читальном зале местной библиотеки. Ким Люцианович изрядно волновался перед схваткой, так как творил всё больше в строгом формате патриотической лирики, в то время как соперник поднаторел в эпиграммах и пародиях, в хиханьках да хаханьках, как называли это недоброжелатели Рюмахина. Но отступать бравому полковнику было некуда. Для настройки своего поэтического инструмента он накануне дуэли часа два перед сном читал басни и эпиграммы классиков жанра. Рюмахин же был вполне уверен в своей форме, а для гарантии просветления сознания даже два дня накануне битвы не брал ни грамма в рот.
В небольшой читальный зал набилось народу человек сто пятьдесят, прослышавших про небывалую затею и возжелавших стать свидетелями исторического события. Зеваки сидели чуть ли не на потолке, в вазонных горшках и настенных светильниках. Но как-то все угнездились, нашли себе место под солнцем. За столом жюри восседали трое маститых губернских пиитов, а модерировала схватку знаменитая в наших краях поэтка, лауреат многочисленных премий Сусанна Тугоухова, облаченная в серебристое сценическое платье до пола. Она начала поединок с объявления условий:
- Из запечатанных конвертов, подготовленных жюри, извлекаются и зачитываются пары слов. Всего десять пар. К каждой из них дуэлянты обязаны в течение трех минут придумать четверостишья. Жюри оценит искрометность и качество экспромтов по пятибалльной шкале. Побеждает участник, набравший бо’льшую сумму баллов по итогам схватки.
После этого главарь жюри, поэт-лирик Гарри Горемыкин врезал ложкой по гонгу и битва началась. Первой парой оказались слова «ветер» и «штиль». Полковник Волнорезов, бряцая иконостасом служебных наград (специально надел форменный китель, чтобы психологически надавить на соперника блеском медалей), закатил глаза горе и стал мерно выхаживать своё произведение в левом углу импровизированной сцены. В противоположном углу Данила Рюмахин раскачивался на табурете, словно в трансе, и наборматывал на листок бумаги слова будущего шедевра. Наконец, председатель Горемыкин снова жахнул по тарелке гонга, знаменуя окончание первых трех минут, и серебристая, как щука, Сусанна требовательно взглянула на Данилу, которому по жребию выпало отвечать первым. Тот эффектно отвел руку с листком и взволнованным тенорком зачитал:
И как бы кто бы ни шутил -
Пред нами путь и прям, и светел.
Нам обещали полный штиль,
А мы взволнуем шторм и ветер!
Зал откликнулся бурными аплодисментами и все вперили взоры в Кима Волнорезова, чем то ответит «Ветрило»? Полковник солидно прокашлялся, поправил очки на мясистом носу, и весомо отчеканил, словно отлил в граните:
Есть много дивного на свете,
Но время всё сдает в утиль.
Сперва штормило, злился ветер.
Но всё прошло. На море штиль!
Зрители захлопали и заулюлюкали в восторге, правильно вычленив ключевое слово «штормило». Начало дуэли им понравилось злободневностью и остротой поэтических выпадов. Члены жюри пошептались, склонившись к Гарри Горемыкину, и подняли таблички со своими оценками.
- Пять, четыре, пять! – Сусанна огласила результаты первого участника. – Итого, четырнадцать баллов! Отличный результат для первого тура, поздравляю!
Данила Рюмахин ухмыльнулся и довольно раскланялся в адрес жюри и публики. Затем жюристы обнародовали таблички с оценками полковника Волнорезова.
- Пять, пять, четыре! Опять четырнадцать! Пока ничья. Нас ждет увлекательная борьба в следующих раундах! – зааплодировала ведущая. И достала из нового конверта очередную пару слов: «борьба» и «счастье». – Время пошло!
На этот раз первым оглашал свой опус Ким Волнорезов:
Пускай твои свершения нечасты,
А поражений – шумная гурьба,
Но в том-то наслаждение и счастье,
Что смысл у жизни – парус и борьба!
- Молодец, Ким! Даешь! Настоящий полковник! Так им, Люцианыч, врежь ишшо! – заорали зрители в восторге от философской глубины и актуальности прозвучавшего шедевра. От того, что «Ветрило» снова ввернуло в ткань вирша про свой парус.
Данила Рюмахин ревностно взглянул на бенефициара-полковника и дрогнувшим голосом зачитал свою версию буриме:
Мышиная возня, ослиная борьба,
Возможно, и приятны нам отчасти.
Однако, доведет такое счастье
Уж если не до гроба, то горба!
- У-у-у! – откликнулся зал, потрясенный крутым поворотом тематики соревнования. «Штормило» мило уклонилось от встречной пикировки и зашло с козырной карты вечных истин и ценностей!
Это оценило и жюри. Второй тур завершился тринадцатью суммарными баллами, выставленными Киму Волнорезову, и пятнадцатью – Даниле Рюмахину.
- Итак, «Штормило» уходит в отрыв, как Алитет уходит в горы! – жизнерадостно подытожила Сусанна Тугоухова, показав и свою литературную эрудицию.
Битва гигантов местной поэзии продолжалась целый час. За это время дуэлянты коснулись в своих изысканиях тем любви и предательства, ярко высветили проблему отцов и детей. Затронули отношения полов и даже однополых браков, а также финского сыра, украинской кухни, тайского бокса и шведской семьи. При этом соперники не забывали время от времени изящно лягать и друг друга, срывая восторженные возгласы и аплодисменты своих сторонников. И вот, наконец, в звенящей тишине сам Гарри Горемыкин вышел на авансцену и торжественно огласил итоги последнего раунда и финальную сумму баллов, набранных дуэлянтами:
- Сто сорок два на сто сорок два! Ничья!
И от полноты чувств ударил в гонг так, что тот кувыркнулся через стол и больно приземлился на носок туфли Сусанны Тугоуховой.
- Ай! – воскликнула та и заскакала от боли на одной ножке. Но ее возглас утонул в бурной овации зала, а ее скачки зрители восприняли как предложение к общему танцу и высыпали на сцену плясать и поздравлять дуэлянтов с таким жизнеутверждающим итогом борьбы.
Ким Люцианович и Данила Рюмахин удовлетворенно пожали друг другу руки, а потом даже обнялись по-братски. Причем, глыбообразный председатель «Ветрила» приподнял тщедушного визави из «Штормила» и тот потешно и беспомощно засучил ножками в воздухе. Но этого, слава богу, в общей кутерьме никто и не заметил, а не то, чего доброго, это послужило бы поводом для очередной дуэли…
Но вечер в библиотеке закончился совершенно неожиданным образом. Когда шум и крики восторга слегка поутихли, на сцену вышел человек в плаще и шляпе, некто Сидор Дубензон, и сообщил:
- Пользуясь случаем, хочу объявить почтенной публике о том, что вчера группа инициативных граждан, увлеченных поэзией и стихосложением, и проживающих в южном микрорайоне нашего городка, приняла решение о создании своего ЛИТО. Мы будем называться просто и ясно: «Кормило»!
К чему лежит мятежная душа
У наглых президентов США?
На протяжении столетий
Зимой морозной, жарким летом,
Забыв о совести, морали,
Заборы и столбы марали,
Свой биоматерьял вносили
В подъезды и лифты России.