Автор Виктораш умер в мае. Он был героем войны и ужасно мужетвенным
человеком. Его страничка на стихире Жми сюда А здесь он публиковал разные веселые стихи и на политические темсы. Вот такое прочла:
Кой чёрт - творение Растрелли
Какой там Росси,Боже мой!
Отлит мышонок Церетели
Двенадцать тонн,а как живой!
А кто не сдох еще – пусть выйдет в середину!
А кто еще живой – пусть выпьет "на коня"
За тех товарищей, кому стреляли в спину
И волокли этапами по лагерям.
И ярлыки цепляли им врагов народа
Реальные народные враги.
Сталин, Маленков, Ежов, Ягода -
Не отдали до конца долги.
Разговор о Берии отдельный:
Выл в подвале открестясь от всех.
Лег затылком под огонь прицельный.
Сдох, как падаль, а не человек
Революция – для мира благо!
Партия – для мира благодать!
От Алдана и до «Востсиблага»
Лозунг этот стали извращать.
«Якутзолото» в бушлат оденем.
Сапогами застучит «Дальстрой».
Были люди, а теперь лишь тени,
Сданы в рабство партии родной.
Срок ползет, как мертвая улитка.
Четвертак – доверчивым цена.
«Караллаг», Кузбасс, «Сиблаг», Магнитка.
Крепнет день за днем моя страна.
А в далеких лагерных бараках
Вертухай и вождь, и господин.
Тем, кто выжил в бешеных атаках
И идя сквозь трупы, брал Берлин.
Кто-то оклеветан и оплеван.
У кого-то в прошлом был грешок.
Кто-то ленинизма плохо знал основы.
Кто-то взял колхозный колосок.
Лагеря полнеют год от года,
Но НКВД не сбавит шаг.
Мало посадил – сам враг народа!
Отправляйся на «курорт» в ГУЛАГ.
Зря свой партбилет в ладонях тискал.
От всех благ и льгот ты так далек.
Ждут тебя объятия Норильска
И другой, но тоже спецпаек.
За баланду скажешь ты «спасибо»
Партии и Сталину-отцу.
И чем больше крепнет мощь Турксиба,
Тем быстрее срок идет к концу.
Под кроваво – красной сенью флага
Им там не давали ордена.
Кровь в бетон вливали зэки из «Бамлага»
И не отставала Фергана.
Подадут в Кремль на закусь паштет,
А рецепт его прост и смешон:
Фарш из зэков, попавших в Тайшет,
А приправы прислал «Волгодон».
Воркута шлет из крови вино,
А коньяк, настоявшийся в слезах,
Колыма с «Якутлагом» решила давно
Отпускать в неумеренных дозах.....
Над страною зима. Город снегом укрыт.
Те года, до сих пор в горле комом.
Каждый был сам себе путешественник-гид
По ГУЛАГовским тюрьмам и зонам.
Каждый знал и молчал, но в рулетку игра,
Доведет потихоньку до пули.
Для Кремлевской братвы все мы лишь фраера,
Те, что воз их под горку тянули.
Уголовникам легче – им зона как дом.
Вор навеки с тюрьмой обрученный.
Джугашвили ведь тоже ходил с тем клеймом,
Так как сам был политзаключенный.
Только так объяснить его можно заскок,
Что опутал страну всю в колючку.
И Дзержинский, и Ленин тянули свой срок,
Ну, а чем же вы граждане, лучше?
Отсидеть не беда – новоявленный стиль.
От вождей перенятая мода.
Перспективы лишь две: в лагеря иль в утиль.
Выбор лишь за тобой враг народа!
Трудно жить пенсионеру в наши бешеные дни.
Только хлебушек и воду нынче кушают они.
Демократы, депутаты деньги хапают в карман,
Видно, места не осталось в мире бедным старикам.
Богачи на « Мерседесах» все куда-то колесят,
Едут в баню и аптеку, на работу, в зоосад.
Вы, конечно, все крутые, но забыли вы о том,
Что из вас когда-то каждый тоже станет стариком.
Что ты маешься, что ты бесишься,
Что ты лезешь с речами пьяными...
И язык несет околесицу,
И глаза твои окаянные
На коленки бесстыже пялятся,
Все обнять норовишь при случае.
Отошёл бы ты, неприкаянный,
Ничего у нас не получится.
Ах ты милая, свет души моей,
Как скажу тебе, как поведаю,
Что люблю тебя больше жизни всей,
Только кто ты есть, я не ведаю.
Полетит душа светлой пташкою,
Говорить слова начну разные,
А они падут, словно камешки,
Так и мучаюсь недосказанным.
