Был июль. Небо рыдало зноем.
И к зиме никто не готовил саней.
В аптеке, в очереди стоя,
За гигиенической помадой губною,
Она повстречалась со мною,
А я повстречался с ней.
Не скажу я банальностей вязких,
В озарении, мол, и порыве
Я почувствовал всё, «это было как в сказке»…
Нет. Просто каждый из нас безо всякой подсказки
Взял помаду с запахом киви.
А потом мы гуляли сквозь ветер
И смеялись в унисон соловьям,
И в тенистом сквере, весь мир не заметив,
На расстеленной меж нами газете
Сервировали стол на зависть и стыд королям.
Две бутылки портвейну и персик,
Сигареты и гранёный стакан.
День был томен, спокоен и весел,
И откуда-то изнизу чресел
Во мне расцветал похабный дурман.
А она как богиня Мокошь,
Снизошедшая до смертного сына,
Улыбаясь пила наотмашь,
С хрустом шеи, что подумал я: вот-же-ж!
Годы поисков и – моя половина!
Как луна убывает до плуга
Месяца, что взрыхляет мрак,
Убывала бутылка. Новоявленная моя подруга
Провозгласила вторую, и снова по кругу –
Сентенции, взоры, табак…
«Вот уж точно, - подумалось мне,
Мне, повторюсь, смертному сыну. -
Коль не насытится и на втором дне
Дева сия, что я алчу одне,
То дело – табак и попахивает керосином».
Но! Извольте, оставьте, не лезьте!..
Дело пахло сиренью и жаром,
Персик съет, но мы ещё вместе…
Разве что от нас, душных бестий,
Начинало разить перегаром.
Но бревна б не заметил я в этих
Очах и вопил «аллилуйя»,
И опять мы гуляли сквозь ветер,
За «ещём», и на четверти третьей
Бутылки сцепились в кривом поцелуе.
Лепота, катарсис и слюни!
Эрекция, робость, экстаз!
Литавры, чмоканья, лютни!..
О, мне жаль вас, зябкие люди,
Что в момент той гневной прелюдии
Вы не были кем-то из нас…
Это длилось всего семь эпох,
Целых пять секунд это длилось,
А потом… По глотку, выдох-вдох,
И увидели: дня уж нет. Звёздный горох
Рассыпан по н***, и жизнь прекратилась.
Эта жизнь, этот гам, эти кризисы –
Всё уснуло и закуталось в храп…
Не для нас!.. Сияние, тени падают искоса,
Шелестят насекомые… Отче, я вынесу
Всё рядом с ней, как бы не был я слаб!
Мы бродили при пыльной луне,
На остывающих от пекла камнях,
Я читал на коленях стихи перед ней,
И был рыцарем я – намекали так мне…
Лишь какая-то сволочь угнАла коня.
И длился ночи третий час,
И шёл уже четвёртый литр,
И шли мы к ней «послушать джаз»,
И осенило: конь-Пегас
Не угнан - Купидоном был убит.
Пришли. На цыпочках … В кровать?
Нет-нет, давай по двести без закуски,
И я не смею отказать!
Налито, выпито и – ать!
Как же люблю я женщин русских!..
И полутьма, сплетенье тел,
Включает музыку… зараза!
Я одним мигом протрезвел,
Бежать, штаны в пути надел…
И вслед мне блюз, а я ждал джаза.
СЛОМАЛ
— За полсмены четыре полотна по металлу сломал?!!
— А что?
— Что же ты там пилил?
— Доски.
— Доски?!!
— Так они же с гвоздями.
УСЛУГА ЗА УСЛУГУ
Поил соседа я два дня —
Привез он доски для меня.
При этом денег он не взял
Сказав — «С друзьями так нельзя!»
Услуга, легкий жест рукой,
И нет здесь взятки никакой.
Пробью вам место в детский сад —
Помочь приятелю я рад.
Но коль у вас знакомый «туз» —
Пусть протолкнет сынишку в ВУЗ.
Услуга, легкий жест рукой,
И нет здесь взятки никакой.
Ты права мне сочини,
Чтоб никто не знал, ни-ни.
За мною ящик коньяка —
В ажуре все, наверняка.
Услуга, легкий жест рукой,
И нет здесь взятки никакой.
Дефицит добуду я —
Друга не забуду я.
Не забудь и ты, дружок,
Неоплаченный должок.
Услуга, легкий жест рукой,
И нет здесь взятки никакой.
ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ ТРАВМА
— У него пролежни — это не производственная травма.
— Почему не производственная? Не бытовая же — он их на производстве заработал.
КРЕПКИЙ БЕТОН
— За смену фундамент не снесли?
— Бетон крепкий.
— У вас же отбойные молотки.
— Отбойные — но без компрессора.
