Когда вор не воровал, он должен был притворяться человеком, и эта отвратительная ложь его крайне угнетала и бесконечно унижала его человеческое достоинство...
Почти гений по природе
Утром ездил на метро –
Он работал на заводе
И в конструкторском бюро.
В математику влюблённый
И в Природы чудеса,
Вася был почти учёным:
Кандидатскую писал.
Он к открытиям стремился,
А на первое число
Он уже почти женился,
Но вот что произошло:
Подарили книгу Васе–
«Как уметь писать стихи,
Чтобы жизнь приукрасить,
Оторвавшись от сохи»...
Как писать его учили
Книга та да Интернет -
В нём учёного сгубили
И свели почти на нет!
Он невесту Катю бросил,
Бросил дом, КБ*, завод!
Про Науку – и не спросит:
Пишет... и (почти) не пьёт!
Вася пишет почти сразу –
Не про Космос, не про Флот:
Посвященья по заказу,
Этим только и живёт!!!..
...Научился рифме Вася,
Многогранный мой сосед,
Говорит: - «Не время квасить:
Я уже - Почти Поэт!
Мне раз в час давайте тему:
Я почти на всё готов –
Напишу за час поэму
Хоть почти пятьсот листов!..»
Объяснил детально Вася:
- «Не лежать же на боку!
Верная дорога к кассе –
Десять баксов за строку!
Знатным дамам в день рожденья
Просят все «Стихи прочти!
Прочитай стихотворенье!»,
«Ты, - шумят, - поэт...почти!».
В юбилеи – нет конфуза
У начальственных верхов:
Я им шлю (за деньги) с Музой
Кучу праздничных стихов!..»
...Пишет всем почти без страха
(Позволяет интеллект)
Посвященья олигархам
И в стихах рекламный бред:
За рекламу славно платят,
А в науке – нищета.
Вася снова катит к Кате,
Но зря – Катя занята`...
......
Он механик был и физик,
В математику влюблён,
Но поэзию приблизив,
Покатился под уклон...
...Он решал всё моментально,
Защитился б – был бы - ДОК,
Вася б мог стать Генеральным!
И директором бы смог!
И в Науке был бы, кстати, -
Пребольшой авторитет!..
Но он стал – ПОЧТИ ПИСАТЕЛЬ:
Вася стал – ПОЧТИ ПОЭТ!!!
Всё в первый раз, всё в первый раз
Для наших восхищённых глаз,
Общага - просто первый класс!
Не верите - проверьте!
Мы - младше средних возрастов,
Сбор уникальных образцов
И гениальнейших умов
Из всех, что есть на свете!
Всё в первый раз: смешной Пегас,
В железной колбе жидкий газ
И тараканий буйный пляс
Средь книжек и тетрадей,
Подсчёт, зачёт и незачёт,
Вода из крана не течёт...
Но неприятностей учёт
вести - оно нам надо?
Судьба смеётся и хитрит.
Сосед храпит - и сон забыт,
А первый поцелуй испит
Под грохот рок-н-ролла.
Паденье-взлёт, позор-успех,
Последний рубль - один на всех...
Нам всё простится: смех и грех,
Унынье и крамола!
Мы - дураки и мудрецы,
Богини-Физики жрецы
И безголосые певцы
(Да так, что рвутся струны!),
И каждый сам - Наполеон,
У каждого свой флаг и трон,
И основных законов тон
Совсем не по нутру нам!
Всё в первый раз: и год, и час,
И тёплый свет любимых глаз,
И первый тост, и... Первый Раз...
(как много это значит!)
Не скоро смерть. И нет войны.
Зачёты первые сданы.
Мечты исполниться должны -
Вот так! И не иначе!
Я на Марс уже не полечу.
Это мне уже не по плечу -
как, увы, не по колено море.
Убедится кто-нибудь другой,
что там жизни нету никакой,
и поставит точку в давнем споре.
Не найдут на Марсе марсиан;
с марсианской девою роман
не закрутит астрофизик юный.
Вместо элегантных аэлит
там песок бессмысленно пылит,
а пейзаж напоминает лунный.
В общем, смысла нет лететь туда.
Жизнь на Марсе – чушь и ерунда,
вот и кот мой подтверждает это.
«Мар-рс – мур-р-ра!» – мурлычет, хвост задрав.
Слушай, кот, а может, ты не прав?!
Может, все же кто-то как-то где-то?…
И скажи мне, на кого ты, кот,
смотришь так, что оторопь берет
там, в пространстве за спиной моею?
Жутко мне от взгляда твоего.
Лично я не вижу никого,
хоть почти свернул, вращая, шею.
Что там, не доступное для нас,
зрит твой многомудрый желтый глаз?
Мир какой? Какие измеренья?
Ты молчишь, и правильно – молчи;
нынче мы одни с тобой в ночи,
(в чем, положим, у меня сомненья).
