Губы синие, сосульки на усах,
Тонким звоном шелестит промежность.
Ангелы вспорхнули в небесах-
Босиком стою на поле снежном.
В полынье зазывно кружит пар,
С отражением луны стоит водица.
Дальше в баню, есть же божий дар!
Согреваюсь телом –снова тридцать.
В объятьях осени Париж,
И дождь целует кровлю крыш,
И взят тобою прочно в плен
Я на бульваре Сен-Жермен.
Мы шутим в маленьком авто,
Ты мне про это, я-про то,
Что дождь, что осень как суфле,
И лист каштана на стекле.
С Конкорд свернул я на Поля,
Вдруг слышу, мол замерзла я,
Хочу, чтоб ты меня ласкал,
Ну, а пока-вина бокал.
А в "Ле Довиль", что на Полях,
Грузин подсел: "Абыдна, вах!
Чтоб пэрэд ночь балшой лубвы
И пить какое-то "Шаблы"!
Достал бурдюк с большим концом,
Громадный рог: "Прымы, кацо!"
Я принял, а потом еще..
И позабыл зачем пришел,
С кем только что я пил "Шабли",
И клялся в пламенной любви.
И вместе с ней стремился ввысь..
...
...Ну а потом все нажрались...
До утра было далеко,
Кафе ревело: "Су-уликоооо!!!"
Плясал грузин, блевал гарсон,
Она ж смотрела третий сон
Среди разлитого вина,
Всеми забытая, одна..
Но мучил в снах вопрос адын,
Зачем в Париж приплыл грузын?
Не зря ведь подполье ушло в катакомбы
Одессы и КЕрчи, (быть может – КерчИ).
Блиндаж я построил себе за углом бы,
но много копать запрещают врачи.
Железобетон ненадежнее воска
в аду оккупации своры воров.
Скрываюсь в извилинах личного мозга,
пока он ещё совершенно здоров.
Тот мир ненавижу - и это взаимно,
где судит братва и карает братва,
и, строчками национального гимна,
шансона блатного несутся слова.
Брожу переулками штреков и штолен,
укрыт твердолобостью лобных бугров.
Пусть Геббельсы врут, что душевно я болен.
А я совершенно душевно здоров.
Напарник - надежда в мозгу копошится.
Вдвоём охраняем последний редут -
а вдруг отобьемся и чудо свершится,
кошмар завершится и наши придут?
А наши - в окопах по фирмам и банкам -
куют для победы решающий бакс.
В ходу "Мерседесы" у них вместо танков,
а вместо брони - золотой пипифакс.
Ума моего недоступны палаты
ни для санитаров, ни для докторов.
Пусты их шприцы и грязны маскхалаты,
а я совершенно душевно здоров.
Темно здесь, зато ни цензуры, ни сыска,
и всё мне доступно и всё по плечу.
Нашарю сосиску - схвачу я сосиску,
записку нашарю - записку схвачу.
Нашарю я маску - залезу за маску,
нашарю свечу - огонёк засвечу.
Захочется ласки - придумаю сказки -
волшебные или какие хочу.
Придумаю водки, пивка из бочонка,
жаль, мало уже в голове осетров...
Возникнет девчонка, покрутит юбчонкой -
и я так прелестно телесно здоров!
А в полдень на звёзды смотрю из колодца.
Но давит на плечи сомнений гора:
что толку скрываться, ведь надо бороться!
На подвиги выйду. Пора брат, пора...
Пора под откос мне пускать эшелоны,
пока не ослаб, я ведь всё же не раб.
Рабам не платили за труд фараоны,
но жрать им давали, и пива, и баб.
Расклею листовки на ино-каруцах, *
про Родину-мать нарисую плакат.
А вдруг отобьёмся и наши вернутся!
Но: "Наши все дома".(Тук-тук!) .Мне так говорят...
Про «мама мыла раму»
Читаю, как профессор,
И вычисляю «два плюс два» на раз,
Для младших школ программу,
Освоив с интересом,
Способен я шагнуть в дальнейший класс.
Но мне директор пошептал в ушко,
Что единицы там красны нулями,
Поскольку финансированье школ
Не принято делить с учителями,
Мол, средний класс – путевка в Универ,
А это сторона особых знаний,
Кому и сколько сунуть, например,
И кто поможет в сем благом деянье.
Завхоз, главбух, учитель по трудам,
Охранник, да и собственно директор,
Желает всякий выйти в господа,
И ездить в Куршавели для респекта.
И тут решил я: ну, на кой мне ляд
Их средний класс с неясными нулями,
И младший тоже. Лучше в детский сад
Вернусь. И не побрезгую яслями.
И вот теперь лежу на животе,
Играю в куклы, прятки, паровозик,
И много дядек вижу среди тех,
Кто рядом на полу со мной полозит.
* * *
Много есть баранов – нет волков,
Но живот болит от анекдотов:
Славно жить в стране не дураков,
А неисправимых идиотов.
* * *
Какие типажи кругом!
Мир очень стар и слишком нов:
Скупой в костюме дорогом,
А щедрый ходит без штанов.
* * *
Чувство счастья хлебным колосом
Прорастает в мир большой:
О любви поют не голосом,
А влюблённою душой.
* * *
Мы путаной жизни проходим науку,
Готовые дуло поставить к виску:
Присутствие счастья рождает скуку –
Отсутствие счастья наводит тоску.
* * *
Место всяческим порывам
Есть на жизненном пути.
Если хочешь быть счастливым,
Сколько хочешь и хоти.
* * *
Плывёт по морю жизни лодка,
Среди других хмельной и я.
Вино показывает чётко,
Кто божий ангел, кто свинья.
* * *
Мы взяли высокую ноту
И шли с недопетым куплетом –
Запрет порождает охоту
Расправиться с этим запретом.
* * *
Союз семейный был недолог,
И полный крах сулил им рок:
Жена всегда любила творог,
А муж всегда любил творог.
* * *
Расплата за всё к нам приходит однажды –
И сразу кончаются деньги и барство.
Давно уж известно, скупой платит дважды:
Сперва за соблазны, потом за лекарства.
* * *
Где-то там, в кустах, тело движется
И прилипла к попе листва –
За версту всегда стоны слышатся
Сексуального меньшинства.
Бедное созданье
Женщина-пустышка.
Посетила муза,
Появилась книжка
В дорогой обложке
(Ох уж эти связи!).
Что за графоманство
Выползло из грязи?
Что за "королева"
Чешет по аллее?
Золото на пальцах
И на толстой шее.
Может просто баба,
Да к тому же дура.
Несколько извилин,
Вот и вся культура.
О приятной жизни
Розовые сказки,
В плотной оболочке
Кукольные глазки,
Чванство (да и только),
Интеллект мартышки...
Не читайте дети
На ночь эти книжки.
Год Новый встретил я с ушами,
Пушистым, белым, сзади хвост.
С большими красными глазами
Скакал, как кролик, в полный рост.
Неоднократно с водкой чарка
Вздымалась вверх за мой костюм.
Я ж, как ребёнок ждал подарка,
В надежде морща лоб от дум,
А их, признаться - вереница:
Купюр зелёных воз бы мне,
Любовь-морковь, как говорится...,
Рассвет забрезжил вдруг в окне.
И говорить, друзья не ловко,
Что подарил мне Дед Мороз:
Под ёлкой с бантиком морковка,
А во дворе капусты воз.