Петров заказал Деда Мороза на работе. Под конец года у администрации как всегда остались деньги, и она, расщедрившись, выделила часть на посещение детишек и подарки, даже предоставила фургон для развоза. Снегурочку должен был сыграть кто-то из своих, а вот на роль Деда Мороза нашли на сей раз настоящего артиста из театра.
Раньше артисты отчего-то чурались такой, с их точки зрения, «халтуры».
Звонок прозвучал неожиданно рано, на кухне и в комнатах ничего еще приготовлено не было, ведь договаривались часов на 8- 9 вечера.
- Так и знал, - чертыхнулся Петров, - что с меня первого начнут.
К начальству, небось, и к двенадцати подгадают. Но, изобразив на лице улыбку и радостно воскликнув, впустил гостя, который был один, правда, с мешком.
«Шуба, конечно, неплоха, а бороду мог бы и подлиннее приклеить», - с ехидцей подумал Петров.
Тут на звонок прибежали, побросав игрушки, младшие, - Маша и Саша. Сашок, успевший по дороге споткнуться о край отошедшего
линолеума, тер в дверях ушибленную коленку. Жена косо глянула на «хозяина», который уже месяц не мог собраться и прибить злосчастный кусок.
Дед Мороз, как был в валенках, прошел в комнату и снял с плеча мешок.
«Все, теперь ковер не отпылесосишь», - мелькнуло у жены Петрова.
- Так, ты, значит, Маша, а ты Саша? - наклонился дед к детям.
- Да! - закричали они дружно.
”Смотри-ка, имена не перепутал”, - удивился Петров.
- Я вам из лесу подарки принес, - таинственно произнес Дед Мороз и развязал узел. – Тебе, Маша, щенка, а тебе, Саша, машинку.
Ребятишки ахнули: каждый получил то, о чем мечтал и давно и бесполезно просил родителей.
”Кто-то из наших подсказал, - рассердился Петров. – И что теперь со щенком делать?”
Щенок, словно догадавшись, побежал, нюхая углы, в коридор, и, доказывая свою пригодность, стал скулить под нужной дверью.
Дед Мороз хлопнул в ладоши:
- Давайте-ка теперь вместе споем песенку!
Все взялись за руки и пошли вокруг стола, притоптывая и вразнобой приговаривая: «В лесу родилась елочка...»
Жена как-то расцвела, а Петров, вдруг ощутив, что все же подходит Новый год, расслабившись душою, пригласил гостя согреться чайком «покрепче».
- Спасибо, - сказал дед, - мне уже пора, - попрощался и ушел.
В квартире остался какой-то свежий, вроде лесной запах.
- Хвойный экстракт, что ли, - принюхался Петров и поднял Сашу, чтобы тот помахал в окошко, но ни Деда Мороза, ни фургончика они
почему-то не увидели.
В комнате затявкал щенок. Из кухни выглянула жена, обернулся и Петров. Щенок стоял у задвинутого во время хоровода и забытого под столом мешка.
- Что с ним делать? - стали рассуждать хозяева. – Кто еще заказывал и к кому дед теперь поехал? Машину перехватить - это ж в какую службу звонить надо?
Может, по подаркам определим, - смекнула дочка.
Заглянули в мешок.
- Ах! - воскликнула жена. – Сто лет искала такой электрокомбайн для кухни.
- Эх! - выдохнул Петров, извлекая импортный спиннинг.
Щенок засунул в мешок морду, достал оттуда косточку и срочно утащил ее под вешалку грызть.
- Ну, дела! - удивились супруги.
В дверь позвонила соседка, забежавшая за стаканом муки. Жена
Петрова ляпнула про мешок. Та полезла и вытащила духи «Не может быть». Пришлось отдать.
Приехавшая пораньше не столько помочь, сколько поболтать подруга долго не могла выбраться из мешка, затем, наконец, освободилась от него, села на пол и молча открыла, как рыба, рот. Впереди, на месте прокуренного насквозь зуба, переливался блестящий фарфоровый. Жена Петрова вызвала «скорую».
