Если есть захочу,
обращаться к супруге не буду –
не умеет готовить,
хоть кол на макушке теши…
Позвоню в «Утконос»,
закажу там дежурные блюда:
два по сто пиисят
и любимые мной беляши.
А когда захочу оттянуться,
срываясь с катушек,
по Тверской прошвырнусь,
ощущая в промежности зуд.
Предложу рандеву
за сто баксов одной из хохлушек,
чтоб заняться развратом,
который любовью зовут…
Так вот я и живу…
Не скажу, что собою доволен,
но крутых перемен, если честно,
ужасно боюсь.
Прекратив ****овать,
Ограничив себя в алкоголе,
Через месяц-другой
Непременно об стенку убьюсь…
Собака – это друг,
который стал врагом,
Поскольку у попа
кусок сожрáла мяса.
Увидела его,
схватила – и бегом,
Поп сам был виноват:
расслабился напрасно.
Казалось, ерунда,
но поп из-за того,
Рассудок потеряв,
на друга поднял руку
Убил и закопал
он друга своего,
И надпись написал,
что друг – не друг, а сука.
Горюет старый поп.
По сути, он – дурак.
Добился он того,
Что впору выть белугой.
Зачем придумал он,
что друг – не друг, а враг?
А результат каков?
Ни мяса нет, ни друга.
В душе тихо Муза играет,
В стихи превращая слова.
Мелодия тает и тает,
Парит за строфою строфа.
Незримые ноты выводят
Опять партитуру свою.
Я, как говорится, на взводе,
И слушаю музыку… Ну…
В душе уж оркестр громыхает,
Я в нем дирижер-музыкант…
И только супруга вздыхает:
Ну, нет в доме, нет мужика!
По жизни - тёмная блондинка,
Характер - депрессивно-позитивный,
Спины пониже - след ботинка,
И смех, порой весьма противный...
И неуёмное, подчас - не умное,
Желание кого-то разыграть.
Добавьте - суетливо-шумная
И сможете меня узнать )))
Он вошёл под бой курантов,
отдышался и сказал -
Я твой старый, добрый Santa
и всего облобызал,
предложил за Дед Мороза
виски с тоником и льдом
( эту гадость от цирроза
мы уже неделю пьём! )
С трудом себя нащупав под столом
Среди "руин" в тиши пост-новогодней,
Решаю, что к дивану путь ползком
Мне как-то ближе, чем пешком, сегодня.
Сомнений тьма, но верю, что смогу
Я проползти на пузе "поле брани",
Похмельному синдрому, как врагу -
Не уступлю! И с мыслью о диване,
Мересьева я подвиг совершу ,
Прикинув путь и трудный и неблизкий,
Не струшу и преграды сокрушу
Взяв старт, как спринтер (только очень низкий).
Убрать скатёрку - это пустяки,
Мне ножки обползти - сложнее в двое.
Рывок...Провал...И зАпах...Фу! Носки!
Сосед забыл. Ну, каждый год такое.
Там, впереди, препятствие -гора
Давно опустошенной стеклотары.
Собравшись с духом говорю :" Пора!"
Ползу в обход (позорно, как лошара).
Неперейдён последний Рубикон,
(Диван так близок, нужно расстараться)
Осталось обогнуть дверь на балкон,
А там и цель! (Мечта одна -добраться)
Ну всё, смогла! Всползла и возлежу!
Скольжу по потолку блаженным взглядом
(Ах, сколько было в праздник куражУ!)
Вот встать смогу -прибраться будет надо.
Размыто ночи новогодней волшебство,
Веселье смолкло, в доме стало тихо...
Не за горами, (кстати!) Рождество...
Банкет! Опять!...Не поминайте лихом...
У синего моря, где ветер неистов,
У фьордов, открытых Маклаем-Миклухо,
Примерно в трёх милях от пляжа нудистов
Старик проживал со своею старухой.
Старик был когда-то лихим мореходом
И в море ходил, а жена у оконца
От солнца заката до солнца восхода
Ждала, невзирая на происки солнца.
Промчались экспрессами юность и зрелость.
Увы, но теперь в перспективе осталось
Лишь то, что преклонным влюблённым хотелось -
Дожить без коллапсов и кризисов старость.
За прежние годы нажили не много -
Кровать, пару стульев да шкаф с антресолью.
Старик не сдавался и пил до полёга...
Его звали Грэем, старуху - Ассолью...
Ты где-то там ,
в провинции глухой
А я один в Москве...
не сплю ночами
Душа и сердце сладостной тоской
Наполнены !
Встаёт перед очами
Твой милый образ
Как вопроса знак
И говорит:
У нас в Министерстве Оргий
Рассмотрен был Ваш вопрос,
И наш представитель Георгий
По службе наказан всерьёз.
Поступки его были нИзки,
Позор ему, как не крои,
Как смел написать он про сиськи,
Особенно не про свои?
Подвласные правилам строгим,
Решили его усмирить,
Связав ему руки и ноги,
Чтоб впредь не повадно творить.
Побривши его, как овечку,
(Не может здесь милости быть)
Поставили в угол на гречку,
Унял чтобы он свою прыть.
На губы ему - перца чили,
И наши уставы блюдя,
В iPod Петросяна включили,
Права человека не чтя.
Мы с ним обошлись по-садистки,
Но в целом ему поделом,
Не пишет пускай он про сиськи,
За офисным чёрным столом.
Застыл он в углу напряжённо,
Верёвкою стянут тугой,
И долго нам слышались стоны
И тонкий пронзительный вой.
Но нам не залить его пламя,
Хоть методы наши лихИ,
Смотрите, Георгий зубами
Вгрызает в обои стихи...
В лесу мужичок пропадал ни за грош,
Геолог, турист - разве их разберёшь...
От группы отбился в дремучей тайге,
Вдруг видит - избушка на курьей ноге.
К нему развернулась, открылася дверь,
Всё прямо как в сказке - хошь верь, хошь не верь,
Хозяина нету - ушёл по делам
И водки стоит на столе килограмм......
Таёжною ночью не видно ни зги,
Свистит только ступа Бабы-Яги.
Влетает усталая в спаленку... Mist*!
В кровати - геолог (или турист).
Сожрать собралася, а он невелик,
Неброский какой-то... Но видно - мужик!
Оттаяло сердце, оно ж не скала,
И вспомнила бабка, как девкой была......
То улыбнёшься ты от уха и до уха,
То загрустишь, когда вдруг у меня непруха.
Я разозлюсь, и ты глядишь свирепо.
Замру и ты тот час же без движенья.
Надую щёки – выглядишь нелепо...
Моё любимое родное отраженье )))
Оступившийся мир, полетел в тарары вверх тормашками…
Ухмыльнулся с иронией Воланд, поправил пенсне.
Видно даже ему надоело возиться с проблемами нашими –
Бал во время чумы ни тебе не поможет, ни мне.
Нам пораньше бы к эху шагов в полумраке прислушаться –
Кто по гулким идёт коридорам меж тёмных палат?
Но светает уже… Не достойны мы, видимо, лучшего…
Белый плащ. Только с красным подбоем. Ну, здравствуй, Пилат…