Этому городу нечем помочь –
Ты это сам замечательно видишь:
Он погружается в белую ночь,
Словно на дно опускается Китеж.
Это пределы особой поры,
Время мечтаний и время видений.
Белая ночь заполняет дворы
И пробуждает забытые тени.
И в отведенные им полчаса
Тени выходят в плащах и ботфортах,
И раздвигают туман паруса,
Заполонив акваторию порта.
В город уйти не составит труда –
Просто шагни, приобщения ради,
И в припортовой таверне тогда
Встретишь ты девушку в белом наряде.
Чья-то невеста ли, чья-то жена?
Это лицо ты запомнишь из тыщи!
И осознаешь: ведь это ж она –
Та, кого ты так мучительно ищешь!
Город недолгою дремой объят.
Все так сомнительно, зябко и зыбко…
Но от нее до тебя долетят
Легкий кивок и намек на улыбку.
Ночь коротка, розовеет восток.
Девушка вымоет кружки и чашки,
И на прощанье подарит цветок –
Что-то наивное, вроде ромашки.
Утро безжалостно вас разлучит,
Только, поверь, ты забудешь не скоро
Девушку в белом из белой ночи
И убеленный ромашками город.
Ты снял пальто и произнес: - Сменился ветер…
Пальто дышало приближением зимы.
Ты был внимателен, мой друг, но не заметил –
Сменился день, сменился век, сменились мы.
Зима ударится в хоры и литургии,
А то частушку завернет или сонет…
Мы, вроде, те же, милый друг, но мы другие,
А тех, кто раньше были «мы», давно уж нет.
Зима немного помаячит под стенами,
Да и накатит белокрылием совы…
Сменилось многое, мой друг, и вместе с нами
Сменились лучшие друзья. Увы-увы!
А дело сводится к проблеме семилетки.
Как ни крути, она одна всему виной!
За семилетие меняются все клетки -
Так утверждает календарик отрывной.
ххх
На днях в Москве у ресторана
"пришили" дедушку Хасана,
не сосчитать, как говорится,
братвы, что съехалась в столицу,
толпой ходили вдоль Арбата
кавказской внешности ребята,
в наколках, в чёрном, как на зоне,
сквозь строй ментов, но все в "законе"
ххх
В Большом театре нынче перемены,
культура погрузилась в "мезозой",
лежит в снегу служитель Мельпомены,
с лицом облитым серной кислотой
ххх
Министр обороны и несколько @лядей,
распрОдали патроны...
Мы впереди планеты всей!
За верстою верста, перегоны.
Два осенних листа на погоны.
А баклага пуста, самогона
не осталось уже ни глотка.
Пили давеча в хлам — и за счастье,
и за брошенных дам всякой масти.
У поручика шрам на запястье
и ни шрама на сердце пока.
Шрамы будут для всех, ведь на сцене
Разгорается век потрясений.
И не зря в этот вечер осенний
холодок ощущает щека.
Скоро-скоро, увы, быть итогам -
грянет залп из травы невысокой
и предстанете вы перед Богом
по приказу губернской ЧК.
А пока поезда, перегоны,
два осенних листа на погоны.
Перспектива пуста — ни иконы!
Пей да девок люби хуторских.
Самогона поставит попутчик,
а быть может, чего и получше.
Но ничто не избавит, поручик,
от вселенской российской тоски...
А может наплевать? И выбить отпуск?..
Пройтись по трупам листьев... Никуда
Не торопясь. Домой. Затеять обыск
С голодным чемоданом. (До суда
Все вещи под замок - по шифоньерам.
Рубаху, щетку, бритву - на этап.)
Пожать, прощаясь, киевской Химере
По-дружески её двенадцать лап...
Рвануть куда-то в Крым! Три дня - продрыхнуть!
В три дня - пропить! ...Потом ходить на пляж, -
Искать друзей, - покусывая рыхлый
(Но с пивом - замечательный!) грильяж...
В воде схватить красавицу-простуду,
Похлюпывая носом - загорать,
Найти фигурку меж ленивых студней...
Неделю промотаться по горам...