«Скорая», преодолев засыпанные снегом проулки между домами, прибыла буквально через пять минут. Пока врачиха колола подруге успокоительное, медбрат уже вынимал из мешка диплом об окончании курсов усовершенствования. Молоденькая врачиха, краснея и стесняясь, но не в силах устоять, потянулась к мешку и достала листок с номером телефона из какой-то службы знакомств: «7-77-77», зовут Коля. Скорая быстро уехала.
Пока Петров соображал, что к чему, в квартиру набились знакомые и незнакомые соседи изо всех подъездов и приблудные с улицы. Каждый притащил что-нибудь для складчины.
К ночи, когда линолеум был оторван, полы затоптаны, а дети, объевшись фруктов и сладостей, обессилев, заснули, толпа вывалилась во двор. Веселье гудело и завывало. Петров, с невесть откуда взявшейся бородой, подпоясанной красным кушаком дубленке, сидел, обняв жену, в сугробе, а вокруг пел и плясал весь дом.
Пришёл к нам Новый год,
весь мир в плену у грёз.
Кого же старый Дед
под ёлку нам принёс?
Просил я у него
пушистого щенка,
тесёмку развязал,
взволнованный слегка, а там
Припев:
Чихуа, чихуа,
чихуахуа!
Не терьер, не бульдог,
не овчарка, на..!
Чихуа, чихуа,
кто это принёс?
От обиды такой
не сдержал я слёз!
Прохладно во дворе,
под минус тридцать пять,
а папа говорит,
чтоб шёл я с ней гулять!
Ошейник ей велик,
тяжёл ей поводок,
похоже этот пёс
по снегу не ходок…
Припев:
Положу я в карман
чихуа***.
Не увидел бы кто,
про себя молю.
За бачками в тени
бегать отпущу.
Деду этот презент
в жизни не прощу!
Каникулы прошли,
у Пети есть коньки,
с ротвейлером Сергей
бежит вперегонки.
И только я молчу
о чихуахуе,
жалея, что есть сил,
о том ужасном дне, но
Припев:
Я хозяин теперь
чихуахуи.
Так вот странно сбылись
мои планы и,
лет пятнадцать теперь
с чихуахуей,
предстоит мне прожить
как одной семьей…
Дверной звонок захлебывался соловьиными руладами… Так настойчиво мог звонить только Виктор. Татьяна подбежала к двери, нетерпеливо отодвинула запорную рамку замка. Да, на пороге стаял её муж, Виктор Тандалыкин – румяный с мороза, в шапке набекрень и очень довольный собой. В одной руке он держал красавицу-ёлочку, ведь на носу был Новый год, в другой – дорожный баул.
- Здравствуй, это я, - жизнерадостно воскликнул Виктор.
Пылая от радостного возбуждения Татьяна чмокнула его прямо в нос.
Она заждалась мужа. Целых две недели он гостил у её мамы в деревне и вот, наконец, приехал домой, да ещё привёз от своей тёщи «Марьванны» новогодний подарок. В бауле бал упакован гусь, уже опалённый и выпотрошенный. Супруги Тандалыкины сразу же отправились на кухню. Татьяна вытащила гуся из сумки, поместила в тазик и только открыла рот, чтобы сказать мужу приятные слова, как вдруг заметила в выпотрошенном брюшке домашней птицы завёрнутую в целлофан бумагу.
Это оказалось – письмо от мамы. Читать дальше >>
Аллё, Колян, прошу как друга,
Дезодоранты все, что есть,
Тащи к коллекторному люку,
А я тебя жду прямо здесь!
Вернулся Веркин муж законный,
И мне пришлось на этот раз
Из-за отсутствия балкона
Смываться через унитаз!
*
Японцем приглашённый на обед,
Я деликатно выразил сомненье,
Мне незнаком восточный этикет,
Боюсь, не оправдаю приглашенье.