Знаешь, я б махнул на них рукой –
но смущает кто-то ж твой покой!
Кто? Да хоть бы те же марсиане.
Может, ты агент их среди нас,
и твои усы сейчас как раз
ловят марсианское посланье.
Пятая колонна – вот ты кто.
Но горазд мышей ловить зато,
ценишь юмор, спишь со мной валетом.
Ты мудрец. Я тоже иногда.
Мы еще с тобою хоть куда,
и хвосты мы держим пистолетом.
С утра бодун, и хочется текилы.
Да и рассол, пожалуй, подойдёт.
Меня намедни муза посетила.
А может, шиза – кто их разберёт.
Да, с Музой у меня не слава Богу
И я напрасно жду от ей подмогу.
И вместо вдохновенья на шедевры
Наезды на меня сварливой стервы.
Обязанности херит ни фигасе
Уже давно не чистила Пегаса.
И я на ней не соловьём на розе -
Постылый секс в миссионерской позе.
И вместо страсти пламенней огня
Я слышу: «Милый, только не в меня!»
Порой вспылаю солнцем в витраже,
А снизу: «Милый, кончил? Ты уже?»
И вопреки всех творческих прерогативов,
Толкает к пользованию презервативов.
Вместо «Люблю!» на SMS в мобильнике:
«Суп на плите. Котлеты в холодильнике».
Откуда ж взяться куражу и вдохновению
Для воспарения моих произведений?
А Муза мне не чинит даже перья...
Короче, вышла, стерва, из доверия.
... Та что, родная Музушка, прости!
Не можешь, сцуко, вдохновить на стих?
Тогда прошу тебя в который раза:
Хотя бы отстирай носки, зараза!
------
И ещё в тему "Без носков" - Жми сюда "Отлуп приказу" - Жми сюда "Странный предмет" - Жми сюда "Место встречи изменить нельзя" - Жми сюда "Неоспоримые улики" - Жми сюда
* * *
Беря соблазны жизни льготно,
Мы даже ездим на такси.
Жить, может быть, и не вольготно,
Но весело на всей Руси.
* * *
Порой и знание – не сила,
А слабость от падения:
Не раз наука подтвердила
Все наши заблуждения.
* * *
Явился мне форменный глюк
И молвил, что плохи дела:
Душа улетает на юг –
Ей тут не хватает тепла.
* * *
Мы жизнь положили, чтоб дрыхнуть в постели,
Теплее одеться, сытнее поесть.
Но самого главного мы не успели –
Сберечь от коррозии совесть и честь.
* * *
Всё дело в ненасытном червяке,
Который плод жевал во всё забрало, –
И яблоко, ударив по башке,
Открыть закон Ньютону подсказало.
* * *
Вождя продолжается лепка,
Закладка для обжига в печь:
Бородка с рыжинкой и кепка
И очень картавая речь.
* * *
Возможные препятствия в пути
Не видят дураки и идиоты:
Лишь стоит только равенство ввести,
Как сразу и пойдёт борьба за льготы.
* * *
Смотреть так забавно на эту умору –
От резкого смеха возможен понос:
Всю ночь поднимается медленно в гору,
А утром проснёшься – опять с гулькин нос.
* * *
Если запах жизни внятен,
Может вызвать смех и бред:
Дым Отечества приятен,
Горек дым от сигарет.
* * *
Нам жить невозможно по-разному –
Один у нас груз на плече:
Мы братья по крови и разуму,
По дури, дерьму и моче.
Утопая в безоблачном небе,
совершая над пахотой круг,
потянулись подальше от снега
караваны откормленных мух.
Покидая обжитые хаты,
свинофермы, сортиры, в Покров
улетают в чужие пенаты
чернорылые стаи мухлов.
Разрывается сердце от боли,
как услышу я в небе: "Курлы"
А у вас по другому то что ли?
Не заботят вас в небе мухлы?
Ведь они нам почти что как братья,
за одним мы питались столом,
справедливо во всём разобраться,
выгоняем в чужой мы их дом.
Где досужие, шустрые негры
по спине бедолагам дадут,
разорвутся крепчайшие нервы
за пятнадцать, не больше минут.
Оторвитесь от блогов и фильмов,
там не встретите новых чудес,
посмотрите как мухи умильно
восседают на стенах небес.
Не шугайте из дома бедняжек
выполняя заветы отцов,
пусть нагадили в миску вам даже,
не гоните из дома мухлов.
Не напишу я о волшебной рыбке сказку
И об Онегине не надо тратить сил.
Об этом в очень ярких, сочных красках
Сам Пушкин песню неплохую сочинил.
Сонеты за любовь нам написал Петрарка,
А про Офелию Шекспир слезу пролил...
Читал, что в Африке пустынно, жарко,
И ночью на дорогах много пьяных рыл.