Друзья собрались как-то в гараже
Бутылку раздавить и покалякать.
Давно не виделись... Семейные уже.
И, выпив, начали друг-другу плакать.
Сдаётся мне порой - жена мне изменяет.
Я думаю - со столяром коварная связалась.
-Но почему же столяр?!- третий восклицает.
-В постели, на полу опилок много оказалось.
-Ну, а моя,- второй ответил, выпив пива кружку,-
Я полагаю, с токарем давно уже гуляет.
Придя с работы, вечно нахожу в кровати стружки,
Шурупы... Гайки кто-то в дом таскает.
- А вообще твои рога, не влезут ни в один портрет.
Медведя вот живописал, так у него рогов –то нет.
Скорее в сексе ты ослаб, и оттого рога растут.
Всё стадо уведёт медведь и усмехнулся пьяный плут.
Но кровью налились глаза, в копытах взбушевался зуд
Рогами бык расшиб его, такой устроил самосуд.
Мораль той басни такова, коль взялся морду окаймить.
Не пей и бредни не неси, останешься ещё пожить.
- Чего ты плачешь?
- Да Снегурку жалко мне!
Вчера мы сказочку с моим читали папой:
Снегурка, прыгая, растаяла в огне…
- Враньё! Состарилась и стала Снежной Бабой…
Семьсот двенадцатый - основан Петербург,
Прошло сто лет - в Москве пожар и паника,
Ещё сто лет, и - айсберг у "Титаника"...
Прошло сто лет - что с нами будет, милый друг?
* * *
У дамы – лысая кошка
(Нет, не постриг лишай) –
Порода такая дошлая.
А дорогущая тварь!
Ест только «Вискас»
И «Китикет»,
Спит на чистом белье.
Привыкла к высокой эстетике,
Возят на шевроле.
Однажды она сбежала
(И лысым нужны коты).
Бомжи изловили и сжарили
Её, вот и все понты.
* * *
Матушка всегда в расстройстве –
Если дети при геройстве.
Да чего уж, случилось так,
и всего- то не вспомнить мне.
Напилась как свинья вчера
и отсюда проблемы все.
Как мне людям в глаза смотреть,
да и голову не поднять.
И зачем родила меня,
а теперь вот и мне страдать.
Хорошо начиналось как,
эх, а вспомнить бы всё сейчас.
Нет, не вспомню, башка болит,
как родной, рядом унитаз.
Душу выплакала ему,
он ни слова в ответ молчит.
И заколка, но не моя,
на загривке моём торчит.
Это ж надо так напилась,
залепить бы, заклеить рот.
Нет не надо, сейчас глотну,
вон стоит на столе компот.
Мимо зеркала прохожу,
Боже правый, не посмотреть.
Эх, зачем же я напилась,
так охота мне зареветь.
Помню водку и ресторан,
Фёдор ласковый до нельзя.
Помню, Манька мигает мне,
а повсюду одни друзья.
Сад и лавка кругом кусты,
поцелуи, что не отнять.
А очнулась, одни цветы,
встала, клумба, едрёна мать.
И не помню, как обняла,
вынул душу, красивый, что ж.
Унитаз вот, одна беда,
и на Фёдора не похож.
Все сходят с ума и порою реально,
Оставшись в итоге потом не у дел,
Страдая живут, не найдя «идеальных»
Избитых, стандартных параметров тел…
А мне бы другую! Такую бы, братцы,
Чтоб горб от затылка до попы горой…
И ростом не более, чем метр двадцать,
И чтобы с квадратной была головой…
Предвижу улыбки и ваши вопросы.
Меня не понять вам, как я погляжу.
Поверьте, на деле предельно всё просто!
Сейчас о пристрастиях вам расскажу:
Футбольные матчи с такой вот подружкой
Удобней смотреть, чем с любой из подруг:
Ей с пивом поставишь на голову кружку-
Уже не боишься, что свалится вдруг…
Люблю необычное в сексе я, каюсь!
Тут, если о росте её говорить,
С таким бы могла она не нагибаясь,
Орально меня бы удовлетворить…
А после, в позиции «сверху» в постели,
Несильный ей по лбу отвесив щелчок,
На ней покататься бы, как на качелях,
Прижать благодарно, и спать на бочок…
Нам с нею расстаться придется, быть может,
Но факт вероятности слишком уж мал…
Её увести может разве такой же,
(Но есть ли такие?), как я - неформал…
**
Как правило, сколько-нибудь стоящий жизненный опыт приобретается в опытах над собой.
**
Список причин для счастья можно легко сделать списком причин для горя и наоборот. Дело только в том, какое из двух состояний человек выбирает для жизни.