В ответ меня ученый джентльмен
Заверил, беспокоиться не стóит,
Кивайте просто чаще головою
И говорите всем сумимасэн,
Мол, виноват и всякое такое.
Простое выходное кимоно
Не привлечёт внимание к особе,
Не надо слишком ярких красок, но
Прошу не забывать про пояс óби,
Который даже в наши времена –
Почетный знак обычаев старинных,
Любая гейша развязать должна
Его без всякой помощи мужчины.
Японцы не приучены к столу,
Сидеть придется, подогнув колени,
А яства будут прямо на полу,
Но через час наступит облегченье,
Смиритесь вы с подушкой дзабутон,
Поняв, что в непривычном положеньи
Имеется продуманный резон,
Особенно, когда немало тостов,
Звучащих одинаково – кампай!
На русский это переводят просто –
Поехали! А, может быть, давай!
И был он прав, профессор Тадагава,
Японцы куролесили вовсю,
Меня любезно называли Срава,
(Звук Л не произносят на Хонсю)…
На заданный вопрос по островам
Ответил я: "Как дважды два – четыре,
Хоккайдо вы передаёте нам,
А сами забирайте Харакири!"
Тормознул меня гаишник - шустрый как "электровеник"
и давай совсем не лишних, вымогать из меня денег,
всё проверил аж три раза, чую скажет - Ну и жмот,
в этот миг погас, зараза, задний правый катофот,
этот тип воспрянул малость, мол попался дуралей
и за эту неисправность взял с меня аж сто рублей.
В ходе этой процедуры, у какой-то подворотни,
с пятисотенной купюры мне вернул четыре сотни,
возвратил права, техпаспорт, мол не смею больше Вас...
я забрался в автотранспорт..., но продолжу свой рассказ -
дома вечером субботним, из кармана как "елей",
я извлёк четыре сотни и свои пятьсот рублей!
Он меня, друзья, "расстрогал", за него я даже тост...
( месяц, как "седьмой" дорОгой, объезжаю его пост )
Год Новый встретил я с ушами,
Пушистым, белым, сзади хвост.
С большими красными глазами
Скакал, как кролик, в полный рост.
Неоднократно с водкой чарка
Вздымалась вверх за мой костюм.
Я ж, как ребёнок ждал подарка,
В надежде морща лоб от дум,
А их, признаться - вереница:
Купюр зелёных воз бы мне,
Любовь-морковь, как говорится...,
Рассвет забрезжил вдруг в окне.
И говорить, друзья не ловко,
Что подарил мне Дед Мороз:
Под ёлкой с бантиком морковка,
А во дворе капусты воз.
Как хотелось блеска, как хотелось лоска!
Начиналось дерзко, получилось плоско.
Контуры изъяна вычурны и гадки.
Видимо, у плана были недостатки.
Съежились просторы. Вывернулись дали.
Воют кредиторы. Акции упали.
Не очистить перья в памяти потомков.
И сижу теперь я посреди обломков.
Сам себе работник. Сам себе мана’гер.
Сам себя сегодня посылаю на хер.
Пеплом посыпаю - очень актуально!
То есть, посылаю индивидуально.
Где же тут зарыта чертова собака?
Где же то корыто полное дензнаков?
В поисках ответа ближе ни на гран ты,
Даже если где-то нашакалишь гранты.
Выводы, однако, выглядят бодряще:
Денежные знаки - это преходяще.
Тысяча ли, сотня – это без азарта:
Если не сегодня, значит, будут завтра!
Тучи, будто жабы сизые, нависли…
Только бы жужжал бы генератор мысли!
Только бы не жало, полное коварства -
Только б не мешало наше государство!
Стало больше света – явно, дело к маю.
И в ответ на это я предпринимаю:
Это не зазорно, этим я владею -
Высеваю зерна, новые идеи.
Не кривите морды, якобы, в печали -
Боинги и Форды так же начинали!
Развернутся почки будущего сада,
И на нашей почве вырастет, что надо!