Солнца крайний луч на закате дня,
Ах, печаль моя, ты кручинушка,
Жизнь беспутная покатилася
На вторую, знать, половиночку.
Полюби меня, хоть по пьяному,
Разорви узлы опостылые,
Мы уйдем с тобой в широки поля,
Я люблю тебя, моя милая.
Ах ты чучело, ухажёр какой.
Помело язык, вправду сказано.
Уходи скорей, непутёвый мой,
И не лезь туда, где заказано.
Разделён на цветочки лютики
И рассеян по лепестку
Наблюдаю природы мультики,
Навожу на других тоску.
И играю со свистом в салочки
Между радужных чистых луж.
Вместо леса сажаю палочки
Под дождя энергичный душ.
Над рекою свисаю деревом,
Над огнём становлюсь водой
А душою похож на мерлина
С заурядной людской судьбой.
Водка льется водопадом на хребты гнилых зубов:
«Не поверишь!!! Буду гадом!!!»
И поверить я готов.
Сквозь года чернеют бухты с тенями этапных барж.
«Дед, давай, пойдем на кухню»
Пусть развеется кураж
Твое пьяное сопрано о колымских лагерях
О проклятье Магадана,
О кирзовых прохорях,
Пропоешь под тихий шепот холодильника «Сибирь».
Позолоченный бок шпротный
Срежет губ сухой имбирь.
Дед сидел за того парня, в 35-ом парил ДОПР
Упекла его мусарня
В воркутинской шахты копр.
25 сидел – проплакал. Вышел – вовсе зарыдал.
Жизнь сгорела словно пакля.
Прокрутилась как штурвал…
Плачет дед и в пьяных слезах вся история страны.
Ждал он свой заветный козырь
У расстрельной у стены.
И шестеркой шарил рваной – так в тузы и не проник.
Лишь наколок злые раны
Мне вождей являют лик.
Ты пружиной, топчан, наскрипи
Мне мотивчик годами забвенный,
След владевших тобой поколений
В неуёмной душе растопи.
Oдеяло всех тайн приоткрой,
Воссоздай все изгибы матраса...
Мемуары нахлынули брасом
И душевный скулит геморрой.
По оленьему следу, по рысьему следу, по лисьей тропе
Я иду по судьбе и ее, как открытую книгу, читаю.
По оленьему следу, по рысьему следу, по лисьей тропе
Я к тебе долечу, добегу, добреду, доползу, домечтаю.
И меня не пугают ни черная злоба, ни злая корысть.
И не то, чтобы я уж какого-то очень крутого замеса:
Я бегущий олень, я степная лиса, я свирепая рысь,
А людская личина моя - это так, дымовая завеса.
Занимается ветер и листья уносит от белой зимы,
Словно машет рукою давно и навечно отставшему лету.
И уносит туманы, надежды уносит, уносит дымы.
И уводит, уводит, уводит меня по звериному следу.
Мне осталось недолго до встречи с тобой, дорогая моя.
Не об этом ли филин недавно так гулко и радостно ухал?
Я к тебе добегу, улыбнусь и скажу: - Ну, привет! Вот и я…
Ты лизнешь меня в морду и нежно укусишь за ухо.
Где благодарность твоя,
Неблагодарная?
Море пролитых стихов,
Пусть и бездарные.
Ночи бессонных ночей,
Глупость бесспорная.
Воз бересты да свечей
Переведённые.
Мечется сердце клубком,
Думы - щупалца
Горло по зев кипятком,
Строфы мучатся.
Вертятся на языке
Слов иголочки...
Осень, приди ко мне,
Палки-ёлочки!
Не обижайте, женщины, мужчин.
У них на это множество причин.
Причина первая - они Вас очень любят,
Обнимут, приласкают, приголубят.
Причина номер два - отличная!
Конечно, пахари они приличные.
Кормильцы и трудяги Вы, мужчины.
И при погонах - среди них большие чины.
И главный среди всех них - генерал.
Он очень много в жизни повидал.
Расскажет генерал Вам очень много,
Какою дальнею была его дорога.
А женщина шагает рядом с ним,
И с нею кажется таким он молодым.
Ну, вобщем, женщины, мужчин Вы берегите,
Лелейте, защищайте и любите.
В зеркале дальнего вида
Замок Хрустальных Руин.
Следом влачится обида.
Стой, не влачись, погоди!
Мы ведь с тобою не пара,
Даже знакомы едва;
Общны упитанным шаром -
Шаром, который едва
Знает кому было нужно
Пакостным взрывом одним
Вырвать увечную душу -
Замок Хрустальных Руин.