Вернуться чуть печальным, но свободным
(Мобильник по дороге потерять),
Узнать, что дЖЭКи отключили воду,
А также кое-что о матерях.
"Ну что ж, - сказать, - останусь загорелым!"..
...Наутро обнаружить: сам - что мел,
А простыни с подушкой - почернели...
И белым негром - в штаты.
В свой отдел.
Мне пришло открытие весной как-то ненароком, между делом: основной инстинкт – двухполюсной, а меж полюсами – жизнь в целом. Жизнь как цепь. Но маленькой длины. Полюса – они же просто звенья. Эта мысль изрядной глубины требует, конечно, поясненья. Про инстинкт придумано кино* как предмет фантазии и торга. Первое, начальное звено – это страсть любовного восторга. Нам о том поведала Шарон, более известная как Стоун. Так смогла - не описать пером! Остаются только звуки стона. На тахте ли, в зарослях ракит, или в танца медленном круженье этот основательный инстинкт обещает жизни продолженье. Это сладострастное кино я смотрел от точки и до точки. Но сейчас волнует не оно, а звено, последнее в цепочке.
Озирая годы позади, горы тел и душ усопших тучи, остается к выводу придти, что другой инстинкт, однако, круче. В чем его мучительная власть? В чем секреты войн междуусобных? Это неосознанная страсть просто убивать себе подобных. Обалдуй – прыщавое лицо, похлебав лениво «Кока-Колы», преспокойно входит на крыльцо тихо занимающейся школы. Револьвер в недрогнувшей горсти. Что ему законы и запреты! И во всё, что видит по пути, сладостно сандалит из «Беретты». Море крови. Гибнущих гора. А юнец шмаляет и шмаляет. Просто, будто росчерком пера, двадцать душ из жизни удаляет. Доедает булочки кусок в розово-пурпурном интерьере и стреляет радостно в висок, подводя итог своей карьере...
Мы об этом слышим каждый год. Это так смакует наша пресса! Но на кой Природе это вот? В чем идея этого процесса? Мы еще ходили нагишом, мы еще не брили наши морды, но махнуть дубиной ли, ножом было в нас заложено, милорды. И на что осталось уповать? Что утешит сирые народы? Вот закон: Любить и Убивать! В этом диалектика Природы. Если смерть не смотрит на костры - не горят любовные поленья! В нас заложен тихий до поры механизм взаимоистребленья. Человек на этом и стоит. Механизма не было полезней. Ну, а где он все-таки сбоит, там Судьба дарует нам болезни. Так оно и длится испокон. Жизни суть на этом и распята...
Я открыл, по-моему, закон. Может быть, закрыть его, ребята?
------
* Имеется в виду знаменитый фильм Пола Верхувена «Основной инстинкт» с Шарон Стоун в главной роли.
Заиграла, запела гармонь
На исходе июльского зноя,
И восторженный, ясный огонь
Пробежал над притихшей землёю.
Ах, гармошка, напевы твои,
Как вода родниковая в сушу.
Донесли через годы они
Наших предков открытую душу.
Как под твой сокровенный мотив
Беззаветно и пылко влюблялись!
Как порою, тебя окружив,
От тоски и тревог исцелялись!
Ты звучала – и воздух теплел,
Ты играла – и верилось в счастье…
Почему же с тобою теперь
Выпадает всё реже встречаться?
Пой, гармонь, не спеши уходить,
Побеждённая веком и модой.
Пой, гармонь, и не дай нам забыть,
Кто мы есть и откуда мы родом.
На хрена это было надо?
Чё я в пекло, дурак, полез?
Получить от страны в награду -
"Командирские" на протез?
Получить от неё, родимой
Переходов подземных кров?
Или сказку про "нерушимый",
Да пинки молодых ментов?
Я держу Звезду на ладони,
Настоящую, без фуфла...
Только вряд ли сейчас кто помнит,
Что такая война была.
МОЙ АФГАН
Тишина, фугасом осколочным,
Рвёт на атомы подсознание.
- Ща полезут по гребню, сволочи,
Чтоб живыми взять. На заклание.
В память - гости, шальные проводы...
Ночь пьянющая... Ласки страстные...
