Июльским зноем раскололо лето,
Как перезрелый - надвое - арбуз.
"К морям" подались моты и аскеты,
В луга - поэты - фавориты муз.
И город наконец вдохнул свободней
Без доброй половины всех авто.
По Цельсию - плюс 35 сегодня,
По Фаренгейту, стало быть, все 100...
На снег, дождем намоченный, судьбу свою кляня,
Упал уполномоченный с горячего коня.
Простреленный. Простроченный. КожАные штаны.
Остались полномочия не осуществлены.
Остались стяги алые да хлебушек ржаной.
Остались дети малые с красавицей женой.
Остался за обочиной, куда возврата нет,
Вручивший полномочия партийный комитет.
Над степью раскуроченной, что Дону не к лицу,
Летит уполномоченный к небесному Отцу.
Вот тут-то этот Отче наш его и удивил:
- Почто же полномочия ты не осуществил?
Однако, вижу ясно я – ты был излишне смел!
(Дрожит душа несчастная, вся белая, как мел).
Я не даю согласия! В работе это брак!
Погибнуть в одночасие способен и дурак!
Нотации читает Он аж целых полчаса.
И душу возвертает Он во хладны телеса.
Хотя и скособоченный, и где былая прыть? -
Ожил уполномоченный – ну, как тут не ожить!
Напутствовал Господь его, и в деле он опять.
Но промысла Господнего нам, видно, не объять:
Отмечен и пожалован – отлит ему статуй,
А после и разжалован, и выслан за Вилюй.
По тундре заболоченной, за стылою рекой
Бредет уполномоченный с мотыгой и киркой.
Пурга укрыла стланики, сковала родники,
И ждут его охранники, цинга и рудники.
Но, замерзая ночию, доволен он собой,
Исполнив полномочия, в согласии с Судьбой.
Стальною мечен волею - шатайся, но иди!
А кто сумеет более – счастливого пути!
Одно его все мучило, одно давило грудь:
На что ему, по случаю, такой тернистый путь?
Побасенка известная утешит молодца:
Темны вода небесная и промысел Творца…
Мне рассказывал известный спортивный физиолог профессор Гандельсман.
Молодого лейтенанта,ученика академика Павлова отозвали с передовой.
Оказывается в кольце блокады было мало продовольствия,но большие
запасы спирта,а это каллории.Необходимо установить дозу,которая поддержит
человека,но не снизит его боеспособности.
Три,отозванных с фронта,взвода мало что понимали : после скудного
завтрака им наливали.Первому 100 гр.,второму 150 ,а третьему-200 гр.водки,
следовал марш-бросок на стрельбище,где результаты стрельбы фиксировались.
Этот "курорт" продолжался две недели.После обработки результатов оказалось,что разницы в попаданиях первого и второго взводов нет,а вот
третий взвод "мазал" значительно чаще.
Результаты исследования ввиде толстой папки с графиками и таблицами
докладывал командующему фронтом Говорову начальник тыла.
"Ерундой занимаетесь,"-грозно сказал будущий маршалл (единственный
беспартийный) : "Нужно было спросить у меня и я бы ответил :
" 150 гр.-самое то "
Парсеки меняя на годы,
Ракета отправилась к звездам.
Исход не предвидя похода,
Шептал он: «Все сладится просто!»
Едва приземлившись, пошел он
Людям Разумное сеять...
Едва пообщавшись, вдруг понял –
Цели достичь не сумеет…
Перечитывая Рильке
------
Мы пленники самих себя,
Как видно, по- наследству.
И часто, при попытке к бегству,
Мы разбиваем истины окно,
Которую познать нам не дано...
***
Перечитывая Гомера
------
Троянский конь внутри себя,
Как красота Богинь, таит коварство:
Любовь ты за коня получишь в царство !
Измена ж- плата за коня...
P.S.
Господам поэтам убедительная просьба не беспокоиться !
Со всей ответственностью заявляю, что поэтом себя не считаю.
Было как-то настроение: вот и накропал три вирша за полчаса...
Cпите спокойно !
Sorry !
