Лежит мужик в отхожем месте.
В неравной битве с алкоголем
погиб поэт-невольник чести,/С/
для всей страны большое горе.
А все так чинно начиналось:
искал с природой единенья,
но не нашел, какая жалость,
явился змей зловещей тенью,
убил его. Неравны силы -
ранимая душа поэта
стонала, помощи просила...
Но стих мой, впрочем, не об этом.
Лежало тело - часть пейзажа,
сливаясь с зеленью дубравы,
конечно, с долей эпатажа.
Какие в наше время нравы?..
То дело было прошлым летом.
В суббутний вечер в тишине
Косяк скурившему поэту
Явилась Муза на слоне.
Слон прямо скажем странноватый -
Бесцветный сзади, впереди
Как будто негр конопатый.
И с пятым номером груди
В ночной сорочке по колено
С косой до пояса она.
Лицом прекрасна как Сирена.
Всем прочим тоже не дурна.
Поэт достал блокнот сначала,
Потом взял в руки карандаш.
Неспешно Муза диктовала
Стихи про утренний пейзаж.
-"На поле зрела кукуруза.
Гремел вдали какой-то гром..."
План отпустил. Исчезла Муза-
Умчалась на слоне верхом.
Напился тот поэт скучая
И та же муза вновь пришла
Вульгарно бёдрами виляя,
Глотая виски из горла.
А где же слон? -спросил писака,
К ней устремляя светлый взор.
- Она хихикая: однако
Ты небывалый фантазёр!
Слона здесь не было впомине.
Сам посуди на кой он мне?
Ещё б сказал на лимузине…
Но что бы дама на слоне!
Она кокетливо зевнула,
Да так что слёзы потекли.
И подошла к нему вплотную
Подставив прелести свои.
Поэт стал жадно тискать тело,
Нести в стихах голимый бред,
Потом в глазах всё потемнело
Как будто выключили свет.
Открыл глаза уж вечер близко…
Лицом помятый как шарпей.
Лежит на тумбочке записка:
«Алёшка, больше так не пей.
Ты был вчера смертельно пьяный!
Орал, верните мне слона!
Будить не стала. Я у мамы.
Твоя любимая жена.»
Легко луна сияла. Скал
Громады выступали,
Лёг кол у нас и я ласкал
Гром Ады, выступ Али.
У крали Милы хуже сток,
Да то ли крокус Лады!
Украли милых, у, жесток
Да, Толик, рок услады!
С Муркой мы сейчас гуляем.
Наливают – выпиваем.
Пьем не воду и не квас,
Мурка только щурит глаз.
Надоела мне работа,
Чмокать Мурочку охота.
Но Мурлышкин был ответ:
«Мне лубоффь твоя во вред.
Подари-ка пива бочку,
Да брильянт повесь на мочку.
Норовишь всегда бесплатно.
Заплати мне троекратно».
Я бы Мурке заплатил,
Только бабок не нажил.
Если буду я работать,
Руки все сотру по локоть.
А пожить хочу красиво,
Всем на зависть, всем на диво!
Кто не хочет так пожить?
Баб любить, да пиво пить,
Ни о чем, блин, не тужить?
Гитарный бас посеребрённой канителью*,
Взяв старт из бардовской романтики в ночи,
Как сотни ниточек из авторских куделей,
На голоса по всей России зазвучит.
Пройдёт отбор на всенародное признанье;
Нет беспристрастнее, надёжнее жюри.
У бардов водится: находятся с призваньем
Уйти в "народные" за ночку, до зари.
И целый мир замрёт, внимая, согласится:
Такое можно слушать, чуть дыша…
Когда летит над всем волшебной гордой птицей
Загадочная русская душа.
Выпали в странствиях всем передряги;
В сказочном месте слияния рек
Греков с гармошкой встречали варяги,
Лихо сиртаки отплясывал грек.
Льдом покрывались остывшие реки;
Чтобы в пути избежать передряг,
Стали варягами гордые греки,
Греков хламиду примерил варяг.
Ехал Грека через реку, расступился Иордан.
Вдруг, увидел человека из варягов и баян.
-Спой-ка мне как Демис Руссос про Гудбай май лав, гудбай.
-И спою, чего мне трусить, ты мне только подыграй.
Девки местные сбежались, принесли с собой вина.
В девках утром не осталась из пришедших ни одна.
Так родились самаряне, очень искренний народ.
На священном том баяне он играет и поёт.
Человеком быть – много чести!
Не могу, сколько важности ***!
Вас в гробу, как сосиску в тесте,
Переварит в могиле земля.
А как вспучит так высрет осиной
Через сотню-другую лет,
Запоёт о любви лебединой
На которую глядя поэт.
Последний поцелуй был самым сладким,
Дрожали ноги, сердце грохотало,
И губы, губы вкуса шоколадки
Меня как будто целиком глотали.
И я летела, захлебнувшись страстью,
Паря бескрылой птицей над волнами
От этих губ, от этой дикой ласки
Мужчины с редким именем Цунами.
* * *
Графоманов уважаю,
Кровь их очень горяча.
Пять минут соображают
И весь день потом строчат.
* * *
Мир наш тайнами окутан,
Выварен в бузе.
Человек – все звери в купе,
А не шимпанзе.
* * *
Я в у/е по грудь залез –
На хрен мне ваш интерес.
* * *
А долго не живут бомжи,
Земля им – пух, - ты так скажи.
И кто за бедности чертой –
Им тоже надо на покой.
* * *
Наслаждения кто раб –
Волей и умом ослаб.
* * *
Романтизируем атаки –
Где тела помятые…
Грызмя грызутся две собаки –
Обе виноватые.
* * *
Папа пьёт одеколон –
Любит чудный запах он.
* * *
Утром раскричался кочет.
Интересно – что он хочет?
Что он хочет? – очень мало –
Чтобы солнце раньше встало.
Независимо от крика
Солнце нам покажет лико.
И не будет незадачи…
Кочет думает иначе.
ШКАФ
Он зла-то большего не знает –
Когда его передвигают.
* * *
«Без критики никак нельзя» -
Сказал Маршак порядка для. -
« В пиитском деле, - иерей
Добавил, - Улица без фонарей -
Без критики – литература!»
Я соглашаюсь с ним понуро.
* * *
К телу доступ не уменьшен,
Блин, рассудку вопреки.
Нежелательных нет женщин –
Есть паскуды мужики.
ПРЕДЛАГАЕМЫЙ ПЛАКАТ
ДЛЯ СУПЕРМАРКЕТА
«Мы работаем для Вас
Каждый день и каждый час!» -
Чтоб быстрей у вас в кармане
Испарялись мани-мани.
***
Любовь, говорят, нечувствительна к злату.
Ведь если ты любишь – ты, дескать, в Раю!
(зачем же я, дурень, свою, блин, зарплату
любимой жене двадцать лет отдаю?!)
***
Он обещал ей всё, что пожелается душе!
Пацан сказал – пацан исполнил! Точка!
……………….
Живут на Украине. В Луцке. В шалаше,
С одним лишь яблоком и фиговым листочком…
***
Случилось и со мною «се-ля-ви».
Влюбился в девушку (гуляла в парке с таксой)
Я подошёл… Признался ей в любви…
Она ответила, что нет проблем – сто баксов…