Кандагар. Без причин и повода,
Чтобы жизнь была не напрасною.
Горстка дряхлых вождей и ссученых,
В "Секу" с чёртом играла душами...
- Слышь, Серёга, со мной случай был...
- На том свете, браток, дослушаю.
......
Мне забыть бы всё и не маяться.
Пролистать, как страницу повести.
Только что-то не получается.
Рваной раною жизнь на совести.
- Слышь, Серёга, давай по рюмочке?
Вот и водочка, и оладушки!
Хочешь случай? Спускайся с тумбочки!
Хоть и памятник - падай рядышком.
БОЙ
- Потерпи, брат!.. Егор, носилки!
Чё ты дрочишь?! Быстрей давай!
Смерть - осколком торчит в затылке...
- Улыбается... Значит - в Рай...
- Где ж "вертушка" летает, стерва?!
Рано, черти - за упокой!
- Саня, духи обходят слева!
- Не скули! Там "Хохол" с братвой!
Снайпер, сука, с утёса шмалит.
Припечатал старлея в грудь...
- Слышь, Серёга, письмо - в кармане.
Передай его... Не забудь...
......
Вспышка... Небо... Шалит природа...
Странно... Дождь... БэТээР в грязи...
Приземлилась вертушка. Кода.
- Поздно, братцы... Давай, грузи...
МЕЧТА
В жилах юность штормит безжалостно.
Жжёт под темечком ураган...
- Ну, товарищ майор! Пожалуйста!
Запишите меня в Афган!
- Ишь, настырный! Ведь не положено.
У тебя ж по 'семейным' бронь.
В общем так, пацан, жди до осени.
А пока пойди, охолонь.
Ждал до осени, как приказано.
После осени - до весны.
Грезы множились метастазами,
дожидаясь своей войны.
Дождались-таки... Не спугнуть бы их.
Не свихнуться бы сгоряча!
Эх! Скорей бы сразиться с 'духами'!
- Здрасьте, парни!
- Салам, бача.
Вот свезло! Привалило счастье-то!
Заплутало, видать, в войне...
Сухпайок, в вертолёте начатый,
Он дожёвывал на 'броне'...
......
Говорят: если хочешь - сбудется,
По мечте и её цена.
За свою - заплатил он юностью
Не прицениваясь. Сполна.
Любовь рассуём по нОрам,
по разным нОрам.
Чтоб сидела и не высовывалась.
Довольно!
Хватит!
Слышишь? -
Довольна?!
Пространство открыто.
Невесомость.
- Звёзды! - ору демаршем ввысь, пугая эхо,
Не до смеха мне, звёзды! Ой, как не до смеха!
До звездЫ до первой мне бы рукой дотянуться.
Первый - не первый, ни к чёрту нервы -
надпись - «Сдаются».
Это по-вашему порядок да гармония?
А по-мОему...
А никогда не будет по-мОему!
Терпения концы за края вышли - движут крышей.
Разбредаются муравьями мысли - ввысь ли? К ВАМ ли?
Вы и так в упадке, на людей падки без всякого смысла.
Говорю быстро. Торопят мысли - не поспеваю.
Ах, ЧЁРТ... Кстати он со мной или с вами?
Что же от нас, от людей, вам надо. МЫ - стадо, ВЫ - стадо.
Под дудку ляжем, под пулю пляшем.
Пространство - маршем.
А любовь, где с#ка любовь?! Любит не любит. Хочет - не хочет.
Поцелует - плюнет - каблуком растопчет.
Не Я так хочу, ОНА так хочет. Как?! Она ТАК хочет?
А как ВЫ хотите? Она - ОДНА. Меня - МНОГО. Фору дадите?
Мне бы пылью к столу вашему - пиршеству страшному.
Копыта седлаю, трублю в водопроводные трубы.
«Милый. Любимый.» - всё едино. Грудь проморгала губы.
КлубЫ, клУбы, если БЭДА кабы, любой, лЮбый...
Звёзды съедают свет мир из свечей воздвигнув.
Ливер.
Пластина.
Хлеб.
Небо.
Пластинка.
Ливень.