Юрий Слободенюк
Автор-афорист
Встану утром,жарю я яишницу,
Сала чтоб побольше и с лучком.
В отпуске любимая Xи-xишница,
Опустел любимый Xоxмодром.
Ника с Пересмешкиной затюкали,
Абстинента попросили вон.
Где Боян играет ныне глюками,
На кого объявлен нынче гон?
Лезу в свою xату,ту,что с краю,я
Запираюсь навесным замком,
Я боюсь,xожу я невменяемым,
Вдруг меня покинет Xоxмодром?
Мы же люди,даже и не пешки мы,
Что же Вы,в ядрену душу мать...
Вы не уxодите,Пересмешкина,
Мне Вас будет сильно не xватать.
углы и ребра – это не для нас.
милее тот, что гладок и не груб.
мы гладим шар, уже в который раз
не ведая, что в нем ютится куб.
не видит света глянец плоскостей,
здесь синтез многогранности и тьмы.
и восемь растопыренных локтей
уперлись в лоск сферической тюрьмы.
в ней нет ни пуповины, ни пупа;
мы гладим шар… мы гладим круглый труп.
но, вдруг, однажды треснет скорлупа,
и с жаждой к жизни вылупится куб.
углам и ребрам – слава и почет,
ура! даешь кубический пиар!
но кто бы знал, что крепнет и растет
в утробе куба первозданный шар.
Женщина моя нежная,
ветреная, знойная, снежная,
с запахом наивного уюта,
куда ты ушла? к кому ты
прикасаешься родинками,
сжигая мне душу.
Родненькая,
маленькая моя, глупая,
как же ты всё запутала,
как же я тебя потерял?
Вот и первое сентября -
а мы ещё и лета не видели,
женщина моя, выйди ко мне!
Мякушка моя милая,
да как же ты без моей силы,
без моих рук?
И на что мне
руки мои в истоме
по твоей нежной коже?
В голове только образ твой и запах,
Дождь осенний лицо закапал,
ветер ласкою стылой жмётся.
Где же ты, моё солнце?
Самка моя, женщина,
тёплая моя, нежная,
где же ты, что с тобою?
След ищу твой и вою.
Эй, красавица, не спеши –
Сядь в тенек!
То не листья – судьба шуршит...
Сядь под яблоню.
Слушай... слушай...
Старый дурень, пузатый бог,
Создав тело, не додал душу...
Видишь яблоко?
Слушай...
Паутиной ресниц занавешена
Глубь зрачков, притяженье омута,
Стана согнутая орешина –
Я тебя не отдам какому-то!..
Это яблоко для тебя.
Ты познаешь огонь лобзаний,
Примешь в лоно ночь и страдание,
Но воскреснешь в свете, любя,
Хоть расплатишься за познание...
Неотвязны слова признаний -
Обжигают до нетерпения...
Видишь, в яблоке бродит сок?
Так же бродит в теле томление,
Но потом, коль урвешь часок!..
Блеск зари понесешь в сосуде,
Не прольешь ни капли, пройдя,
Превратишь слово «было» в «будет»,
В тяжких родах жизнь воплотя!!..
Слушай... слушай...
Не бойся горя –
Света нет без познанья тьмы,
Нет богатства, коль нет сумы...
Ну же, только один надкус!
То ли вышло смолоду
Невпопад...
А сейчас по городу
Листопад.
Скоро птица коростень
Пропоет
Вековой на поросль тень
Не дает.
И хоть ночь холодная
В тыщу верст
Темнота смородная
И без звезд.
Только день, как сварочный
Аппарат
Мне прожгет подарочный
Шоколад.
Рассмотрюсь. Обдумаю.
Распоюсь.
Верю я в звезду мою,
Но боюсь
Выйду я как смолоду
На парад
Только вдруг по городу
Снегопад.
Осень встала на грудь, наклоняется хмуро,
И, прищурив глаза, наплевала в лицо,
Замахнулась рывком и тихонько вздохнула,
Накрывая листвы светло-рыжим венцом.
Эх, тоска, твою мать, - голубиный помет.