И про погоду пусть поэты не потеют.
О ней кто только вирши лестно не писал.
Синоптики нам постоянно уши греют,
За что зарплату им платить я бы не стал.
О чём писать, в кошмарном сне рифмуя строки?
Ведь можно незаметно мозг себе сломать,
Смакуя с грустью всем известные пороки
И без оглядки вспоминая "твою мать".
А может написать мне страстно про работу?...
О!..
О славных буднях трудовых пургу прогнать?
Как радостно, бесплатно мы в субботу
Все дружно выходили, чтоб бревно таскать.
А после...и тут право не до шутки...
В атаку шли штыками на врага.
Нам бескозырка вместо каски
Была, как мать родная, дорога.
А может написать мне про несчастную кобылу,
Которая телегу тащит, выбившись из сил,
Вспотевшую, как будто тонну мыла
Жидкого ей кто то на спину нечаянно налил?
Чтоб не писать о том великом братстве,
Что развалилось сразу, резко, в один миг.
И началось в стране такое ****ство,
Которое мозг мой так и не постиг.
О вреде табака писать нет больше мочи.
О нём отец мой, куря трубку, говорил.
И то, что алкоголь людские души мочит,
Не напишу - всё сам с себя давно пропил.
Я лучше сочиню стихи о паравозе.
На нём я к Коммунизму смело поспешу.
Один поеду, растирая по всей морде слёзы.
Об этом я... когда-нибудь... поэму напишу.
Рецепты пишут доктора
Своей куриной лапою.
«Писать разборчивей пора!», -
Я на мозги им капаю.
А доктора в ответ: «Остынь!
Ведь это, батенька, латынь!»
Твердят врачебные умы,
Что плохо мы питаемся.
Да, плохо – «на аптеку» мы
«Работать» собираемся.
И часто гложет мысль одна:
Лекарствам свойственна… цена.
Умеет врач строкой лекарств
Пугать до основания…
Одно из докторских коварств -
Произносить названия.
Скороговоркой, божий раб,
Скажи-ка: «Бевацизумаб»!
Лекарств диковинных не счесть:
Узнал из интереса я,
Что у стволОвых клеток есть
Своя «гемопоэзия»!
С таким лекарством от тоски
Порвём болезни на куски!
Вчитался в выданный рецепт…
Моя душа, гори, ликуй:
Для нас придумал фармацевт
Лекарственную «Лирику»!
От всех болезней поскорей
Избавь, целительный хорей!
Ходил, пред тем как «Лиру» съесть,
По интернету плавно я:
Побочных действий и не счесть,
Но амнезия – главное.
Нет, лучше пополам с грехом,
Обычным вылечусь стихом!
Как-то Достоевский решил издавать свой юмористический журнал. В какую-то там обшарпанную каморку, названную им редакцией нового журнала, он пригласил несколько известных тогда в Петербурге журналистов и начал вдохновенно им зачитывать иронические анекдоты собственного сочинения про Льва Толстого.
Неожиданно среди «слушателей» Достоевский увидел Льва Николаевича.
– Ну что, гад, очень смешно?! – хладнокровно произнёс Толстой, поудобней прихватив свой тяжеленный костыль.
Дальнейшее Достоевский смутно помнил, поэтому в своих мемуарах он честно записал, что многочисленные увечья и инвалидность он кажется получил на войне с Турцией, будучи в 1843 году рекрутированным в армию.
Достоевский постоянно на всё и на всех жаловался и писал анонимки в разные инстанции. А однажды он так увлёкся, что написал донос в тайную канцелярию на самого себя, на свою жену и всех своих детей. Когда же за ним «пришли», то сгорая от стыда, в истеричном порыве безумия Фёдор Михайлович выбросился из окна своей квартиры... Слава Богу, проживал он тогда на первом этаже – отделался лёгким ушибом головы и порезами от стекла.
Туман деликатного утра.
Эскизы рукою дрожащей.
Мой мозг напевающий сутры,
О нежности женской скользящей,
По грезам любовных контузий,
Навеянным прелестью сна -
Томится в плену у иллюзий,
Все в даль уносящих меня.
*** *** *** *** ***
В дали той незыблемой, томной,
Под сенью терновых венков,
На острове дивно огромном,
Лишенном дорог, дураков,
Мы праздновать будем мгновение,
Жемчужный подарок судьбы,
Сердец, душ и тел единение,
В котором сольемся все мы,
*** *** *** *** ***
Прильнув с вожделением чутким
Отзывчивой, нежной любви
На вечность, на месяц, на сутки,
А может всего на часы,
В томительной неге касаний,
Изысканных, трепетных ласк,
Взаимных на то ожиданий
С финалом похожим на сказку…
*** *** *** *** ***
В объятия бога Морфея,
Проспав на работу на час!!
А шеф, на работе зверея,
Пускай не казнит сильно нас…