Куличков дельтоплан соорудил. Умелец! Времена такие — всяк, что-нибудь сооружает. Не виллу, так двухэтажный гараж для себя. Ни гараж для себя — так козни для другого. А Куличков, вот — дельтаплан. Соорудил и летает. Поплевывает на людей, которые выше его по должности. Даже на Вилена Эрастовича. Вилен Эрастович — его прямой начальник.
А позвольте спросить — на какие средства и материалы Куличков построил себе этот летательный аппарат? Сложный вопрос? Это для нас с вами сложный, но не для Вилена Эрастовича.
Вилен Эрастович прекрасно понимает — если подобных умельцев не пресекать — они производство разворуют, общество по миру пустят. Поэтому он позвонил на проходную, чтобы вахтеры повнимательнее за Куличковым присматривали.
Не уследили вахтеры — Куличков из пластика и органического стекла кабину для дельтаплана сделал. Это чтобы его, умельца во время полета не сдуло.
Вилен Эратсович — за телефонную трубку. Все материальные кладовые и склады предприятия обзвонил. Не пропадало ли что? Ничего не пропало — все цело.
А Куличков до ручки докатился. Вернее — до авиационного двигателя. Дельтаплан-то стал тяжел на подъем с кабиной. Вот он и примостачил к нему двигатель.
Вилен Эрастович обзвонил все ближайшие аэродромы в радиусе две тысячи километров. Так ему хотелось умельца на чистую воду вывести. Но не на одном из них авиационный двигатель не пропадал.
И тут Вилена Эрастовича осенило. Эврика! Ведь, Куличков мог стащить обыкновенный двигатель с легковой автомашины, на то он и умелец.
Рука снова потянулась к телефонной трубке, но остановилась на половине пути. Конечно, можно было обзвонить все гаражи. Но, ведь, и у него, Вилена Эрастовича, имеются две легковые автомашины. Одна из них — иномарка, Другая — тоже.
Когда-то одна из них была служебной, но попала в дорожную аварию, и ее пришлось списать в металлолом. Вилен Эратсович, однако, не мог позволить, чтобы совсем еще нестарая, слегка помятая легковая автомашина пошла на переплав. Он забрал ее себе, отремонтировал, перекрасил. Сделал не хуже новой. Осталось только продать.
Мысль о том, что Куличков, мог снять двигатель с бывшей служебной автомашины, ударила Вилена Эрастовича электротоком...
Он гнал на мерсике на предельной скорости. Вот и гараж тестя. Запели тормоза. Звякнула металлическая накладка тяжелой двери. Авто на месте. Двигатель был тоже. От сердца отлегло — не добрался до неё умелец.
* * *
Чувствовал мой организм —
Не построить коммунизм.
Нынче чувствуют усы —
Не поесть мне колбасы.
Соседка моя, манерная такая дама. Шляпки, рюшечки всякие. Ходит всегда неспешно. Ручку в сторонку, попку отставит, так... Моя Люська говорит, что ей что-то туда вставили, а вынуть забыли. Мы её зовём Душечка. В общем, безобидная вся из себя.
Никогда, ни с кем не конфликтует. "Здрасте, золотко!" Я всегда с ней здороваюсь, но стараюсь быстренько проскочить. Отвечаю только "Здрасте", и никаких "Как дела?". Достаточно только сказать что-нибудь кроме, возле неё можно задержаться на час -
минимум. Была у неё любимая кошка - Элеонора. Породы какой-то там незабываемой.
- Иди к своей мамочке, моя радость. Иди, рыбонька, я тебя покормлю... Ну, что вы, голубчик, китти-кэт. Это же настоящий наркотик. Мы любим свежую рыбку, слегка отваренную, чтобы, не дай Бог, глисты. Зелёный горошек. Только экологически чистые продукты.
Одним словом, Элеонора жила в сплошном Коммунизме.
Однажды, слышу истошные кошачьи вопли. Весной бывает кошки орут, но как-то радостно, а это - ну, просто душу раздирает. Да так громко жалуется, что из соседних домов уже заинтересовались. Я подумал, что с хозяйкой что-то случилось.
У меня был подобный случай, ещё когда холостой был. Жил у меня котяра. Страдал он от меня, конечно. Особенно, когда я в командировку уезжал. Командировки были короткими, 2-3 дня. Когда я собирал сумку, Филимон уже знал, что ему придётся ошиваться по чердакам, и покорно исчезал. Однажды, он, видимо, перепутал двери, и исчез на балкон. Я всё
проверил: газ, электричество, а кота - уже Читать дальше >>
Жажда славы упоительна.
Женщина завоёвывает мужчину, потакая его порокам.
Живущие "на широкую ногу" подставлют подножки другим.
Жаждущие крови упьются своей кровью.
Жизнь - это счастье, не взирая на невзгоды.
Я хотел стать Аркадием Давидовичем. Мне это удалось.