Загрустила бутылка, в тепле запотела.
Сизый дым, умирая, собрался в полет.
Ты скажи, наша осень, - Чего ты хотела?
Нас бросали друзья, и кидали партнеры.
Уходили девченки к другим пацанам.
Натянули растяжки чужие саперы.
Улыбается Бог, и заржет Сатана.
И толкает в борьбу неслучайное горе,
Заставляя прожить перекошенный день.
Колосится судьба в перепаханном поле.
И наводит печаль на упавший плетень.
Коли в угол забит, и не выйти из лузы,
Коль придавлен в подвале бетонной плитой,
Не отчаянье пусть, а надежда нагрузит,
И подаст тебе руку обычный святой.
Верь, удача придет, и веселье нагрянет.
Но нельзя опускать свои руки в беде.
Только голос зовет, и судьба снова манит.
Я стою одиноко, сгорая в огне.
Полюби меня, Бог и возьми мои руки,
Помоги победить моих бесов во мне.
Как устал я от мук, но люблю эти муки.
Я сжигал себя сам, но очнулся на дне.
Роль сыграла себя. Сериала не будет
На разрыве побед и разбитых надежд.
Что случится еще? Только Бог нас рассудит
В одеянии белых и чистых одежд.
Осень встала на грудь, наклоняется хмуро
И прищурив глаза, снова плюнет в лицо.
Ожидай и проси. Может что-то и будет.
Просишь ты не один у небесных отцов.
"пол жизни" ради нескольких минут!
"пол жизни" - только: надо! надо! надо!
хлестало сердце в жилы, словно кнут...
через четыре дня - Олимпиада!
забудь что было! будет что - плевать!
здесь и сейчас, ты сделаешь, ты сможешь!
в Историю запишешь, как в тетрадь,
мол, "здесь был я!" - мороз бежит по коже!
не остановишь дней веретено -
докажем всем, чего мы в спорте стоим!
вторых мест много, первое - одно!
если не ты, то кто его достоин?!
Промчатся годы быстрые,
Настанут дни печальные
И, нравится – не нравится
Закончим мы плясать
Затем, одевшись в чистое,
Нальём себе отвальную
И вскорости отправимся
В волшебные леса
И в том краю затерянном,
Конечно будет стыдно нам
За жизнь свою пропащую
До кончиков ушей
Пройдя тропой отмерянной,
Узнаем неожиданно
Мы правду настоящую
Про рай для алкашей
Нас видно не доделали
В Большой Лаборатории,
Воздерживаться Алчного
Господь не научил
И пишем мы по белому
Нехитрую историю
Про эту жизнь бардачную
Пока достанет сил
Кому-то может весело
Смотреть на эти хлопоты,
На все потуги ватные
Спасения души…
Когда вонючим месивом
Размажешься по гробу ты,
То будет поздно, батенька,
Пока живой – пиши.
Этому городу нечем помочь –
Ты это сам замечательно видишь:
Он погружается в белую ночь,
Словно на дно опускается Китеж.
Это пределы особой поры,
Время мечтаний и время видений.
Белая ночь заполняет дворы
И пробуждает забытые тени.
И в отведенные им полчаса
Тени выходят в плащах и ботфортах,
И раздвигают туман паруса,
Заполонив акваторию порта.
В город уйти не составит труда –
Просто шагни, приобщения ради,
И в припортовой таверне тогда
Встретишь ты девушку в белом наряде.
Чья-то невеста ли, чья-то жена?
Это лицо ты запомнишь из тыщи!
И осознаешь: ведь это ж она –
Та, кого ты так мучительно ищешь!
Город недолгою дремой объят.
Все так сомнительно, зябко и зыбко…
Но от нее до тебя долетят
Легкий кивок и намек на улыбку.
Ночь коротка, розовеет восток.
Девушка вымоет кружки и чашки,
И на прощанье подарит цветок –
Что-то наивное, вроде ромашки.
Утро безжалостно вас разлучит,
Только, поверь, ты забудешь не скоро
Девушку в белом из белой ночи
И убеленный ромашками город.